— Да, сэр. Джордж Грин.
Он деликатно присел на предложенный стул. Желтолицый джентльмен протянул ему портсигар и предложил: «Угощайтесь!» И все это время его глазки, маленькие глазки-бусинки, пристально всматривались в лицо Грина Ему стало неуютно под этим сверлящим, обжигающим взглядом. Что ж это творится со всеми сегодня?
— Я хотел бы задать вам несколько вопросов. Для начала скажите: вы видели меня когда-нибудь раньше?
Грин помотал головой.
— Нет, сэр.
— Вы уверены? — настаивал тот.
В голосе Грина прозвучала слабая нотка сомнения.
— Я... Я сомневаюсь, сэр.
— Меня зовут Себастиан Левинн.
Лицо шофера прояснилось.
— Конечно, сэр, я видел вашу фотографию в газете. То-то я думаю, что мне ваше лицо знакомо.
Возникла пауза, затем Себастиан Левинн спросил как бы невзначай:
— Вы когда-нибудь слышали имя Вернон Дейер?
— Вернон Дейер, — задумчиво повторил Грин. Он нахмурился, озадаченный. — Мне это имя кажется знакомым, сэр, но я никак не могу вспомнить. — Он замолчал, складка между его бровей стала глубже. — Где-то я его уже слышал. — И добавил: — Джентльмен мертв?
— Такое у вас впечатление, да? Что джентльмен мертв?
— Да, сэр, и хорошо, что...
Он внезапно осекся и густо покраснел.
— Продолжайте, — подбодрил его Левинн, — что вы собирались сказать? — И проницательно добавил, догадавшись, в чем дело: — Он не был моим родственником.
Шофер понял, что от него хотят.
— Я хотел сказать: и хорошо, что умер, но я не уверен, что имею право так говорить. Я больше ничего не могу вспомнить о нем, у меня только ощущение, что... что ему лучше было уйти из жизни, так сказать. Что-то он натворил, да?
— Вы его знали?
Грин нахмурился еще сильнее, мучительно пытаясь хоть что-нибудь вспомнить.
— Простите, сэр, — извинился он наконец. — У меня еще с войны все перепуталось в голове. Не всегда могу ясно вспомнить то, что было. Не знаю, где я встречал мистера Дейера и почему он мне не нравился, но я был рад услышать, что он умер. Он был плохим человеком — уж можете мне поверить.
Повисло молчание, лишь изредка прерываемое слабыми всхлипами женщины, присутствующей при разговоре. Левинн обернулся к ней.
— Джейн, позвони в театр, — сказал он. — Ты не сможешь сегодня играть.
Она кивнула и вышла из комнаты. Левинн посмотрел ей вслед и быстро спросил:
— А миссис Хардинг вы видели раньше?
— Да, сэр. Я отвозил ее сегодня из гостиницы.
Левинн вздохнул. Грин посмотрел на него вопросительно.
— Это... это все, сэр? Простите, что я так мало сумел помочь. Я знаю, я немного... ну, странный после войны. Это моя вина Возможно, мистер Блайбнер уже рассказал вам — я... я не исполнил свой долг так, как следовало.
Его лицо вспыхнуло, но он решительно произнес последние слова. Может, старикашка уже все им объяснил? В любом случае лучше сказать самому. Но в то же время его больно пронзило чувство стыда. Он дезертир — человек, который сбежал! Мерзкая история.
Джейн Хардинг вернулась в комнату и села за стол на то же место. Она была еще бледнее, чем раньше, как показалось Грину. Интересные у нее глаза — бездонные, печальные. Узнать бы, о чем она думает. Может, они были помолвлены с этим мистером Дейером? Нет, если бы это было так, мистер Левинн не позволил бы ему говорить в таком духе. Возможно, это все из-за денег. Завещание или что-то в этом роде.
Мистер Левинн снова начал его допрашивать. На последние слова он не обратил внимания.
— Ваш отец, как я понимаю, был убит в войне с бурами?
— Да, сэр.
— Вы помните его?
— Конечно, сэр.
— Как он выглядел?
Грин улыбнулся. Это воспоминание было приятным.
— Дородным. С большими бакенбардами. С ярко-голубыми глазами. Лучше всего он вспоминается мне поющим в хоре. У него был баритон.
Грин радостно улыбнулся.
— Он был убит во время англо-бурской войны?
В глазах Грина промелькнуло внезапное сомнение. Казалось, он взволнован — сбит с толку. Он жалобно посмотрел на сидящих за столом с видом провинившейся собаки.
— Странно, — сказал он. — Я как-то не думал об этом. Он был бы слишком стар для войны. Он... И в то же время я готов поклясться — я уверен...
Потерянное выражение на его лице стало таким явным, что его собеседник произнес:
— Не берите в голову, — и продолжал: — Вы женаты, Грин?
— Нет, сэр.
