— Угу, и слава Богу, что бывший. Страна бросила меня девять лет назад подыхать в пыли и гари, — отмахнулся, как от назойливой мухи, Таннер. — На кой хрен, спрашивается, мне такая страна?!
— Вам, может быть, она уже и не нужна. А вот Вы ее ещё пока интересуете… — вдруг расплывшись с холодной, змеиной улыбке, отозвалась девушка. Роберт недоуменно склонил голову к плечу, продолжая рассматривать совершенно неожиданно представшего перед ним агента ЦРУ вместо довольно глупенькой репортёрши РБГ. Свою роль Регина-Ингрид играла великолепно, усыпив его бдительность, за что он мог лишь похвалить ее. Пожалуй, лишь врожденная интуиция и инстинкт самосохранения у Хасана, стоящего в стороне, будто данный диалог его вовсе не касался, не были обмануты актерской игрой и талантом.
— О как! Надо же. И что страна хочет от своего неразумного чада?
— Призвать Вас к ответственности за совершенное преступление против граждан США в Ираке. Вам будет выдвинуто соответствующее обвинение… — Регина Томпсон с явным злорадством наблюдала, как меняется в лице самоуверенный капитан. Он недоуменно перевел взгляд на мускулистого шиита.
— Ты что-нибудь понимаешь, Хасан?
— Кажется, тебя считают предателем на Родине, — искренне удивился Хасан. Роберт медленно кивнул. Вот так новость — одна другой интереснее.
— На основании чего? — этот вопрос уже был адресован Томпсон.
— На основании гибели пятерых военнослужащих по контракту армии США в две тысячи четырнадцатом году под Киркуком. Ваша некомпетентность послужила причиной смерти наших солдат.
— Ваших? А Вы, собственно, кто, что они вдруг стали вашими? — зашипел Таннер, по-змеиному сузив глаза. — Погибшие были моими подчиненными и друзьями. Не вашими… Страна нас бросила в самый поганый момент в истории Ирака. И забыла, похоронив вместе со своими ошибками! Так что идите нахуй, мисс Томпсон!
— Слушайте, Таннер! Хватит строить из себя обиженку! — фыркнула Томпсон, зло сверля взглядом сидящего напротив себя Таннера.
— Кстати, а чего так долго тянули-то с предъявлением обвинения? — озарило его догадкой. — Я никуда не скрывался. Почти девять лет прошло. Не поздновато спохватились?
— Ваше дело рассматривали в Верховном Суде. Вас лишили присвоенных орденов.
— Да срать мне на них. Тоже мне — великая почесть, — вспомнив, каким именно образом он поступил с наградными орденами и планками, отмахнулся он, — Хотя… Как это возможно сделать без следствия и обвинения, прямо таки интересно?
Томпсон подалась чуть вперед, опираясь локтями в крышку стола, и подводя руки под острый подбородок.
— Мы вызвали свидетелей обвинения.
— Кого же это? — искренне удивился Роберт, понимая, что сейчас, возможно, слушает самую важную и самую провокационную информацию одновременно. Если цель этой ЦРУ-шницы посеять сомнения в его группе, то она идет в верном направлении. Другой вопрос: зачем?!
— Не притворяйтесь, что не в курсе… Сэмюэль Паттерсон — Ваш связной и оперативный разработчик был вызван в Верховный Суд для дачи показаний. Незадолго до его гибели в посольстве США при Южной Корее.
— Вы считаете, что это моя работа?! — вспыхнул Роберт, вскакивая из-за стола. В голове не помещалась вся вновь возникшая информация.
Казалось, что близость Абдала разом померкла с фактом предательства в собственной группе. Да ещё и такого открытого. Единственное, что никак не укладывалось в стройную картину Томпсон, так это его действительная непричастность к гибели Паттерсона. Роберт ощутил холодок, спускающийся по спине. Кто-то очень тщательно взвесил каждый ход, каждый шаг и каждую деталь в этой головоломке. Вплоть до того, чтобы с помощью убийств в группе подвести правительство США к мысли о том, что он — враг государства. Теперь выходило, что под его ногами огнем горела земля. Стоит ему высунуть нос из Ирака, как эта же Томпсон быстро нацепит на него наручники и сопроводит в тюрьму где-то на просторах Штатов. Если он туда доедет. Сам знает, что делают конвоиры по дороге с политзаключёнными, да еще и с теми, кто виноват в гибели граждан США. Если его останки найдут где-нибудь на побережье — уже хорошо. А то лежать ему на дне моря акульими какашками, и прощай белый свет, и дурацкий свитер с оленями от Саманты. Картина рисовалась совершенно безнадежная. Если только он не успеет разобраться с предателем в группе раньше, чем Томпсон разберётся с ним самим.
