Сказочник - Олли Серж

Лера

— Как я выгляжу? — ко мне подлетает возбужденная Надя и пытается пригладить руками свои кучерявые волосы.

— Как вожатая шестого отряда, которую только что валяли в траве дети, — хмыкаю я и протягиваю руку, доставая из ее растрепанных волос сухие еловые ветки.

— Блин, блин, блин, — нервничает подруга. — Ты уже слышала? К нам на костёр сам спонсор лагеря приехал. Про него столько слухов ходит. Что у него настоящий дворец, а не дом. И что никто не знает, где он находится!

— Так если никто не знает, где он, — замечаю резонно, — это значит, никто его и не видел.

— Нет, нет! — с жаром машет ладошками подруга. — Девочки говорят, что он после каждой смены одну вожатую забирает. Завязывает глаза, присылает крутую тачку. Вино, ужин — все красиво. Трахает всю ночь так, что уши в трубочку сворачиваются, а потом крутые подарки дарит. Правда, отношения не заводит, и больше работать те девчонки сюда не приезжают.

— Звучит отвратительно, — я морщусь. — И проституцией попахивает. К тому же, ты знаешь, как я отношусь к местным… — передергивает мои плечи.

— Я тебя понимаю, — с сочувствием в голосе, обнимает меня подруга, — ты вообще молодец, что смогла преодолеть страх и приехать сюда ещё раз. Я бы не смогла…

— Не будем об этом, — я уверенно пресекаю ее сочувственный поток речи. — И тебе я не советую знакомиться с мужчиной ради одноразового секса.

— Ты просто его не видела, — подкатывает глаза Надя. — Чистый секс, ходячий тестостерон! А какие у него руки… — мечтательно. — Мне кажется, что он и навесу может тра…

— Надя! — строго прерываю ее я. — Избавь меня от подробностей…

— Ладно, — чмокает она меня в нос, — я пойду возле него покручусь. А ты раздашь детям сок с булками?

— Раздам, — вздыхаю и встаю на ноги.

Иду к своему отряду малышей, которые уже окружили воспитательницу, как голодные птенцы и ждут свои порции.

— Ну наконец-то, хоть одна появилась, — всовывает мне в руки короб Елена Степановна. — Давай включайся.

Раздаю детям сок и достаю из кармана телефон, снова пытаясь поймать сеть.

Графа антенны упорно горит буквой «Е». Ухмыляюсь.

Годы идут, а чтобы отсюда позвонить, по прежнему нужно забраться на холм или сарай.

Убедившись, что все дети поедают паёк, усевшись в кружок вокруг воспитателя, ухожу чуть поглубже в пролесок и взбегаю на небольшой земляной холм.

Пламя костра выглядит отсюда особенно красивым. Красные, оранжевые блики рассекают лесные сумерки. Минут через тридцать уже будем сворачиваться, завтра у детей уже отъезд.

Так! Вспоминаю про то, что так и не дозвонилась до водителя такси, чтобы вывезти вещи, и поднимаю телефон повыше.

Делаю несколько шагов назад, и неожиданно моя правая нога соскальзывает по камню, а я, теряя равновесие, понимаю, что сейчас просто рухну и полечу с горки кубарем.

— Осторожнее, — выдыхает хриплый голос у меня над ухом, а талию подхватывают чьи-то мужские руки.

— Ааа! — я вскрикиваю от неожиданности и пытаюсь вырваться из этих рук.

Выворачиваюсь и все-таки падаю на попу, хватаясь за лодыжку.

— Вы кто? — сдуваю с лица прядь волос и и поднимаю глаза на мужчину в чёрной кожаной куртке.

Лицо его рассмотреть не получается, зато в глазах прекрасно отражается пламя костра и делает его взгляд просто демоническим.

— Мне кажется, только вы одна не в курсе, кто я, — говорит он немного сиплым, как будто простудным голосом. — Не бойтесь и встаньте с земли. Уже холодно.

— А, — хмыкаю я и поднимаюсь на ноги, проверяя степень ушиба. — Вы тот самый великий и ужасный, который есть, но на самом деле нет?

— Очень точно сказано, — задумчиво отзывается мужчина.

— Вот черт! — вскрикиваю я и прикусываю губу, делая шаг.

Похоже, что растяжение. Хорошо, что в конце смены, а иначе пришлось бы брать больничный и терять зарплату.

Мне хочется на кого-то позлиться за свою боль и я снова вскидываю глаза на мужчину. Он стоит и, сложив руки на груди, просто разглядывает мои мучения. Сноб! Вот сейчас реально мог бы и помочь!

— Что вы здесь делали одна и в темноте, — неожиданно серьезно спрашивает он. — Зачем ушли от костра?

— Позвонить, конечно, — жму плечами. — Все знают про этот холм.

— Дозвонились? — продолжает допрос мужчина.

— Нет, — отвечаю раздраженно. — Придётся детей отвезти и возвращаться что-то решать.

— Вы любите детей? — задаёт он следующий вопрос.

— Конечно, — иронично фыркаю. — Или Вы считаете, что можно с ними круглосуточно зажигать двадцать один день без любви?

— Я хорошо плачу, — напоминает спонсор лагеря.

— Да, — соглашаюсь. — Вы действительно платите больше всех, но в действительности деньги — это всего-лишь бонус. Только на зарплате рядом с этой оравой мелких террористов не выжить! — развожу руками.

— Вы были здесь раньше?

От вопроса меня прошибает холодным потом.

— С чего вы решили? — отвечаю настороженно.

— С того, что обычно работать вожатыми в лагерь приезжают те, кто бывал в них ребёнком, — отвечает он спокойно, как будто больше ничего действительно не имел ввиду.

«Лера, у тебя паранойя, выдыхай,» — уговариваю себя

— Как вас зовут? — интересуется мужчина.

— Валерия, — вздёргиваю подбородок. — Извините, мне пора. Спасибо, что пытались помочь.

— Пожалуйста, Валерия, — отзывается он.

Чуть прихрамывая, но стойко вставая на больную ногу, чтобы расходиться, ковыляю в сторону лагерной поляны.

Меня запоздало начинают одолевать образы нового знакомого.

Широкие плечи в кожанке, веящий скрытой угрозой голос, глаза, вспыхивающие искрами огня в темноте и ощущения его власти, которое отдается вибрацией где-то в копчике. Как будто хвостик дрожит мелкой рябью перед хозяином. И запах… хвоя и сигареты.

Я вынуждено признаю, что этот мужчина действительно красив. Хоть я и едва уловила его профиль. Интересно, если все слухи правда, то кто следующую ночь проведёт в его постели?

«Тебе должно быть абсолютно наплевать на это, Лера!» — я едва сдерживаюсь, чтобы не надавать себе по щекам.

Выходу к костру как раз в тот момент, когда отряды начинают собираться в кучи и строиться по парам.

— Валерия Александровна, — ко мне подбегает самый младший мальчишка из моего отряда. — А можно я с вами за руку пойду?

— Можно! — улыбаясь, киваю ему и стараюсь не хромать. — Давай лапу, Ванечка…

Игнат

Что это, если не насмешка судьбы?

Та девочка, благодаря которой я сегодня жив, которая стала моим наваждением, фетишем и самым пошлым кошмаром целует на ночь единственного близкого мне человека.

Ивана.