– Вы не помните меня? – протягиваю я руку в приветственном жесте.
– Мне непростительно это, – Гамлет склоняется в поцелуе к моим пальцам.
– Ева, – представляюсь я. – Как поживаете, принц Датский?
– Ева… – игнорируя мой вопрос, пробует мое имя на вкус этот мужчина.
Он не выпускает мою руку, хотя это уже переходит все рамки приличия. Напротив, он подносит ее еще раз к губам и прижигает поцелуем выступающую косточку на запястье.
– Ева, разрешите мне загладить вину? И предложить вам бокал вина?
– Не хочу разрушать гармонию вашей компании. Как-нибудь в следующий раз. Интересная была встреча, – прощаюсь я и возвращаюсь к своему столику за оставленной сумочкой.
Трудно. Это неимоверно трудно: держать прямой спину, делать каждый шаг, не сорваться в бисер мелких суетливых движений испуга под пристальными взглядами. Сердце, отсчитывая рваный ритм, бьется птицей в горле. Зачем? Зачем я это делаю?
Кутаясь в мягкий теплый мех, я закуриваю сигарету в ожидании такси, ветер пробирается под тонкий шелк платья, но мне не холодно. Адреналин расцветает алыми розами на скулах, а внутри беснуется какое-то безумное веселье. Гамлет. Как дорогой костюм меняет фигуру. Не осталось той трепетной долговязости. Худощавый, стильный, но опасный силуэт хищника из городских джунглей.
– Подождите, Ева, – мой локоть жестко фиксируют. – Не уходите… прошу, – приказ закругляется почти мольбой.
– Заинтересуйте меня? – безумное веселье толкает меня на сомнительную дорожку флирта.
– Вы умеете стрелять?
– Стрелять? – я в растерянности.
– Стрелять, Ева. Мне хочется вас этому научить. Согласны?
– Кажется, да. Но как же ваши друзья?
– Не переживайте, они прекрасно обойдутся без меня. Поехали?
Сидя в теплом салоне машины, я плотнее кутаюсь в мех, стараясь подавить внутреннюю дрожь, пришедшую на смену схлынувшему адреналину.
– Мерзнете?
– Скорее переживаю, – признаюсь я.
– Почему? – риторический вопрос в ожидании глупого кокетства.
– Ажиотаж схлынул, а я совсем не авантюристка. Еду в машине ночью. Стрелять. Неизвестно куда с малознакомым мужчиной. Переживаю. Понимаете?
– Вы неожиданно откровенны, – брови Гамлета удивленно приподнимаются.
– Не будете меня утешать и обещать, что не обидите?
– Ева… я лучше научу вас стрелять. В случае чего воспользуетесь. Договорились?
– Крайности?
– Отнюдь.
Гамлет не отрывает взгляд от дороги, и мне приходится беседовать с его профилем. Впрочем… это дает возможность еще раз присмотреться к этому человеку. Как же я раньше не разглядел это хищное лицо? Отвлекся на длинные ресницы и по-детски трогательную россыпь веснушек? Этот упрямый рот с тонкими губами. Этот острый подбородок, выдающий хитрого и порой жестокого дельца. Меркантильная горбинка на носу. Быстрые, скупые и точные движения.
– Я думаю, что лучше прострелить колено, чем взывать к благородству, – прерывает мои физиогномические исследования Гамлет.
– Я запомню.
– Приехали. Пошли?
Куда ты идешь, Ева? К чему ты придешь?
* Дмитрий Бозин – исполнитель заглавной роли в спектакле Романа Виктюка «Саломея» по пьесе Оскара Уайльда
========== Пистолеты и Розы ==========
– Знакомьтесь, Ева, это Викинг. Викинг – это Ева. Держи же, не бойся. Он не кусается, только стреляет.
Я осторожно взвешиваю пистолет, который вложил в мои руки Гамлет. Странно, всегда думал, что он должен быть из металла и более красивым, что ли. Более дорогим… А тут пластиковая рама, грубоватая работа и какая-то простая заводская маркировка на корпусе.
– Разочарована? Ждала что-то вроде кольта из старых американских вестернов?
– Что-то вроде… Викинг?
– Марка пистолета. Будем стрелять?
Гамлет вставляет магазин в рукоятку, раздается знакомый киношный щелчок, и я вздрагиваю от волны возбуждения и страха.
– Пистолет лучше держать двумя руками, так легче контролировать его наводку и вести огонь «двойками». Подними пистолет на уровень глаз, – руки Гамлета ложатся поверх моих, он плотно прижимается к оголенной спине, а его горячее дыхание заставляет полыхнуть ответным румянцем скулы. – Отведи указательный палец в сторону и сожми остальные пальцы. Держи уверенно, но не «души» пистолет. Кисти руки не дрожат. Положи фалангу указательного пальца на спусковой крючок и можешь прицеливаться. Дыши ровно. Готова? Нажимай на спусковой крючок.
