— Благодарю за доверие, которое вы мне оказываете и которого я по-настоящему ничем пока не заслужил. Но будьте уверены, что я в любое время готов помочь вам и делом, и советом. Итак, что за тайну вы хотите доверить мне, господин доктор?
— Очень рад, что вы согласны исполнить мою просьбу. Речь пойдет об одном загадочном происшествии, и только вы можете как-то объяснить его. Будьте так добры, пойдемте со мной.
— Идти с вами? Куда же это? — спросил Бруно.
— Всего лишь ко мне домой.
— С большим удовольствием, — сказал Бруно, хотя просьба доктора была такой же странной и загадочной, как и сама его личность. Он взял шляпу. — Я готов.
Они вышли из гостиницы. Бруно знал, что доктор живет возле самого рынка, и его очень удивило, что тот повел его к себе не кратчайшим путем, а окольными, пустынными и кривыми переулками. Однако он не спросил у своего проводника, почему тот избрал более дальний и неудобный путь.
Наконец они оказались на месте и через небольшую прихожую с каменным полом вошли в квартиру Гагена. Их встретила экономка доктора, очень симпатичная старушка с добрым и честным лицом.
Комната, куда доктор Гаген привел своего гостя, довольно просторная, с высоким потолком, имела только одно окно, но и оно было завешено темными гардинами, так что в комнате царил полумрак. В дальнем углу ее стояла кровать с разобранной постелью, и на ней лежал кто-то, закутанный по самые плечи одеялом.
Больничная атмосфера комнаты поразила Бруно. Он вопросительно взглянул на Гагена. Что означают эта постель и этот полумрак? Неужели любовь доктора к человечеству дошла у него до такой степени самопожертвования? Неужели из сострадания к несчастным он готов лишить себя самого необходимых жизненных удобств и покоя и обратить свою квартиру в госпиталь?
Гаген молча подошел к окну и слегка отодвинул гардину, чтобы свет падал прямо на постель. Затем, не говоря ни слова, подошел к асессору, взял его за руку и подвел к кровати.
На постели лежала белокурая девушка с бледным безжизненным лицом, на котором была видна уже печать смерти.
При виде ее Бруно заметно вздрогнул.
— Боже мой, кто это?! — воскликнул он охрипшим от волнения голосом, наклоняясь к девушке и пристально всматриваясь ей в лицо.
Гаген не спускал с Бруно проницательного взгляда.
— Может быть, я ошибаюсь, может быть, здесь всего лишь случайное сходство… — бормотал Бруно. — Но нет, какое тут может быть сходство, это Лили. Самая настоящая Лили, молодая графиня.
— Вы уверены, что это молодая графиня? — спросил Гаген.
— Скажите мне сначала, как попала к вам покойница, как она могла до сих пор так хорошо сохраниться? — взволнованно обратился он к доктору, невольно понизив голос.
— Прежде всего ответьте мне, признаете ли вы в этой девушке молодую графиню Варбург? — в свою очередь настойчиво спросил доктор.
— Лицо сильно изменилось, такое бледное, худое, страдальческое, но даже если бы смерть еще более обезобразила ее черты, я все равно узнал бы ее. Да, это графиня Варбург.
— Она не умерла, — поправил асессора доктор. — В ней еще теплится искорка жизни.
— Она жива? — дрогнувшим голосом воскликнул Бруно. — Она в самом деле жива?
Он встал на колени перед бесчувственным телом дорогого, любимого существа и хотел взять ее за руку. Однако Гаген удержал его и молча приложил палец к губам, давая Бруно понять, чтобы он говорил тише.
— Ради Бога, скажите мне только одно: будет ли она жива? Сжальтесь, доктор, умоляю вас! Употребите все ваше искусство, но только спасите ее.
— Надежда очень слабая, — отвечал доктор, — но я сделаю все, что смогу, что в моих силах.
— Как попала сюда молодая графиня? Каким чудом была она спасена?
— Мне это неведомо.
— Расскажите мне… — вполголоса умолял Бруно невозмутимого доктора.
И Гаген рассказал Бруно историю, которую мы уже слышали от лакея Макса.
— Непостижимо… — задумчиво пробормотал Бруно, с напряженным вниманием следивший за каждым словом доктора. — Как она попала к вашему дому? Кто позвонил в дверь?
