— Да ничего! — сидя на стуле возле входной двери в номер, разозлено поправляя сбившийся после прогулки носок, говорила баба Надя. Малахольная она, Генриетта твоя! — Разогнулась, гневно посмотрела на Палыча. — Вот скажи ты мне, Паша. Бывает такое — пять минут человек нормальный, потом на твоих глазах в чокнутого превращается, а?
— Это риторический вопрос? — промямлил Палыч.
— Нет! Обыкновенный!
Баба Надя неловко встала со стула, потерла поясницу и пошла в гостиную, напиться воды из графина.
— Вот ты скажи, — продолжила уже с ополовиненным стаканом в руках, — как может человек болтать о бизнесе, словечками всякими умничать, а потом — я все придумала, уезжаю в Новую Зеландию овец пасти! А?!
— Это она вам так сказала? — недоумевал Архипов. — Что все придумала и уезжает в Новую Зеландию?
— Да! На ранчо идиотка собралась.
Начальник охраны, оставивший двух дам здраво беседующими о злодействах, и вправду растерялся — Надежда Прохоровна кипела перегретым самоваром, по адресу Разольской метала громы и молнии…
А ведь сам недавно заглядывал тихонько в гостиную малого корпуса: сидели рядышком за столом, как две подружки. Шушукались.
— Я, Паша, вот чего не понимаю, — говорила меж тем Надежда Прохоровна. — Как мо-жет человек, проживший пять с лишним лет в страхе, отказаться найти злодея, устроившего ему такую зловредность, а? Сказать — заставлю себя думать, что все придумала. А? Может быть, ее не зря в психушку укладывали? Может быть, когда в цирке на пол падала, головкой сильно приложилась, и теперь ума только на полчаса хватает?
Столь разозленной Архипов бабу Надю еще не видел.
— Надежда Прохоровна, пожалуйста, расскажите вкратце, о чем беседовали с Разольской.
Вставляя иногда ехидные эпитеты, добровольная помощница следствия выложила факты умело и непредвзято.
В процессе рассказа немного утихомирилась и смотрела на Пал Палыча уже просительно.
— Ты за этой дурищей, Паша, какой-нибудь надзор устрой, пока нотариус не приедет. Отравят ведь, а я за всем не услежу.
— Устроить не сложно, — поскреб в затылке собеседник. — Посажу кого-нибудь в гостиной, поставлю пост в коридоре…
— Подожди, — перебила баба Надя. — А у вас разве никаких камер в коридорах нет? В любой гостинице…
— У нас, — перебил в свою очередь Палыч, — не любая гостиница, Надежда Прохоровна. У нас — ВИП-зона. Сюда не приезжают карточные шулеры и гостиничные воришки, здесь отдыхают приличные люди. А приличные люди, дорогая Надежда Прохоровна, не любят попадать под объективы телекамер. Камеры наблюдения установлены на входе в каждый корпус, в главном холле и на развязке: гостиная — курительная — коридор к номерам. Этого достаточно. Понятно?
— Ну-у-у…
— Наши гости, Надежда Прохоровна, по чужим чемоданам не шарят, если воруют, простите, то миллионы и совсем не в гостиницах. Им не нужен надзор — кто к кому ночью ходит. Понимаете? Приватность — прежде всего. Мы ее обеспечиваем, это наш конек, наше кредо.
— Ишь как разошелся-то, — пробурчала баба Надя. — Приватность, кредо… А стояла бы камера в гостиной, не отравили бы Мишу.
— У нас не привокзальный ресторан, — слегка обиделся Архипов. — Нам не надо устраивать за своими гостями слежку.
— Ладно, Паша, забыли, — примирительно сказала Надежда Прохоровна и хмыкнула. — То-то Генриетта со своей «наблюдательной фобией» сюда приезжать любит…
— То-то, — согласился шеф. — Баранкин, кстати, во время визита особенно интересовался: не обзавелись ли мы камерами в гостиной.
— Вот как? — задумчиво пробормотала баба Надя, замолчала. И какое-то время рассеянно теребила пуговицу на костюме.
Архипов напряженно ждал. Знал: если пожилая сыщица задумалась, последует нетривиальное продолжение разговора.
И не ошибся. Сумела его баба Надя нетривиально поразить.
— Тут, знаешь ли, какое дело, Паша… Сон мне приснился…
— Какой сон? — вежливо поинтересовался охранник.
— Да так, ерунда… — вильнула засмущавшаяся бабушка Губкина.
Не сообщать же, в самом деле, о Васе с ромашкой в зубах?!
Не касаясь интимных подробностей, коротенько рассказала про неожиданное ночное пробуждение, про то, как свет мелькнул, как будто в освещенный коридор дверь номера открывали, как почудился бабе Наде тихонький хлопок той самой двери…
Во сколько эго было? — совершенно серьезно отнесясь к ночному «сонному» происшествию, спросил Архипов.
