Надя стояла в коридоре и что-то быстро-быстро листала у себя в телефоне. Стройная и подтянутая, она как всегда выглядела прекрасно, а ее модная дизайнерская одежда и высокие каблуки контрастировали с моими обычными джинсами и рабочими ботинками. Дети унаследовали черты нас обоих. В плане внешности — шоколадный цвет ее кожи и курчавые волосы и мои серо-стальные глаза. А в плане характера — мое упрямство и ее ум.
Когда мы остановились перед ней, она подняла взгляд.
— А где Шелли?
— Еще собирается, — сказал я.
Надя усмехнулась и, взглянув на нашего сына, указала подбородком на дверь.
— Хочешь за руль?
Мика просиял. Недавно они получили ученические права.
— О да! Вот Шелли взбесится!
Надя качнула своими большими серьгами-кольцами.
— В следующий раз будет собираться быстрее.
Мика подтолкнул меня.
— Хороших выходных, пап.
— Тебе тоже.
Он вышел и оставил меня стоять с Надей. Она снова оглядела меня, а потом подмигнула.
— Вижу, на тебе твоя твинко-трахательная униформа — джинсы и черная облегающая футболка.
Меня мало что могло рассмешить, но это ее замечание заставило улыбнуться.
— Что за глупости.
— Выглядишь хорошо. — Она ущипнула за плечевой шов на моей футболке, потом указала на волосы. — Седины не прибавилось.
— Серьезно?
— И никаких новых морщин! В этом и заключался всю дорогу твой план? Никогда не смеяться, чтобы не появились морщины?
— Ты закончила?
Она давилась хихиканьем, держась за живот, словно считала себя самой большой острячкой на свете. Я сердито свел брови.
— О, перестань! Ты секси и знаешь об этом. Можно подумать, ты не сумеешь найти себе парня, который будет звать тебя «папочкой».
Обсуждать свою интимную жизнь с бывшей женой, которая никогда не отличалась тактичностью, было неловко. Плюс я был категорически против того, чтобы меня звали «папочкой».
— Эта беседа заканчивается прямо сейчас.
Она обняла меня.
— Ну хорошо, хорошо, извини.
Я похлопал ее по спине.
— Я очень ценю твою… кхм… поддержку.
Она отстранилась, и ее идеальные брови взлетели на лоб.
— Кстати! Я тут прочла одну книжку о рабочем-строителе и застенчивом учителе младших классов. Представляешь, учитель там был активом! И они занимались этим прямо у него на столе…
— Пожалуйста, замолчи.
Надя была поклонницей романов о геях и обожала пересказывать мне постельные сцены. Конечно, звучали они горячо, но я предпочитал не книжный секс, а реальный. Безо всяких счастливых концов. Ну хорошо, мне нравились счастливые концы, но только в виде оргазмов, а не такие, где я оказывался в гребаных отношениях.
У меня уже были серьезные отношения. С ней. Потом они кончились, и я не испытывал большого желания пробовать еще раз.
Я рано понял, что бисексуален. Надю я встретил и полюбил в старших классах. Мы поженились совсем молодыми, сразу родили детей и только потом осознали, что дружба подходит нам лучше, чем брак. Возможно, меня изменила армейская служба, но чем старше я становился, тем больше прятал свои чувства в себе, пока окончательно не отгородился от Нади. И если подруга еще могла терпеть мою замкнутость, то жена точно нет. Это была вторая причина, по которой я избегал отношений — чтобы не разочаровывать кого бы то ни было отсутствием у себя коммуникативных скиллов.
По лестнице, волоча за собой сумку, спустилась Шелли.
— Привет, мам!
— Привет. — Надя обняла ее, потом подтолкнула к двери. — Поехали. Твой брат уже сел за руль.
— Что? — взвизгнула Шелли. — Ты разрешила ему повести?
Надя закатила глаза, а когда Шелли выбежала за дверь, повернулась ко мне.
— В общем, послушай… Мне бы хотелось, чтобы ты познакомился с Андерсоном. — Она пристально следила за мной, но мое лицо осталось непроницаемым. — Между нами теперь все серьезно. У него тоже есть дети, и он прекрасный отец. Я ему доверяю. И хочу, чтобы ты тоже ему доверял.