Выстрел. Крик. Отдача. Горячие губы клеймят поцелуем мою шею. Выстрел. Мое сердце синхронно пулям, пробивающим мишень, стучится о грудную клетку. Выстрел…
Руки дрожат, а тело будто закостенело. Вдох жадный и глубокий. Запах пороха и налившееся человеческим теплом оружие в руке. Оно будто ожившее.
– Еще семь выстрелов, Ева. Ты его чувствуешь?
Я его чувствую. Чувствую, как пистолет, наливаясь агрессивной тяжестью, заряжает меня спокойствием. Чувствую, как он перестает быть чуждым куском некрасивого пластика и металла. Чувствую, как он становится моей частью. Частью моей силы и воли. Выстрел. Выстрел. Сердце, успокоенное его силой, четко и контролируемо бьется в груди. Выстрел. Тело расслабляется, и я вдруг вижу цель. Человеческий силуэт с расходящимися кругами мишени. Круги ада.
– Старайся попасть в таз, Ева, – словно сквозь вату доносится до меня голос Гамлета. – Там больше всего костей.
Выстрел.
– Раз, два, три, четыре, – считаю я пересохшими губами.
Осталось три выстрела. Как было бы просто повернуться к отступившему к стене мужчине и направить оружие на него. Как было бы сладко увидеть в его глазах ту беспомощность, в которую он спихнул меня в борьбе за территорию… Как было бы… Нет!
И я трижды нажимаю на спусковой крючок, всаживая остатки безумия в черный безымянный силуэт.
Я оглушен выстрелами и эмоциями. Адреналин бурлит во мне беснующимся штормом. Гамлет резко разворачивает меня к себе и впивается в губы поцелуем. И моя бушующая стихия жесткой отдачей возвращает ему поцелуй. Я уже сам жадно и жестоко целую, перехватывая инициативу. Некрасиво, неправильно, больно. Закусывая губы и стукаясь зубами, хрипло выстанывая ему в рот.
– Поехали ко мне? – отрываясь от меня, шепчет он срывающимся голосом. – Ева…
Я смотрю на мою размазанную помаду на его губах. Я хочу. Хочу…
– Нет, – с тяжелым выдохом отшатываюсь я от мужчины. – Нет. Отвези меня домой.
– Ева…
– Прошу тебя…
Меня еще долго бьет озноб. Я плотнее кутаюсь в нежность меха, пытаясь найти успокоение в его уютном тепле. Огни ночного города заманчиво подмигивают за окном машины.
Don’t you cry tonight
I still love you baby
Don’t you cry tonight
Don’t you cry tonight
– шепчет мне Эксл Роуз, заставляя сильнее закусывать губы.
– Ева… – барабаня пальцами по рулю, вперившись взглядом в непроглядную темень моего двора, выдыхает Гамлет. – Я не буду сейчас навязывать тебе свое общество, но уеду только тогда, когда ты скажешь, где и когда мы увидимся.
– Теперь моя очередь удивлять. Дай мне номер своего телефона, я позвоню.
– Когда?
– Хочешь внести меня в список дел? Я позвоню.
– Ева… Это редко бывает со мной… Но я… Я буду настойчив. Ты слишком… слишком зацепила.
– Диктуйте номер, Ваше Высочество.
Как все же трудно идти, когда в спину тебе устремлен требовательный и агрессивный, словно дуло Викинга, взгляд.
Стою перед зеркалом и, осторожно огладив плечи, спускаю с них черный шелк платья. Он, послушно скользнув, оголяет правду. Тело мужчины. Что же я делаю?
Продираю глаза от звонка, пунктиром пробивающего мой сон. Один короткий, два длинных. Илья? После той обличающей и выворачивающей сцены мы не виделись. Что произошло? Открывать или нет? Звонок настойчиво впивается в притаившуюся тишину. Не уйдет же…
Открываю дверь и замираю, утыкаясь взглядом в огромный букет кроваво-красных роз. Вдыхаю их одуряющий аромат и на автомате протягиваю руки. Я люблю эти пошлые букеты из десятков цветов на последнем пике их цветения. Цветы, как будто осознавая, что им остались последние часы жизни, стремятся максимально поделиться с миром своей красотой, распахивая и раскрывая бутоны вплоть до сердцевины. Обнажающая откровенность красоты. А потом лепестки украсят все вокруг последними мазками жизни…
