постели, загадка!
Вдоволь наугрожав, я вызывающе заломила бровь, развернулась и вышла из кабинета.
Думала, что в никуда. Что не успею дойти до своего рабочего места, как уже попросят на выход.
Но нет. Доработала до конца дня, вышла из офиса, а на улице…
На улице меня ждал сюрприз…
— Лаура, добрый вечер!
Честно говоря, я как-то больше ожидала увидеть бывшего Нэй, Азата, а не его старшего брата Адиля. Хотя бы потому, что Адиль, если я правильно помнила, просто был одним из акционеров, и не собирался принимать активного участия в работе филиала. У него даже кабинета своего не было в здании. В отличие от Азата.
Если бы передо мной появился младший Наракиев, это было бы понятно и естественно. И так же понятно и естественно я бы его отправила по всем известному маршруту. В тот момент мне вообще терять было нечего, а потому могла гулять, как хочется. Я ведь даже готовилась подспудно к чему-то такому… Ждала.
После всего, что успела наговорить в кабинете, явно должна быть реакция.
Вот только я не ожидала такую…
Адиль вышел из машины, улыбаясь так белозубо и сокрушительно, что сразу стало понятно: будет покупать. Ну конечно, на что еще они способны, тестостероновые самцы? Больше-то мозги ни в какую сторону не варят…
Я это все просчитала мгновенно и приготовилась давать отпор и издеваться. А то возомнил о себе много, покоритель сердец! Вот я сейчас по его яйцам и потопчусь…
— Виделись уже сегодня, — хмыкнула я, останавливаясь и с любопытством ожидая развития событий.
— Но тогда ты как-то очень быстро убежала, — все так же белозубо и с показным простодушием улыбнулся Адиль, — а я бы хотел обсудить возникшее недоразумение…
— Недоразумение? — у меня даже горло перехватило от гнева,— то есть, преследование женщины, принуждение ее, ты называешь недоразумением? Да что у вас за законы такие в стране?
— Отличные у нас законы, — улыбка Адиля стала чуть суховатой, — нисколько не хуже ваших.
— Я бы поспорила…
— Ну давай поспорим. Садись, подвезу.
— Спасибо. Я люблю ходить пешком.
— Тогда провожу.
Адиль шагнул ко мне, оказавшись сразу как-то чересчур близко.
Я с удивлением поняла, что, несмотря на свой , в целом, немаленький для женщины рост и каблуки, существенно ниже его. Как-то в кабинете не было такого впечатления…
Адиль возвышался надо мной таким железобетонным монстром, Халком в его зеленой ипостаси, ощутимо давя на мозги разницей в наших габаритах.
Мне пришло в голову, что они с братом одного роста. А Нэй гораздо ниже меня… Боже, что же он с ней делал, этот монстр?
От этой мысли стало дурновато и не по себе, я потерялась, что ответить, и потому просто дернула плечом, развернулась и пошла по тротуару в сторону центра.
Адиль спокойно пристроился рядом.
Какое-то время мы шли молча, но потом я не выдержала первой:
— Ну и что ты хотел обсудить?
— Во-первых, Лаура, я бы хотел извиниться за своего брата… Он был… Несдержан.
— Это слабо сказано…
— Да, я понимаю, что он мог тебя напугать, но…
— Напугать? Меня? — стало так смешно, что я остановилась и, задрав голову прямо посмотрела в глаза Адиля. Темные такие. Глубокие. Красивый мужик, очень красивый… Но, определенно, тоже гад и абьюзер… — Послушай, Адиль, я — гражданка Евросоюза. Я знаю свои права, я знаю законы. И меня невозможно напугать, особенно таким, как вы с братом!
— Это каким же? — голос у него переменился, стал хрипловато-чувственным… Или мне это казалось?
— Привыкшим считать женщину собственностью!
— А разве плохо… — он сделал паузу, оглядывая меня тягуче и пристально, — плохо полностью доверять мужчине? Позволить ему решать твои проблемы? Закрыть тебя от всего мира? Позволить ему себя баловать… Обеспечивать… Любить…
Последнее слово он произнес совсем тихо, наклонившись ко мне и пристально глядя в глаза, словно гипнотизируя.
И ему, черт, удалось! Я почему-то не отвечала на возмутительный шовинистический выпад, не отстаивала права себя, как свободной личности, которая может сама заниматься и обеспечением, и безопасностью, и… да что там говорить, в современном мире даже мужчина для любви не нужен! Это может быть женщина! Или девайс из специализированного магазина! Они слишком переоценивают свои роли, эти патриархальные ублюдки!
Я могла бы это все сказать… Но почему-то не сказала.
И почему-то не стала препятствовать, когда Адиль легко взял меня за подбородок, приподнял таким невыносимо доминантным жестом, что все внутри ахнуло и заколотилось.
Я никогда не играла в бдсм-игры и искренне считала, что все это не для меня.
А тут, рядом с привыкшим к безусловному подчинению мужчиной, для которого женская покорность была чем-то естественным, как дыхание или поглощение пищи, я ощутила… Нет, не трепет, не волнение, мы же не в любовном романе, в конце концов!
Нет, я ощутила предвкушение… Того, что будет. Того, что может случиться, если я позволю…
В черных восточных глазах этого патриархального монстра горел явный мужской интерес, а еще намерение, которое он не собирался прятать. Не привык потому что.
И я, понимая, что это такое, почему-то не хотела сопротивляться… Словно чувствовала, что получу невероятное удовольствие. Отголосок этого удовольствия мягко торкнул в грудь, спустился ниже, к животу… Ай, как сладко… Ай-ай…
— Ты хочешь… Понять, как это бывает, Лаура? — прошептал Адиль своим тихим, искушающим голосом, — я могу показать…
Я хотела. Или нет. Скорее нет, чем да. Или да, чем нет.
Ах, черт! Впервые я оказалась в такой ситуации! Что бы сказала мама, если б узнала?
Мысли о маме послужили ушатом холодной воды, я моргнула, разрывая наш визуальный контакт, отпрянула в сторону.
— Ты заигрался, — чуть дрожащим голосом ответила я, — еще раз говорю, здесь вам с братом не ваши клановые земли! Здесь свободное государство! И если он не перестанет домогаться Нэй, я приму меры!
— Давай встретимся вечером? — спокойно перебил он меня, словно не слыша угроз, — а то набегу как-то неудобно… обсуждать.
Глаза его при этом сверкнули вполне однозначно, и моя глупая фантазия заработала вовсю, выдавая различные варианты наших “обсуждений”.
— Нет, — почему-то голос совсем сел, и получилось только едва слышно пробормотать, — нечего обсуждать…
Развернулась и быстро пошла, практически побежала прочь от него.
Да, это было позорное бегство, признаю.
