— С убийцей все в порядке, а с миллионом придется обождать, — сообщил фон Митнахт. — К сожалению, пока еще и думать нечего о выдаче денег. Это долгая песня, так как возникнет много проволочек.
— Пойдем ко мне, — сказала графиня. Только в своем кабинете она могла быть уверена, что их никто не подслушивает.
Они поднялись в покои графини и тщательно закрыли за собой дверь.
— Итак, каков приговор?
— Смертная казнь через повешение, — торжественно объявил управляющий.
Графиня с облегчением вздохнула, тень улыбки пробежала по ее бледному лицу.
— Значит, осужден… — тихо сказала она. — Быстро же, однако…
— Такое решение суда можно было предвидеть. Относительно денег я тоже навел справки — осторожно, окольными путями, в буфете, где встретил одного чиновника из банка. О выдаче денег пока и думать нечего.
— Это почему же? — сердито спросила графиня.
— Потому что пока неизвестен род смерти настоящей наследницы, не найдено тело. Если ее так и не найдут, придется дожидаться определенного срока.
— Я хотела бы услышать более обстоятельный отчет, — повысила голос графиня.
— Каким тоном ты с некоторых пор позволяешь себе разговаривать со мной? — оскорбленно произнес фон Митнахт, и в голосе его даже послышалась угроза. — Что это означает? Или ты забыла, что без меня ты — ничто?
— Если бы я не привыкла к твоим странным речам, которые время от времени мне приходится выслушивать, я бы в свою очередь спросила тебя, кому обязан ты своим положением и всем тем, что имеешь? — с натянутой улыбкой сказала графиня.
— Изволь, я отвечу тебе на этот вопрос. Что касается положения — я тоже почти ничто. Что касается имущества — до сих пор почти ничем не владею, — вызывающим тоном сказал Митнахт. — Однако же, с твоей помощью, рассчитываю получить кое-что в будущем…
— К чему все эти счеты? — прошептала графиня.
— Ты права, мы нужны друг другу. Дела наши только тогда успешно продвинутся вперед, когда мы будем действовать сообща. Смотри, не забывай об этом.
— Хорошо, но я хочу все-таки узнать подробности насчет денег.
— Миллион большей частью отдан в рост в надежные руки — частично под закладные, частично в государственный банк, рассказал мне чиновник, когда я между прочим завел разговор о деньгах. Как управляющему мне было легко сделать это, не возбудив в моем собеседнике ни малейшего подозрения. «Здесь мы встречаемся с затруднительным случаем, и выдача денег будет зависеть от решения дворянской опеки», — сказал мне старый, опытный чиновник. «Но ведь преступление доказано, и убийца осужден», — возразил я. «Все это так, — сказал он, — но хотя убийство доказано, сама убитая наследница до сих пор не найдена, поэтому дело тут вовсе не так ясно, как при обыкновенных убийствах». На этом разговор о деньгах был окончен.
— И долго ли придется ждать? Будут ли приняты во внимание и права наследников покойной? Об этом ты спрашивал, Курт?
— Ты слишком недальновидна и не понимаешь, что в подобном деле нельзя задавать много вопросов, чтобы не выказать свое нетерпение.
— Но ты вполне мог бы его выказать.
— Глупости! — вспылил фон Митнахт. — Или твое нетерпение объясняется тем, что ты хочешь, наконец, выплатить мне давно обещанную сумму? В этом случае ты права.
Графиня, как ужаленная, вскочила с места и бросила уничтожающий взгляд на своего управляющего.
— Что я слышу, Курт? Зачем эти безумные речи? А как же наша любовь?
— Ах, оставь, — поморщился фон Митнахт. — Мы оба хорошо знаем, что нашли друг в друге, знаем также цену нашей любви. Да, впрочем, мы никогда не могли позволить себе этой роскоши. Мы встретились, поняли друг друга и сошлись, но опять-таки не любовь связала нас. Нам неведомо это чувство, и отлично. Наш союз держится на известных условиях. Выполнив их, мы свободны. Мои условия тебе известны: я жду давно обещанную награду за долголетнюю службу, после чего мы расстаемся. Возможно, я тебе в тягость, но чем скорее ты рассчитаешься со мной, тем раньше от меня избавишься. А пока что я твой союзник, и у меня, кстати, есть одно дело в городе.
