Он садится на край моей постели.
— Я помню… как ходил к Бруно на вечеринку у бассейна.
Кайл Бруно — один из дружков Логана, игрок в лакросс. Я слышала об этой вечеринке, даже получила он-лайн приглашение на нее (наверное, по ошибке), но не пошла. Разгуливать в купальнике перед похотливыми болванами? Нет уж, спасибо.
— Это было почти месяц назад, — уныло замечаю я. — Ты уверен, что не пошел зачем-то на мост?
Логан серьезно смотрит на меня, опустив подбородок.
— Меня только чудом каким-то могло занести на этот мост, и то вряд ли.
— Так может это и есть твое неоконченное дело? Выяснение того, что с тобой случилось?
Он проводит ладонью по лицу.
— Да. Может быть. Не знаю. Эта теория не хуже любой другой.
Я снова разворачиваюсь к компьютеру и открываю его страницу в iFriend[5].
— Какой у тебя пароль?
Он молчит, и я сверлю его взглядом через плечо.
— Ты хочешь, чтобы я тебе помогла, или нет? Если мы собираемся выяснить, что с тобой произошло, то нужно начать с просмотра твоих последних сообщений и постов.
Логан вздыхает.
— r o x s t a r r # 1
— Ну конечно, — закатываю я глаза.
— Знаешь, для девицы, в чьей кровати лежит плюшевый единорог, ты слишком много судишь других.
— Отцепись, призрачный парниша.
— Я бы лучше вцепился, если бы мог.
— У нас проблемка. Твой аккаунт удален, — говорю я, возбужденно пытаясь залогиниться снова, просто для проверки. — Я попробовала открыть страницу с архивом, но выхожу только на «стену». Оу, ты только посмотри, о тебе написали такие хорошие вещи. Они, должно быть, плохо тебя знали.
— Это синдром мученика, — пожимает Логан плечами. — Когда кто-то умирает, ты помнишь о нем только хорошее. Так что в смерти ты почти идеален.
— Правда что ли? — невозмутимо спрашиваю я, крепко удерживая под колпаком пытающиеся выползи наружу назойливые внутренние эмоции.
— Ага. У меня был дядя, он умер. Так вот он был первостатейным засранцем. При жизни все ненавидели его. Но когда он умер, почувствовали себя такими виноватыми, что все как один на похоронах говорили о нем только хорошее.
Я поворачиваюсь к Логану. Он экспериментально тыкает в моего единорога пальцем, но каждый раз его рука проходит сквозь игрушку.
— С твоей страничкой мы обломались. Как думаешь, у тебя остались какие-нибудь письма в почте или смс-ки в мобильном?
— Я никогда не писал письма и понятия не имею, куда подевался мой телефон. Полиция нашла только мой бумажник.
Я хмурюсь, думая о том, откуда он об этом знает. Видимо, этот вопрос большими буквами написан у меня на лице, потому что Логан поясняет:
— Я видел, как они вытаскивали мое тело из воды, а потом достали у меня из кармана бумажник и положили в один из этих их прозрачных пакетов, куда кладут улики. Мобильного они не нашли.
Мой рот открылся в молчаливом «О».
— Если мы не можем добраться до твоего телефона, то как же нам воспроизвести твои последние недели, не говоря уже о…
— Можешь говорить. Смерти.
— Вообще-то я хотела сказать: «убийстве».
Теперь уже на его лице отражается замешательство. Я пожимаю плечами.
— Слушай, если ты не решил вдруг искупаться в реке и не упал случайно с моста…
Дальше я не продолжаю. Логан побледнел — хотя не понимаю, как это возможно, — и его заметно потряхивает. Наклонившись и положив колени на локти, он пялится на моей бежевый ковер.
— Кто бы мог хотеть моей смерти? — шепчет он.
Я поднимаю руку.
Он смеется, взглянув на меня.
— И почему я не удивлен?
Опустив руку, я нервно кусаю ногти.
— Ну, ты меня и правда раздражаешь.
— Да, но разве я досаждал тебе, когда был живым?
Я секунду раздумываю.
— Нет. Наверное, нет. Трудно досаждать кому-то, кто живет на орбите другой планеты. Получается, ты у нас мертвый такой докучливый?
Он ухмыляется.
— Может быть. При жизни на это никто не жаловался. Хотя с другой стороны, может это ты выявляешь во мне лучшие стороны.
Я поджимаю губы. Вполне возможно. Карлос не раз называл меня несносной.
Сменяя тему, я накалываю на вилку кусочек цыпленка и протягиваю его Логану:
— Ладно. Время эксперимента.
Он смотрит на меня поверх вилки так, будто я свихнулась.
— Оближи, — говорю я.
— Сама облизывай.
Я вздыхаю.
— Если мы собираемся разобраться со всеми этими призрачными делами, то мне бы хотелось знать правила. Хочу узнать, можешь ли ты ощутить вкус.
— Зачем? Будешь потом заставлять меня все облизывать?
— Просто сделай это, — сую я ему вилку.
Он неохотно наклоняется вперед, вытаскивает язык и со смачным звуком проводит им по цыпленку.
— Почувствовал что-нибудь? — с надеждой спрашиваю я.
— Да, вроде есть что-то. Но, может быть, я просто вдохнул его аромат через рот.
— Хм.
Я секунду таращусь на вилку, раздумывая, есть теперь цыпленка или положить в коробку. Логан же не оставил на нем свои бактерии? У призраков есть бактерии вообще? А вши?
Логан наблюдает за мной, забавляясь. Передернув плечами, я засовываю кусок цыпленка в рот и кладу вилку в упаковку. Логан лыбится, явно довольный.
— Давай начистоту, кто мог хотеть твоей смерти? — спрашиваю я. — Ну, кроме меня. Играл у кого-нибудь на нервах в последнее время?
Логан заваливается на мою постель, складывает руки на животе и устремляет взгляд в потолок.
— Понятия не имею. Но у меня есть идея, как мы сможем это выяснить.
— Просвети меня, — говорю я, подпирая кулаком подбородок.
— Тебе нужно поговорить с моими друзьями, — заявляет он так, как будто сделать это — проще простого.
— Ты имеешь в виду ту кучу людей, с которыми я ни разу в жизни не общалась? С теми друзьями?
Он поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня.
— Ага. А почему бы нет?
Я совершенно ошеломлена его предложением. Это все равно что рыбу попросить поговорить с птицами.
— Да запросто! Подойду такая к Кайли и скажу: «Эй, я знаю, это немного странно, но твой парень в каком-то роде преследует меня и хочет знать, что вы, ребята, делали перед его смерть, так как считает, что его убили». Она или вызовет полицию и меня арестуют, или вызовет санитаров и меня упекут в психушку. Или вызовет и тех, и тех сразу.
— Не, она просто стрельнет в тебя из газового баллончика.
— Этого бы мне тоже хотелось избежать.
Логан снова смотрит в сторону.
— Нет. Через несколько дней начнутся школьные занятия. Нам нужно придумать, как тебе попасть в их круг, стать частью их группы.
Мои глаза лезут на лоб.
— О нет! Черта с два! Нет, нет и нет.
