Я просто играю... - Мария Зайцева

— Сюда иди.

Голос у него низкий. Очень тяжелый, такой, что вибрация низких частот идет по ногам и сладкой, томной болью дробится в самом низу живота. Непроизвольно свожу мышцы бедер, надеясь, что это выходит достаточно незаметно.

И произвольно задираю выше подбородок в немом протесте.

Разбежалась прямо.

Он молчит и ждет. На лице — ни тени сомнений, что подчинюсь. Ему же все подчиняются, привык.

А вот приказы повторять не привык, определенно.

Ломаем ему систему, да, Лэй?

Ставим на место восточного господина.

Усмехаюсь, демонстративно провожу ладонью по строгой офисной юбке. У нее есть один маленький нюансик: расстегивается она совсем не строго. Буквально одной пуговкой можно управиться. Такой дизайн, да, юбка с запАхом.

Сюрприз ему будет, ха-ха.

Предвкушаю выражение его глаз, когда дойдем до следующей фазы игры.

— Я принесла отчеты, Адиль.

Называю по имени большого босса, одного из акционеров. И ему это, наверно, не нравится. Ничего, пусть привыкает, у нас тут уже вторую сотню лет равенство… Или третью? Черт, плохо историю учила, не помню…

Отвлекаюсь на вспоминание дат, после которых  в Европе началась свобода по-настоящему, а не на словах, и упускаю момент, когда большой восточный начальник, которому плевать на всякие пустые, по его мнению, понятия, типа равенства, демократии, свободы слова, эмансипации и прав человека, выходит из-за стола и оказывается рядом со мной.

И , Бог мой, как быстро это происходит! Не успеваю моргнуть даже, и вот он! Возле меня!

Невольно отступаю назад, неожиданно ощущая себя маленькой, крошечной совсем рядом с ним!

А я не маленькая! Во мне практически пять с половиной футов! Я моделью подрабатывала в школе!

Но по сравнению с ним я — Дюймовочка из сказки.

Взволнованно дышу прямо в обтянутую белоснежной рубашкой мощную грудь, задираю подбородок, отслеживая взглядом крепкую  шею в расстегнутом вороте, короткую черную бороду, губы, твердо сжатые сейчас, нос, гордый, прямой, с едва заметно подрагивающими от ярости ноздрями, глаза с нахмуренными бровями…

Он смотрит на меня, темно и жутковато.

Заводяще.

Ох, надо еще сильнее бедра сжать, а то растекусь лужей… И никакой игры не получится.

А я хочу играть.  Мне нравится будить в нем зверя.

— Я. Тебе. Отдал. Приказ.

Он роняет слова, словно камни со скалы, веско и тяжело. И смотрит так же. И наклоняется еще чуть-чуть, придавливая меня к стене.

Не руками, нет! Для рук еще рано! Он тоже хочет поиграть…

— Ты… Не имеешь права… Так… Приказывать… Я не твоя…

Облизываю губы, чтоб продолжить, сказать, что я — не его вещь и никогда ею не буду, что бы он там себе не воображал, но Адиль неожиданно прерывает меня, жестко берет за подбородок, заставляет приподняться на цыпочки.

Папка с документами летит на пол, но мы этого не замечаем даже, не до того!

Сердце бьется так сильно, так жестко, что делается больно внутри! И горячо! Так горячо!

— Ты —  моя, — коротко информирует он, прежде чем наброситься на мои возмущенно раскрытые губы.

Я хотела бы возразить… Наверно. Даже наверняка. Но не могу.

Он целует яростно, грязно, глубоко, я задыхаюсь от напора, от жесткости его, умираю от все учащающихся сладких судорог предвкушения, что бьют вниз живота, расходясь волнами по всему телу.

Грубые лапы пробираются под юбку, обнаруживают, насколько легко ее поднять, я тянусь к пуговице и расстегиваю.

Юбка летит вниз, словно флаг побежденной державы, а Адиль отрывается от меня и пару секунд молча смотрит на пояс, чулки телесного цвета (у нас же дресс-код, эй! нельзя без чулок!)... И отсутствие трусиков.

Поднимает на меня ошарашенный взгляд, я торжествующе усмехаюсь.

Что, восточный принц, не ожидал? У тебя на родине женщины не позволяют себе такое? А здесь, в нормальной стране, я могу позволить себе все, что хочу, понятно?

Хочу, хожу без трусов на работу.

Хочу, трахаю босса.

Хочу, разворачиваюсь и ухожу. И плевать мне на то, что кто-то там рычит диким зверем: “Моя!”.

Это — его личная прихоть!

У нас свобода для всех, мать ее!

Адиль, наконец, отмирает, что-то по-своему говорит, ругается , наверно, или восхищается…

А затем проводит пальцами по гладкой коже внизу. Сразу заныривая внутрь!

И ой, как это горячо!

Меня буквально выгибает ему навстречу, не могу ничего с собой поделать, хочу его!

Адиль вынимает руку,  растягивает между указательным и большим пальцем мою смазку, опять что-то рычит на своем, а затем молча дергает молнию брюк.

И я не могу отказать себе в удовольствии: смотрю вниз, в очередной раз умирая от кайфа и какого-то священного ужаса: невозможно, чтоб этот монстр в меня поместился. А ведь помещался, полностью! И это он еще обрезанный!

В первый раз, помню, я его обхватила ладонью и едва сомкнула пальцы!

Адиль наваливается на меня, жадно обхватывая за ягодицы, но я торможу, упираюсь в грудь ладонями:

— Защита, босс!

Он замирает, опять досадливо ругается, а мне его язык звучит музыкой… Красиво!

Возбуждает!

Роется по карманам, находит пакетик, всовывает мне в руку, смотрит жестко.

Хочешь, чтоб я сама? Без проблем…

Усмехаюсь порочно, надрываю зубами уголок, вытаскиваю латекс, и, не отрывая взгляда от Адиля, наощупь, ловко раскатываю по члену презерватив.

Что-то мелькает в его глазах странное… Но скрывается за мощной волной всепоглощающей похоти.

Она транслируется, кажется, мне прямо в мозг, заставляя отвечать так же яростно и мощно.

Адиль подхватывает меня под бедра и медленно насаживает на свой здоровенный член.

Смотрит в глаза при этом, жадно ловя все эмоции, которые мне почему-то не удается скрывать. Я бы, может, хотела изобразить такую женщину-вамп, которая подобных Адилю мужчин за завтрак с мюсли ест, но проблема в том, что я в этот момент совершенно беззащитна перед ним.

И отчетливо осознаю, что мужчин, подобных Адилю, у меня не было… И вряд ли будут, если честно.

Это просто опыт. Жаркий, интересный… Но повторять его я не захочу.

Адиль коротко и грубо целует, врезаясь одним толчком до основания, и я взвизгиваю ему в рот от боли возбуждения.

Ох, он огромный! Он меня буквально разрывает! А Адиль еще и привыкнуть не дает, сразу начинает двигаться. Да как! Медленно, уверенно, с оттягом, то выходя практически наполовину, что при его габаритах очень даже существенно, то опять загоняя в