— Вы, как капитан отряда знали, и продолжали поддерживать общение с каждым членом группы. Это установлено сержантом Рэем Беннером, — с нескрываемым превосходством улыбнулась Регина.
— Беннер тоже из ЦРУ?
— Он мой связной.
Роберт и Хасан многозначительно переглянулись. Картина стремительно прояснялась.
====== Глава 17 ======
— Признаться, я подумал, что ты не нашел Абдала, и вся эта история затеяна лишь ради того, чтобы вывести репортёршу на чистую воду, — не всматриваясь в окружающий пейзаж, произнес Роберт.
— Нет. Я тебе обещал помочь? Обещал. Ему я тоже обещал, — отозвался Хасан, ведя машину по пыльным улочкам Тикрита. Застройка города мало отличалась от Киркука, Багдада и Мосула — двух- и трехэтажные домишки из глины и рыжего цемента, узкие улочки, множество высоких, сплошных стен. И бесконечное, абсолютно никем не контролируемое автомобильное движение. Никаких дорожных знаков, светофоров или полиции, но, что больше всего поражало Роберта еще с самой его первой командировки в Ирак — никаких ДТП не смотря на полную неорганизованность дорожного движения.
— Ты обещал ему меня?
— Да. Все по-честному. Он хочет отомстить за брата, и я его понимаю, — взгляд Хасана стал колючим, словно он испытывал укол ревности. — Зарезать тебя, как животное.
— Которого из них? — усмехнулся Роберт, припоминая события почти девятилетней давности в Киркуке и те, что случились немногим больше месяца назад в Нафт Шахре. — Я убил Салмана, но и к смерти Джаббара имею прямое отношение.
В далеком уже две тысячи четырнадцатом году, как только стало понятно, что нападавших численное превосходство, он, не думая, всадил пулю в голову Абу Салмана Мансур ан-Насира Лидиниллаха — старшего брата Абдала. Решение о том, что военачальник ИГиЛ не должен остаться в живых было принято им единолично, без всяких формальностей. Впрочем, это никоим образом не помогло. Бой был продолжительным и кровопролитными: пятеро членов его группы погибли, как буквально несколько часов назад ему напомнила Томпсон. Впрочем, он за эти годы ни минуты из той страшной ночи не забывал.
Городской пейзаж сменился пустырями и огромными заводскими постройками. Все реже попадались случайные прохожие и транспорт. Когда машина въехала в ворота заброшенной промзоны, Роберт вдруг почувствовал облегчение: с минуты на минуту всё закончится. Скоро, очень скоро он найдёт Сару. Нужно лишь суметь договориться с Абдалом. Что ему предложить в обмен на дочь кроме собственной жизни, он не знал, и даже в случае успешного разговора не был уверен, что его не обманут.
Машина, покачиваясь и перебираясь через низкие бетонные бордюры, въехала под дырявый навес.
— Он скоро появится… Что будешь делать?
— Попробую для начала договориться миром…
— Тебе нечего ему предложить.
На это Роберт промолчал. Он и сам понимал, что находился в крайне невыгодном положении. Оставалось лишь идти ва-банк или блефовать.
— Что ж… Давай так: я уговорю его отдать мою дочь, а ты поедешь и заберёшь её, а после переправишь в Лондон.
— А ты?
— А это уже не важно, — внезапно улыбнулся Роберт. В его глазах на мгновение заискрилась уверенность и решимость. Светлый, серо-зеленый взгляд стал пустым: ни страха, ни сожаления, ничего — Хасан всё понял. Таннер сознательно шел на верную смерть, надеясь спасти свою дочь ценой собственной жизни.
— Что ж… Всевышний послал мне врага, с которым было приятно иметь дело! И который оказался смелым человеком. Да защитит тебя Аллах своим щитом, и осветит твой путь блеском своего меча, американец! — при этих словах Хасан торопливо провел ладонями по своему лицу, едва касаясь загорелой кожи, и так же быстро обратил распростертые ладони к небу в ритуальном жесте. Роберт хмыкнул, выбираясь из машины: Бога нет, в какой бы религии его не искали люди, он усвоил это на своей шкуре. Сухой горячий воздух Востока с нотками полыни и бадьяна ворвался в легкие. Тончайшая шелковая пыль буквально витала вокруг еле ощутимой взвесью. Она была невидима глазу, но стоило закрыть рот, как на зубах начинал скрипеть песок.
