В склепе стемнело. Милош поспешно схватил последнюю свечу и зажег ее. Надежда придавала ему мужества. Дрожащей рукой взял он свечу, осветившую его страшно изменившееся лицо, отнес ее к двери, затем разбил молотком стоявшие в склепе деревянные подмостки, на которые ставили гробы. Глухо отдавались в склепе удары молотка.
Обломки дерева Милош сложил под дверью. Потом, после долгих стараний, ему удалось поджечь дрова. Он надеялся, что от них загорится дверь, и таким образом он выйдет на свободу.
Костер пылал ярко, но дверь не загоралась. Милошем овладела ужасная догадка. Он поспешно ударил молотком по двери. Догадка подтвердилась: дверь оказалась железной. Теперь Милош понял, что окончательно погиб.
Гробовая тишина снова воцарилась в склепе. Измученный Милош упал без чувств.
Прошло много времени, прежде чем он пришел в себя. С беспокойством огляделся он вокруг, испуг выразился на его лице, он поспешно вскочил на ноги.
— Помогите! — что есть мочи закричал он. — Матерь Божья, спаси меня!
Он схватил догорающую свечу и подбежал к отверстию в стене.
— Помогите! — кричал он. — Спасите меня! Я умираю от жажды. Воды! Сжальтесь! Один глоток воды! Я в склепе. Помогите!
Голос отказывался служить ему. Милош не мог больше кричать. Едва слышные стоны срывались с его губ, пока, наконец, и они совсем не смолкли.
Но на сей раз мольбы несчастного, казалось, достигли чужого слуха. Через парк шел человек — это был ночной сторож.
Он остановился, прислушиваясь, — ошибся или нет? Что за крики доносились до него? Человек ли это кричал? Сторожу показалось, что звуки эти шли из-под земли. Он уже хотел идти назад, как вдруг взгляд его упал на склеп и, к своему ужасу, сторож увидел свет в отверстии стены.
Свет в склепе. Это изумило сторожа. Потом ему захотелось взглянуть, что там делается в склепе. Сторож три раза перекрестился и заглянул внутрь склепа, но в ту же минуту с ужасом отскочил. Подобного зрелища он не ожидал.
Он думал увидать графиню, а вместо нее перед ним оказалась еще одна жертва вампира. Это был новый лесничий. Но в каком ужасном виде! Почти в таком же, в каком был старый Вит, когда он искал спасения в деревне.
Лесничего было трудно узнать. Его губы что-то шептали, но что именно, нельзя было понять. Свеча дрожала у него в руках, ноги едва держали его.
В эту же минуту свеча погасла, и ужасное видение исчезло.
Сторож нерешительно пошел прочь от склепа, не зная, что делать.
IV. ВЕРЕН ДО ГРОБА
Возвратимся снова к тому утру, когда бедная Лили, измученная событиями прошедшей ночи, вернулась, наконец, в свою маленькую комнатку и без сил опустилась на постель.
Смерть бедной Софии Бухгардт сильно опечалила ее. Погребение сестры лесничего было совершено рано утром в абсолютной тишине, так что Лили узнала об этом лишь из разговора двух сторожей. Она тихо молилась у себя в палате за покойницу.
Ужас, который Лили испытывала от заточения в этом кошмарном заведении, усилился после всего случившегося. Хотя — кто знает! — сколько еще времени ей предстоит прожить здесь. Пока не было видно конца ее мучениям. Она боялась всех вокруг. И не только сумасшедших, но и Дору, и доктора, который так неожиданнно явился ночью к ней в палату. Даже в запертой комнате она не чувствовала себя в безопасности. Каждую ночь Лили загораживала дверь столом и стулом.
С нетерпением ждала она Бруно, но ни он, ни Гаген не приходили к ней. Она не знала, что Бруно не пустили к ней, однако верила, что он любит ее так же сильно, как она его, и что он не бросит ее в несчастье. Эта уверенность была единственным ее утешением и поддержкой. С нетерпением ждала она каждый день посещения Бруно.
Но напрасно смотрела Лили на дорогу из-за своего решетчатого окна. Никто не ехал и не шел, дорога была пуста.
Так проходил день за днем, и Лили только догадывалась, какой идет месяц. Печальные вечера и ночи были бесконечны, и Лили все не могла привыкнуть к крикам, частенько нарушавшим безмолвие ночи.
Напрасно старалась она убедить сиделку, что совершенно здорова. Она скоро поняла, что подобные старания бесполезны. Дора Вальдбергер внушала Лили безотчетный страх, и девушке казалось, что в этой женщине она обрела врага.