Ответ был быстрым и уверенным.
— Кажется, в этом вы точно уверены, — улыбнулся мистер Левинн.
— Так и есть, сэр. От этого одни проблемы — от женщин. — Он осекся и взглянул на Джейн. — Извините.
Она слабо улыбнулась, сказав:
— Это не имеет значения.
На минуту его оставили в покое. Левинн повернулся к Джейн и что-то сказал так быстро, что Грин не расслышал. Что-то вроде:
— Необычайное сходство с Сиднеем Бентом. Раньше я никогда не замечал этого.
И они оба снова посмотрели на него. Внезапно ему стало страшно — безотчетно страшно, как в детстве, когда он боялся темноты. Он помнил этот страх. Существует что-то, чего он не знает, решил он, а эти двое знают. И это как-то связано с его прошлым.
Он подался вперед, страшно встревоженный.
— В чем дело? — резко спросил он. — Вы что-то знаете...
Они не отрицали этого — просто продолжали смотреть на него. Его страх перешел в ужас. Ну что же они не говорят ему? Они знают что-то, чего он не знает. Что-то страшное... Он повторил еще раз, и голос его срывался:
— В чем дело?!
Женщина встала — где-то в глубине сознания он отметил, что она двигается очень грациозно. Она была похожа на статую, которую он где-то видел. Она обогнула стол и положила руку ему на плечо. И сказала, уверенно и спокойно: «Все хорошо. Не бойся».
Но взгляд Грина продолжал вопрошать Левинна Этот человек знает — и собирается все ему рассказать. Что же это за страшная тайна, которую они знают, а он нет?
— Во время войны происходило много странного, — начал Левинн. — Иногда люди даже забывали, как их зовут.
Он многозначительно замолчал, но эта многозначительность ускользнула от Грина Мгновенно повеселев, он сказал:
— Ну, со мной все не настолько плохо. Я не забывал своего имени.
— Но ты забыл, — Себастиан помедлил и добавил: — На самом деле тебя зовут Вернон Дейер.
Это должно было произвести колоссальное впечатление, но не произвело. Сказанное показалось Грину просто нелепостью.
— Я — мистер Вернон Дейер? Вы хотите сказать, я его двойник или что-то подобное?
— Нет, я хочу сказать, что ты и есть Вернон Дейер.
Грин искренне рассмеялся.
— Я не могу поверить в это, сэр, и не стану играть в эту игру, даже если за это.мне пообещают титул и состояние. Каким бы сильным ни казалось мое сходство с этим человеком.
Себастиан Левинн перегнулся через стол и, медленно отчеканивая каждое слово, повторил:
— Ты... Вернон... Дейер...
Это произвело на Грина впечатление, он широко открыл глаза
— Вы шутите?
Левинн отрицательно помотал головой. Грин резко повернулся к женщине, стоящей рядом. Он заглянул ей в глаза и встретил серьезный утвердительный взгляд. Она произнесла очень тихо:
— Ты — Вернон Дейер. Мы оба это знаем.
В комнате воцарилась мертвая тишина Грину показалось, будто мир начал кружиться. Это было похоже на сказку, фантастическую и невероятную. Но в то же время что-то в этих двоих внушало ему доверие. Он неуверенно сказал:
— Но... но так не бывает. Нельзя забыть собственное имя!
— Бывает — раз ты забыл.
— Но... но, послушайте, сэр... я знаю, что я — Джордж Грин. Я... да просто знаю, и все тут!
Он торжествующе посмотрел на них, но в ответ Себастиан Левинн лишь неумолимо покачал головой.
— Я не знаю, как такое могло случиться, — ответил он. — Возможно, врач найдет объяснение. Я знаю одно — ты мой друг, Вернон Дейер. И в этом нет никакого сомнения.
— Но... но если это так, я тоже должен это знать.
Он был сбит с толку, напуган и уже ни в чем не уверен. Что за странная, болезненная реальность, которой нельзя доверять. Эти люди были добры к нему и совершенно нормальны — он им верил. Раз они это говорят, значит, все так и есть. Но что-то в глубине сознания продолжало сопротивляться. Им было жаль его, он чувствовал, и это его пугало. Было еще что-то, чего они пока не рассказали.
— Кто он? — спросил он резко. — Я имею в виду, этот Вернон Дейер?
— Ты родом отсюда Ты родился и провел большую часть своего детства в имении под названием «Могучие Братья».
Грин перебил его, пораженный.
— «Могучие Братья»? Так ведь я только вчера отвозил туда мистера Блайбнера! Вы говорите мне, что это мой родной дом, а я даже не узнал его?!
Он вдруг решил, что теперь спасен, и почувствовал презрение. Весь этот разговор — сплошная ложь! Ну конечно же! Он знал это с самого начала. Это честные люди, но они говорят неправду. Он почувствовал облегчение и радость.
