- Всё нормально, - безжизненным голосом ответил практикант, отчего во взгляде женщины затлели нехорошие огоньки. Степану же было всё равно. Он достал из кармана джинсов мобильник, нашёл в списке контактов знакомый номер и замер на миг. Душа словно заплакала навзрыд, а затем остервенело зашипела, заставив палец коснуться строчки удаления. Студент больше не собирался встречать на своём пути того, чей номер растворился в небытии. Но его взгляд помимо воли метнулся в сторону давешней площадки.
Сват сидел на далёкой скамейке сгорбленной фигурой, а возле его ног лежала Фишка. Степан почему-то решил, что не так должен сидеть человек, решивший свои проблемы, совсем не так. Это утро вообще было неправильным. Разве летом бывают такие холодные рассветы? Холодные и тусклые... Студент мысленно повторил свои слова, сказанные фотографу на ухо. И захлопнул бортовую дверь микроавтобуса, чем вызвал ещё один выстрел боли в челюсти. Он даже не поморщился. Не хотелось, зачем? Автомобиль дрогнул и покатил прочь от дома Бехтерева. А женщина, сидевшая рядом с водителем, хмуро смотрела в зеркало заднего вида на парня, застывшего истуканом в салоне, и думала о чём-то своём.
========== 19.Гулкая тьма ==========
Свата скрутило посреди ночи, когда Стёпка мирно сопел ему в плечо, разметавшись под боком тёплой драгоценностью. Бехтерев чуть не взвыл, осознав, что не может, не имеет права обрекать молодого парня на существование под одной крышей с инвалидом. Да и не будет он долго нянчиться с калекой. Быстро заскучает, найдёт себе кого-нибудь и свалит за горизонт. От всех этих мыслей стало тоскливо и холодно. Сват крепче прижал к себе парня и чуть ли не умоляюще уставился в свою темноту, словно надеялся, что она даст ответ. Но темнота молчала, не обращая внимания на смятение в душе фотографа. Решение пришло само и отозвалось в мужчине тупой болью. Парня надо отпугнуть. Отвадить так, чтобы и думать забыл об инвалиде, с которым может только испортить себе жизнь. Когда-нибудь он встретит девушку или парня, нормальных, здоровых, зрячих, способных отвечать за себя в полной мере. Способных самостоятельно идти по жизни.
Бехтерев всегда был твёрд в своих решениях и поступках, даже если это приносило невыносимую муку. Во время утренней отповеди, грубой, мерзкой, грязной и почти убийственной, Сват не раз задавливал в себе желание броситься к Стёпке, обнять, крепко сжать и целовать, нашептать всякие глупости... поломать ему жизнь. А потом они с Фишкой ушли гулять. Но и там студент нашёл его. Где-то в глубине сердца Сват надеялся, что мальчишка всё-таки задержится в его доме ещё хотя бы на час, два, или даже три, но всё было закономерно. Никакой нормальный человек не станет терпеть унижение. Наоборот, постарается уйти, исчезнуть. И правильно. Когда звук мотора стих, возвестив уход из его жизни Степана, Бехтерев устало поднялся со скамьи, и они с лабрадоршей двинулись обратно, домой. И это стало самой сильной пыткой. Квартира буквально пропахла парнишкой, его стряпнёй на кухне, едким запахом зубной пасты в ванной, неуловимым ароматом мыла и шампуня везде... Бехтерев каменной походкой добрался до дивана и грузно опустился на кожаное чудовище. И по его лицу потекли слёзы, которые больше не было сил удерживать. Сват с силой провёл ладонью по щекам, собирая непрошенную влагу, выругался и ударил кулаком по обивке, вызвав испуганный гавк собаки.
Цокот лап по ламинату стал для него громом посреди ясного неба. Язык лабрадорши прошёлся по щекам. Фишка словно понимала, что хозяин сам себя загнал в большую беду. И это ещё больше подкосило фотографа. Он упал на диван ничком и тут же вообще свернулся калачиком, сотрясаясь. Спасало только то, что Сват знал - он правильно сделал. По-другому было никак нельзя. Он не мог испортить жизнь любимому человеку. Сколько прошло времени, было непонятно, но в какой-то момент зазвонил телефон. Бехтерев рывком сел, нашарил трубку на журнальном столике и хрипло спросил:
- Алло... Кто там ещё?
- Добрый день, Святослав Львович, - раздался в ухе голос Зиганшиной. - У меня к вам несколько вопросов. По поводу практиканта.
В сердце Свата что-то кольнуло. Он сглотнул и постарался ответить как можно ровнее:
- Я вас слушаю.
- Вас устроила работа Степана Аркадьевича? Если есть какие-то замечания, то хотелось бы их услышать. Могу завтра приехать и мы всё обсудим.
- Всё более чем в порядке, - сказал Сват. - Просто замечательно.
- Что ж, это радует, - Зиганшина на том конце связи что-то записала. - Дальше... Слушай, ты, олух царя небесного, ты что натворил?
- Чего? - не понял Сват, растерянно заморгал и снова сглотнул.