Наконец вернулась хорошая погода. Хотя все еще стояли холода, но, по крайней мере, солнце стало заглядывать в окна.
Больных начали в определенное время выводить на прогулку. Несмотря на холод, все спешили воспользоваться возможностью подышать свежим воздухом. Лили тоже спустилась вниз — постоять у решетки и посмотреть на дорогу.
Широкая аллея вела от ворот к подъезду, а по обе стороны железных ворот стояли две маленькие беседки. В одной из них Лили любила отдыхать, чтобы не видеть вокруг себя сумасшедших, толпившихся в саду. Здесь она могла спокойно смотреть за решетку и предаваться своим мыслям, пока колокол не призывал ее вместе с другими больными обратно в дом.
Однажды, стоя так в одиночестве у решетки, она вдруг услышала поспешно приближавшиеся шаги. За Лили тут никто не наблюдал. Сумасшедшим она была безразлична, а надсмотрщики знали, что девушка она спокойного поведения.
Лили стала невольно прислушиваться, и затеплилась надежда, что, может быть, это Бруно или Гаген.
И вдруг прямо возле себя услышала она родной голос:
— Наконец-то я могу тебя видеть и говорить с тобой наедине.
— Дорогой Бруно! — страшно обрадовалась Лили, протягивая сквозь решетку свою маленькую ручку. — Ты пришел.
— Я был здесь в часы ваших прогулок уже раза два, Лили, но меня не пускали к тебе. По крайней мере, не позволяли с тобой говорить.
— Ты был здесь?
— А разве ты думала, что я забыл тебя?
— Нет, нет, прости меня, милый Бруно. Этого я не думала, я знала, что ты меня любишь.
— И вот сегодня я имею счастье увидеть тебя здесь. Мы можем с тобой переговорить, хоть и через решетку.
— О как я хотела тебя видеть!
— Я не спрашиваю, как ты себя чувствуешь, моя дорогая. Я знаю, как ты страдаешь. Но утешься, я надеюсь, что скоро все кончится благополучно… — И он добавил: — Сестра Губерта умерла, а сам он бежал в Америку.
— Губерт бежал?
— Да, и его не поймали.
— Это хорошо, Бруно. Он тоже страдал безвинно.
— Он найдет себе там новое отечество, и я желаю ему всего хорошего. Здесь же он не оставил ничего, о чем мог бы жалеть. Сколько же ты должна выстрадать, бедная Лили!
— О Боже мой! Я не в состоянии вспоминать об этом.
— Я понимаю и знаю, как ужасно жить тебе в этом доме.
— Ужасно, Бруно! — эхом откликнулась Лили.
— Ты живешь в постоянном страхе и беспокойстве?
— О, если это только в твоей власти, Бруно, освободи меня скорее отсюда, — попросила Лили умоляющим голосом, глубокой болью отозвавшимся в душе Бруно. — Если только есть какое-нибудь средство, какая-нибудь возможность освободить меня отсюда, то сделай это, Бруно. Я чувствую, что умираю.
— Я надеюсь, что, наконец, случится нечто решительное, — отвечал Бруно. — Мария Рихтер найдена.
— Найдена? Не может быть, Бруно. Это ошибка.
— Но полицейский инспектор Нейман нашел ее в Нью-Йорке.
— В таком случае, это другая Мария Рихтер.
— Гаген сам поехал в Нью-Йорк, чтобы привезти Марию Рихтер.
— Оставь эту надежду, Бруно. Ты говоришь о невозможном. Мария умерла.
— Ты могла ошибиться, Лили.
— Никогда. Поверь мне, Мария умерла, она не вернется, и все, что делает доктор Гаген в связи с этим, совершенно бессмысленно. Марии нет на этом свете.
Страх охватил Бруно при этих словах Лили, поколебавших его последнюю надежду.
— Тогда все погибло, — прошептал он.
— Спаси меня, освободи отсюда любыми способами. Мне не нужны деньги, мне нужны только свобода и ты. Пусть мои враги оставят мне только жизнь, и я буду вполне счастлива. Поезжай в замок, скажи это.
— Теперь это не поможет, дорогая Лили. Просьбы моей матери, чтобы тебя отдали ей на попечение, также остались неуслышанными.
— Значит, я погибла. Я чувствую, что умру здесь.
Бруно задумался. Слова Лили глубоко проникли ему в душу, ради нее он готов был на все.