Баба Надя припомнила, что показали стрелки напольных часов, и назвала точное время.
Архипов позвонил на пулы охраны, поговорил с подчиненным и, убирая мобильный телефон в карман форменного пиджака, сказал расстроенно:
— Все точно… — Потер скулу, нахмурился. — Приходили к вам, Надежда Прохоровна. Ничего вам не почудилось. Именно в это время на пульт, отслеживающий работу электронных замков, пришел сигнал — открыли, закрыли. Дважды. С разницей в семь минут.
— Ого, — пораженно чавкнув ртом, промямлила Надежда Прохоровна. — Семь минут? А что же он туг делал?.. Семь-то минут…
Не знаю, медленно проговорил Архипов, встал с дивана, упирая кулаки на брючный ремень, распахивая пиджак, иод которым стала видна наплечная кобура с пистолетом, обошел гостиную, заглянул в спальню, в ванную комнату…
Надежда Прохоровна смотрела на охранного шефа во все глаза. То, как придирчиво он проверял ее комнату, нагнало страху, и вернулась обморочная ночная жуть: мороз продрал по коже, сыпанул за шиворот мурашек, поднял крохотные волоски…
— Паш, ты это… серьезно?..
— Более чем, — вернулся на диван шеф, поудобнее уселся и пристально посмотрел бабушке-сыщице в глаза. — Давайте-ка, Надежда
Прохоровна, еще раз. Вспоминайте все заново, каждую мелочь — как проснулись, от чего, что слышалось, что виделось…
Надежда Прохоровна нервно поежилась, закрыла глаза и вспомнила прошедшую ночь снег, хлопок… окончательно проснулась, обошла весь номер, подергала дверную ручку — заперто.
Пал Палыч выслушал рассказ и задумчиво уставился на дверь в спальню. Потом обернулся к выходу…
— Не уверен, — пробормотал, поворачиваясь к пожилой собеседнице. — Не уверен, что свет из коридора можно увидеть из постели. Вставайте, Надежда Прохоровна! — сказал, поднимаясь с дивана. — Пойдем в спальню, устроим следственный эксперимент.
Находясь в непонятном состоянии — то ли смеяться, то ли плакать, «постельный следственный эксперимент», видите ли, устраивают, — Надежда Прохоровна улеглась на кровати в той же позе, что и проснулась ночью. Пал Палыч выверил ширину щелки приоткрытой двери в гостиную.
— Так было, Надежда Прохоровна? — Он был нешуточно серьезен, баба Надя прыснула:
— Так, Паша, так.
— Не надо смеяться, Надежда Прохоровна, все очень серьезно. — И вышел в коридор, бубня под нос: «Ночное освещение, конечно, тусклее…»
Ранние зимние сумерки превратили спальню в полнейшее подобие ночной мизансцены. Чего-то вроде не хватало… Что-то было не совсем так… Ночной рубашки, может, не хватает? Или липкого страха?..
Ну уж дудки! Страха не дождетесь!
Невдалеке тихонько хлопнула входная дверь, Архипов крикнул:
— Свет видели, Надежда Прохоровна?!
— Нет, Паша, тёмно!
Пал Палыч почти не слышно потопал в районе закутка у ванной комнаты…
Свет мигнул…
— А сейчас?!
— Было, Паша, было! В точности как в эту ночь!
Начальник службы безопасности вернулся в спальню, дождался, пока баба Надя не встанет с постели.
— Кто-то входил в вашу ванную, — зафиксировал то, что сыщица Губкина и сама уже поняла. Задумчиво потискал гладко выбритую скулу. — И что ему там понадобилось?..
Вернулись в комнату, сели на прежние места: Архипов на диване, баба Надя в креслице с гнутыми ножками…
— У нас, Надежда Прохоровна, ничего из ванной не пропало?
— У меня вообще, Паша, ничего не пропадало, — сказала та, попадая в унисон недоуменного тона Архипова. — Все было на местах, как я клала… Ой! — Спохватилась вдруг. — Вода в стакане помутнела! Это важно?..
Спросила и сама поняла, какую глупость сморозила. Шепнула помертвевшими губами:
— Ой, Паша, отравитель… Он, что ли, приходил?..
Действительно, стыдоба — не вспомнить сразу, что в обычно чистой, прозрачной воде появилась какая-то подозрительная муть… Не соединить воедино два факта — отравитель в отеле и ночное проникновение…
Это, пардон, глупость несусветная! Непростительная для поднаторевшей на расследовании чужих смертей Надежды Прохоровны.
Сама чуть на тот свет сегодня утром не отправилась!
Архипову тоже ничего объяснять не понадобилось. Он скоренько расспросил Надежду Прохоровну о том, как она обнаружила стакан с зубными протезами, узнал, что добавляет в воду в качестве антисептика…
