Испорченная принцесса - Трейси Лоррейн

НИКО

— Черт. У тебя самая безумная киска, которую я когда-либо пробовал, Сирена, — простонал я, когда ее тугие, бархатные стенки поглотили меня, а моя хватка на ее волосах усилилась.

Я, блядь, знал, что это будет хорошо, с того самого момента, как впервые просунул в нее пальцы, когда мы танцевали в Spot.

У меня было больше, чем несколько идей о том, как я хотел бы провести эту ночь, пока ее бедра двигались, а задница упиралась в мой ноющий член, но я никогда не мог предсказать, что мой лучший друг запланировал для двух девушек, которых мы нашли сегодня вечером.

— Нико, — кричит она, когда я вхожу в нее с такой силой, что мне мерещатся чертовы звезды.

Господи, кто эта женщина и почему я не нашел ее раньше?

Еще один крик наполняет комнату, и когда я отвожу взгляд от красавицы, которую я уложил на коня в этой комнате, полной греха и разврата, я нахожу глаза девушки, которую мой лучший друг натягивает сзади.

Наслаждение написано на каждом дюйме ее лица, ее пальцы вцепились в простыню под ней, пока Тоби трахает ее как дикарь, о котором не все догадываются.

— Можешь присоединиться, если тебе ее недостаточно, — дразнит она, пока я продолжаю смотреть, как она теряет себя.

Громкий шлепок ладони Тоби по заднице своей девушки раздается по всей комнате, прежде чем он рявкает: «Никто не прикасается к тебе, кроме меня», заставляя свою девушку оглянуться через плечо и уделить ему немного внимания.

— У меня руки заняты, чувак, — говорю я, скользя ладонью по животу Сирены и захватывая горсть сисек, просто чтобы доказать свою правоту.

Ее киска обхватывает мой член в ответ на мое менее чем нежное прикосновение.

— Тебе это чертовски нравится, не так ли, Сирена? Получать от меня порку, пока мой лучший друг трахает твою. Тебе нравится, когда другие смотрят, как ты изображаешь из себя грязную шлюху?

— Да, — кричит она, поднимая руку, чтобы погладить свою грудь и ущипнуть ее за сосок, пока я сосредоточен на другом.

— Я заставлю тебя кончить так сильно, что ты всю оставшуюся жизнь будешь мечтать о том, чтобы снова почувствовать, как мой член растягивает тебя.

— Черт. Твой рот — сплошная грязь. Мне это чертовски нравится. Продолжай говорить, — умоляет она, ее свободная рука скользит по изгибу ее живота, пока не находит ее набухший клитор.

Ее киска сжимает меня так сильно, что я чуть не выплескиваю в нее свой заряд прямо здесь и сейчас.

— Господи, Сирена!

Она кричит, когда мы работаем вместе, и я теряюсь в удовольствии, наполняющем мои вены, вместе с зрелищем того, как она готовится кончить передо мной — и при этом стараюсь не обращать внимания на кричащий голос в затылке, который пытается сказать мне, что сегодняшнего вечера будет недостаточно.

Но это должно быть так.

Я. Не. Хочу. Повторения.

Никогда.

Это означает только одно…

Я должен получить свою норму сегодня вечером. Мне нужно, чтобы мой член был израсходован, мое тело истощено, а мой банк дрочки был полон образов этой девушки на случай, когда появится следующая и предсказуемо не будет соответствовать ей.

— Нико, Нико, Нико, — повторяет она, очевидно, гораздо лучше запомнив мое имя, чем я ее.

Но это неважно. Сирена подходит ей гораздо больше, чем все, что могла бы дать ей мама.

— Кончай, — требую я, с силой вонзаясь в нее, пока пот струится по позвоночнику, а яйца начинают подтягиваться.

Я проклинаю презерватив, обхватившего мой член.

Я всегда был сторонником безопасного секса, но, блядь, если бы я не хотел вырваться из этой женщины и посмотреть, как моя сперма вытекает из ее киски. Я хочу владеть ею, пометить ее, сделать ее, блядь, своей.

Подожди… что?

Нет.

Нет, я никогда не хотел…

— Блядь. ЧЕЕЕЕРТ, — стону я, когда она откидывает голову назад и выкрикивает мое имя, а ее киска душит мой член и высасывает из меня сперму. — СИРЕНА.

Я резко вдыхаю, когда паника охватывает меня, и стремительно выпрямляюсь.

Боль сильнее, чем я когда-либо испытывал, пронизывает все мое тело, когда я двигаюсь. Моя грудь вздымается, зрение затуманивается, и ничто не имеет смысла.

Я только что трахал Брианну. Что, блядь, случилось…

— Нико, черт, успокойся, чувак, — говорит знакомый голос, хотя звучит он так, будто находится на другом конце туннеля.

— Что происходит? — спрашиваю я, когда темнота начинает исчезать, уступая место слепящему свету, от которого слезятся глаза.

— Тебе нужно успокоиться. Сядь поудобнее, хорошо?

Теплая рука ложится мне на плечо, а затем меня снова укладывают на что-то мягкое.

— Где я? Что происходит? — Но когда я снова задаю этот вопрос, мое зрение начинает проясняться.

Белые простыни, укрывающие мои ноги, — первое, что я замечаю, прежде чем осознаю, что нахожусь не в своей постели.

Трубка в тыльной стороне моей руки — вторая подсказка, что что-то не так.

А потом я наконец поднимаю глаза и обнаруживаю, что нахожусь посреди чертовой больничной палаты.

Паника накатывает на меня, как тогда, когда я только пришел в себя, но я не могу понять, почему.

Я ничего не помню, как и то, почему я здесь.

Но что-то не так. Очень, блядь, неправильно.

— Просто дыши, Нико, — снова говорит знакомый голос. Но несмотря на то, что он мне знаком, он отличается от того, к чему я привык. Он… мягче.

Когда я поворачиваю голову в сторону, боль пронзает мою шею.

Но я быстро забываю об этом, когда смотрю на того, кто стоит рядом со мной и выглядит более обеспокоенным, чем я когда-либо его видел.

— Деймон? — шепчу я.

— Хорошо, что ты снова с нами, парень.

— С-с в-вами? — Я заикаюсь, пока он не отводит подбородок в другой конец комнаты, и когда я медленно поворачиваюсь, у меня перехватывает дыхание при виде моей сестры, свернувшейся калачиком на временной кровати в углу.

— Она отказывается уходить с тех пор, как тебя привезли. Она до смерти боится, что ты тоже собирался ее бросить.

Боль в шее меркнет по сравнению с болью в груди, когда Деймон признается мне в этом.

— Черт. Нет. Никогда. Я бы не стал, — утверждаю я, хотя понятия не имею, насколько правдивы эти слова. Я даже не знаю, почему я здесь. Все, что