— Несомненно одно, — сказал доктор. — Прийти сюда, даже с посторонней помощью, она не могла. То пограничное между жизнью и смертью состояние*, в котором она находится, началось не минувшей ночью, а гораздо раньше, по меньшей мере, две-три недели назад.
* Теперь в медицине такое состояние называется «кома» (Прим. ред.).
— Непостижимо… — снова повторил Бруно. — И почему платье и волосы мокрые?
— Да, платье ниже колен, особенно сзади, было настолько мокрым, что моя экономка первым делом переодела ее в сухое, и потом уже мы отнесли ее в постель. На белье незнакомки старушка увидела богато вышитый вензель W с графской короной. Поэтому-то мне и пришло в голову, что несчастная и есть молодая графиня Варбург.
— Да, это она, это Лили. Ее необходимо спасти. Она должна жить.
— «Никто кроме Бога», — произнес доктор по-латыни известную формулу. — Я же со своей стороны сделаю все, что от меня зависит. Господин асессор, я пригласил вас сюда для того, чтобы посвятить в эту тайну и услышать от вас, признаете ли вы в молодой девушке графиню Варбург. С вашей помощью я надеюсь найти какое-нибудь внятное объяснение этому поистине загадочному и таинственному происшествию. Взгляните-ка сюда! — С этими словами доктор подвел Бруно к изголовью и указал на глубокие, еще незарубцевавшиеся раны на лбу и голове под волосами. — Мне кажется, эти следы могут пролить совершенно новый свет на свершившееся преступление.
— Раны… — пробормотал Бруно. — Раны, нанесенные словно бы каким-то острым предметом. Да, дело становится еще запутанней и темнее. Невольно приходит в голову, что Лили вряд ли была сброшена в пропасть, а шляпа с вуалью, платок и брошь лишь для отвода глаз положены возле обрыва. Следы подделаны, а глыба земли нарочно обрушена с края пропасти — и все для того, чтобы объяснить исчезновение графини несчастным случаем, а именно — падением в пропасть.
— И я так думаю, — подтвердил Гаген. — Иначе как могла графиня со дна пропасти или с берега моря спустя несколько недель внезапно оказаться здесь?
— Да, по всей вероятности, ее где-то тщательно укрывали и только минувшей ночью принесли сюда.
— Да, но с какой целью? — спросил доктор. — Этот вопрос не дает мне покоя. Девушку принесли ко мне для того, чтобы я оказал ей помощь. Кто мог это сделать? Уж, разумеется, не тот, кто поднял на нее преступную руку. Быть того не может, чтобы тот, кто посягнул на ее жизнь и нанес эти ужасные раны, тащил ее сюда, чтобы спасти. Здесь кроется что-то другое.
— Да, вы правы, — согласился Бруно. — Одна загадка громоздится на другую. Тем не менее тут возможна одна версия. Лесничий Губерт покушался на жизнь молодой графини и только случайно не убил ее до смерти. А мать и сестра обнаружили полумертвую девушку и принесли сюда в надежде спасти.
— Это, действительно, возможно, господин асессор, но, простите меня, маловероятно. Если бы мать и сестра Губерта знали, где находится Лили, они не стали бы дожидаться смертного приговора Губерту, а принесли бы девушку гораздо раньше.
— Но, может быть, они только теперь нашли ее или узнали о ее местонахождении.
— От кого узнали? От преступника? — насмешливо спросил доктор Гаген. — Он все время находится под стражей. И кстати, вы все еще считаете Губерта убийцей?
— Так решили присяжные, он осужден.
— Ну и что, что осужден? — вполголоса спросил Гаген. — Вспомните бедного бродягу, о котором я вам недавно рассказывал.
Бруно поспешил переменить тему разговора.
— Вы должны, господин доктор, сообщить властям о своей находке, или, лучше сказать, о спасении молодой графини.
— О спасении говорить еще рано, господин асессор, но завтра утром я непременно оповещу кого следует. Мне хотелось убедиться, что это действительно молодая графиня, и вы подтвердили мои предположения. Лучше всего было бы, конечно, получить показания самой потерпевшей, но об этом пока и думать нечего. Я даже не могу обещать, что сознание вернется к ней полностью…
Бруно снова подошел к постели и с озабоченным видом еще раз пристально всмотрелся в лицо девушки. Да, это она, его Лили. Нет никаких сомнений. Но как сильно она изменилась!
