Дерзкая на десерт (СИ) - Саша Кей

— Ты не можешь со мной так поступить! — негодую я, остервенело нажимая на кнопку вызова лифта. — Это с твоей стороны неимоверное свинство!

— Ну оно само так вышло, — мямлит в трубку Левина, которая больше не Левина. Нынче у нее свежая фамилия. Бергман.

И, видимо, теперь свежая фигура.

— Вот что ты наделала?

— Забеременела, — оправдывается она.

Скриплю зубами.

— Ты не могла с этим подождать до четвертого апреля, а? Ты помнишь, что мы забились до этой даты?

Еще осенью, осознав, как пагубно на нас сказалась любовь к простому человеческому «пожрать», мы решили худеть на спор. Срок — до четвертого апреля, когда день рождения у Сашки, чтобы пойти в кабак в новом прикиде сорок второго размера и быть прекрасными, умопомрачительным и сногсшибательными.

Ну ладно. Будем реалистами. Сорок четвертый размер тоже устроит.

И мы сорвались всего один раз, когда случилась бедуля у мерзкой предательницы Левиной, и жрали чипсы под игристое.

Один раз.

Это я так думала, потому что я себя по-честному блюла.

Да я на новый год даже оливье не лизнула! Я каждую ложку с селедкой под шубой провожала взглядом, полным слез! Я МОРОЖЕНОЕ НЕ ЕЛА ПОЛГОДА!

И что?

Пока я, лишенная радостей жизни, страдала, кто-то ЖРАЛ!

Сейчас вскрывается, что Левина уже месяца два как ни в чем себе не отказывает. И сливается со спора, потому что скоро пузо на нос полезет!

— Знаешь ты кто? — зверею я, представляя, сколько всего вкусного я могла хотя бы надкусить.

— Редиска? — кисло спрашивает Янка. — Ал, ну не расстраивайся, Анька ж вон поддерживает тебя.

— Жопа ты. Анька не ест жиронаращиватель только на наших пьянках, я так понимаю, градус лелеет. А на работе в обед трескает плюшки. Ума на приложу, где она их берет. Рядом ни одной пекарни, ни одной «Пятерочки». Но факт. Трескает! Она сама покаялась. Выходит, я одна жертва продуктовой тирании?

— Ну почему же жертва? — пытается подмазаться подруга. — Ты же худанула. Разве не ради этого мы все и затеяли?

— Уже три недели ни туда, ни сюда на весах. Цифра стоит намертво, — выдаю я истинную причину расстройства. — А мне еще до идеала один килограмм двести граммов. Я не успею…

— Кхе… Двести граммов — это вообще допустимая погрешность. Две плитки шоколада…

— О! Заткнись, ладно? Чтоб я про шоколад ничего больше не слышала!

— И потом, куда ты не успеешь? Ты платье купила?

— Купила, — мрачно подтверждаю я, гипнотизируя на табло медленно сменяющиеся цифры с номером этажа.

— Влезаешь?

— Влезаю.

— Так чего тебе еще надо?

— Чтоб в нем дышать было можно, без риска самопроизвольного раздевания! Я из него выпираю.

— Ну полкило-то скинешь еще… — но в голосе Янки звучит сомнение.

— Да ну тебя, я и так на адреналине…

— А что случилось?

— Я в ресторан иду. Я сейчас в том состоянии, что, когда вкусно пахнет, готова сожрать все и у всех. Я у матери по запаху нашла запечатанную коробку бельгийских конфет в шкафу под простынями. Я к соседке приперлась по какому-то дебильному предлогу, чтобы понюхать, когда она картошку жарила. Ты думаешь, я не слышу, как и ты хрустишь в трубку?

Янка давится.

— Это что? Новое направление в мазохизме? Ты зачем в ресторан приперлась?

— Корпоратив у нас завтра тут. Восьмимартовский. Всей кафедрой идем. Надо подтвердить меню и еще какие-то бумажки подписать. И естественно, не нашли никого кроме меня, чтобы этим заняться. «Алла, ты ж молоденькая! Одна нога здесь, другая там», — передразниваю я. — Накаркали блин! Я чуть на шпагат у входа не села!

— Ну вот, — нарочито бодро щебечет Яна. — Завтра и поешь. Оторвешься.

— Да прям! Месяц остался, я продержусь! И утру вам обеим нос! И сертификат в СПА будет мой! Все. Я у лифта. Потом позвоню и продолжу ковырять тебе мозг.

— Да в любое время звони. Я в отпуске еще две недели.

Лифт как раз открывает свои блестящие двери, и я отключаюсь.

Вот вроде излила желчь, а все равно бесит такая безответственность со стороны подруг. Ну хоть лифт без звоночка, а то не выношу этого. Такое ощущение, что в микроволновке катаешься.

Новый модный ресторан с панорамным видом меня заранее не радует. Что за удовольствие ходить в заведение, от кухни в котором столько писка, если тебе можно только салат из огурцов без масла?

Сердито разглядываю себя в зеркало, словно специально созданное для идеальных лифто-луков.

Короткая куртежка, как на грех, скрывает мои достижения, а именно талию, зато выставляет бедра, которые кажутся мне огромными. Джинсы говорят, что мы похудели, а глаза утверждают обратное.

Развернувшись, я изгибаюсь, чтобы посмотреть, как я выгляжу сзади.

Ну разумеется, другого момента, чтобы остановиться и открыть двери, лифт выбрать не мог. Именно в процессе любования собственной задницей меня и застают.

Внутрь делает шаг огроменный мужик, рядом с которым я чувствую себя цветочной феей, несмотря на свои гордые метр семьдесят четыре. Обычно я не пренебрегаю каблуками, и мужчины среднего роста оказываются ниже меня. И их большинство.

А тут прям великан, и в просторной кабине становится тесно.

Перспективная особь.

Не совсем в моем вкусе, я люблю похудощавей, но рост многое искупает.

И пахнет вкусно. Можжевельник и еще что-то.

Наверно, я б дала. Гипотетически, конечно.

Я окидываю оценивающим взглядом широкие плечи, крепкую шею, волевой подбородок с ухоженной щетиной, четко очерченные бледные губы, прямой нос и смеющиеся светло-голубые глаза.

— Я бы тоже хотел продолжить осмотр. Можем начать с того, на чем остановилась ты, — выдает он и бросает взгляд на зеркало за моей спиной в области пятой точки.

Хам!

— Я с вами на брудершафт не пила, — сразу ощетиниваюсь я.

Терпеть не могу, когда мне тыкают незнакомые люди.

— Сейчас исправим, — посмеивается он.

Окатив его презрением, я отворачиваюсь с независимым видом.

Вот еще.

А сама поглядываю в отражение, проникся или нет.

Товарищ же, игнорируя мое «фе», пялится мне на пятую точку, будто я для этого от него отвернулась. Но долго демонстрировать свое пренебрежение не получается, потому что лифт приезжает в пункт назначения.

Наглый тип испаряется из кабины первым, оставив после себя лишь умопомрачительный аромат парфюма. Я ведь знаю бренд, надо только вспомнить.

Но все мысли из головы вылетают, когда, выйдя из лифта, я натыкаюсь