— Навести справки о докторе Гагене?
— Да. И это тоже придется делать окольными путями. Он недавно лишь приехал и живет совершенным бобылем, с одной только старой экономкой. В городе все удивляются, как это он, поселившись совсем недавно, уже весь в делах и заботах. Но это объясняется просто: доктор Гаген бесплатно лечит бедняков и даже ночью готов идти к больному и оказать ему помощь.
— Я полагаю, что он просто похож на того человека.
— Разумеется, это не что иное как всего лишь случайное сходство с принцем.
— Тсс! К чему называть имена, — торопливо перебила графиня своего друга и сообщника, понизив голос. — Он это или не он — покажет время.
— Тогда ему было лет двадцать пять, прошло около десяти лет — значит, теперь, если бы он был жив, ему могло быть самое большее лет тридцать пять. А доктор Гаген, как я сегодня убедился, вглядевшись в него хорошенько, по крайней мере, лет на десять старше. К тому же у него нет ни осанки, ни аристократических манер, которые поражали всех в том господине, на которого он отдаленно похож лицом. Одним словом, это не он.
— Странное, однако же, сходство, — пробормотала Камилла.
Послышался конский топот. Графиня встрепенулась. Мысли ее сразу потекли по другому руслу.
— Вон кто-то скачет! — воскликнула она. — Не мой ли нарочный?
— Это лакей Макс, — сказал фон Митнахт, выглянув в окно.
— Я посылала его в город узнать приговор.
— Он вошел в замок и сейчас будет здесь.
С этими словами фон Митнахт проворно отошел от окна и стал в почтительном отдалении от графини. С глазу на глаз они были близкими сообщниками, но на людях приходилось выдерживать дистанцию.
В комнату вошел слуга Макс. Он отвесил низкий поклон своей госпоже и почтительно остановился у дверей. Это был еще очень молодой человек со свежим румянцем на гладком юношеском лице. На нем красовалась светло-желтая ливрея с большими пуговицами, украшенными графским гербом.
— Ну, какую весть привезли вы мне из города? — спросила графиня. В ее голосе звучали повелительные нотки, в гордой, величественной осанке проглядывало нечто царственное.
— Лесничий приговорен к смертной казни. Его мать и сестра еще в городе.
— Вы разговаривали с ними?
— Так точно, ваше сиятельство. Старуха совсем не могла говорить, она выглядела словно помешанная, а дочь ее сказала, что они не могут уехать из города, так как мать заявила, что останется там, где ее сын.
— Бедная женщина, — сказала графиня, обращаясь к управляющему, который, стоя в стороне, оставался немым свидетелем этого разговора. — Нужно привезти ее из города, ей ведь там негде даже преклонить голову, бедняжке.
— Она ни за что не хочет ехать, — возразил слуга. — Да, и вот еще что. В городе разнесся слух, который, если только эта новость подтвердится, может вынудить судей пересмотреть приговор.
— Слух? Какой же это слух? — насторожилась графиня.
— Говорят, что ее сиятельство молодая графиня нашлись, — ответил слуга.
Ни один мускул не дрогнул на лице графини. Ни малейшим движением не выдала она волнения, которое, естественно, должно было овладеть ею при таком неожиданном известии.
— Молодая графиня нашлась? — переспросила она тихо.
— Люди так говорят.
— Когда же?
— Прошлой ночью, под утро.
Графиня вопросительно взглянула на фон Митнахта.
— Вы слышали что-нибудь подобное, когда были в городе?
— К сожалению, нет, ваше сиятельство, — с вежливым поклоном отвечал управляющий, слегка пожимая плечами.
— Почему я ничего не знаю об этом, я, ближайшая родственница! — воскликнула графиня. — Разве кто-нибудь еще предпринимал попытку спуститься в овраг? Вы ничего не знаете об этом, господин Митнахт?
— Ничего, ваше сиятельство. Никто никаких попыток больше не предпринимал, мы непременно узнали бы об этом. По этому поводу уже возникали различные слухи, но они ни разу не подтвердились. Думаю, что и на этот раз произойдет то же самое, — ответил графский управляющий.