Чувство, от которого моя кровь закипела, было связано вовсе не с ревностью, а с первобытным желанием защитить ее и детей. И судя по тому, что Надя вздохнула, я не сумел его скрыть.
— Он не такой, как Джейк.
Прошло десять лет, а я все еще вздрагивал при упоминании этого имени.
Он на коленях. Моя ладонь на его голове. Голубые глаза, смотрящие на меня снизу вверх.
Звук открывающейся двери моего кабинета.
Надя похлопала меня по груди.
— Люк.
Надя редко знакомила своих ухажеров с детьми — в основном потому, что я был категорически против, но все изменилось, когда у нее начался серьезный роман. И тем не менее знакомство с ее новым мужчиной пугало сильней, чем если бы она предложила загнать мне под ногти иголки.
— Не вопрос.
— Что? Ты даже не возразишь?
— Просто давай с этим покончим и все.
— Господи, сколько энтузиазма. — Она бросила на меня убийственный взгляд. — Ну а ты не собираешься меня с кем-нибудь познакомить?
— Нет.
Она закусила изнутри щеку — как делала, когда огорчалась.
— Люк, ты больше не в армии и можешь встречаться, с кем пожелаешь…
— Дело не в этом. А в том, что у меня дерьмовый вкус на людей. Кроме тебя.
— Это неправда. Просто ты думаешь, что все способны на то, что сделал Джейк…
Меня пробрала дрожь. Я не вспоминал своего бывшего любовника довольно давно, что было странно, если учесть, что катастрофический конец нашей связи и был той причиной, по которой я жил, как сейчас.
— Десять лет меня все устраивает. У меня есть интимная — не любовная, а интимная жизнь, и она полностью отделена от тебя, детей и работы.
— Все может быть совсем по-другому.
Прекрасно. Теперь она чуть не плакала. Я попытался сделать голос помягче.
— Знаю, Надя, но я старею. Мне нравится моя жизнь. Она понятная и простая. Окей?
— Не называй себя старым. Мы же ровесники.
Я фыркнул.
— Ну хорошо, не старею, а становлюсь старше.
Она еще была грустной, но уже не на грани слез.
— Просто я за тебя беспокоюсь.
— Спасибо, но у меня все нормально.
Она натянуто улыбнулась.
— Ну, если ты уверен…
— Уверен.
Мы еще раз коротко обнялись, и она поспешила к машине. Закрыв за ней, я привалился к двери и первым же делом выкинул наш разговор из головы. Я не хотел думать ни о бывшей жене, ни о Джейке, ни о чем-то еще. Потому что я остался один. На целый уикэнд.
Надя шутила насчет твинко-трахательной униформы, но она не ошиблась. Интим у меня был распланирован по часам, благодаря чему эта сторона моей жизни не пересекалась с другими. Каждые выходные, когда Надя забирала детей, я с кем-нибудь трахался. И сейчас был уже слегка возбужден. Мой пульс участился, в паху стало тесно.
Чем был хорош Статен-Айленд, так это тем, что здесь было в избытке красивых мужчин, которым хотелось, чтобы им в задницу засадили увесистый член. И большинство из них, хвала небесам, ничего большего не искали.
Я взял телефон, открыл грайндр, и экран стал шведским столом из торсов всех возможных размеров, форм и цветов. Я пропустил парней, с которыми уже спал, поскольку придерживался только разовых встреч. Выскочило несколько сообщений, но я их проигнорировал. Мне нравилось инициировать разговор самому.
Мой взгляд зацепился за никнейм Штаб_Сержант, и я притормозил. Когда-то я тоже был штаб-сержантом. Очень давно. В прошлой жизни, как будто уже не моей. Я оттолкнул от себя эти мысли и сконцентрировался на текущей задаче. Сутью которой было обеспечить моему члену минет.
На фотографии Штаб_Сержанта тоже был торс, но благодаря скульптурному прессу и татуировке в виде армейских жетонов он выделялся даже на фоне маниакальных качков, которых было много в нашем районе. Его почта была, наверное, завалена предложениями.
В его профиле стоял тег #прямосейчас, а значит он был готов к немедленной встрече. Я взглянул на его интересы. «Хорошо выгляди и пиши без ошибок».
Почувствовав, как мои губы складываются в нечто похожее на улыбку, я открыл чат.
