— Ты обещала, что поможешь мне.
Я вздыхаю, откидываясь на спинку.
— Но я не обещала, что позволю кинуть себя в клетку с львами.
— Они не настолько ужасны.
Я молча пялюсь на него. Он явно чего-то не понимает. Одно плохое слово от Кайли, и до конца года я — изгой: меня не примут ни в один клуб, не допустят до устройства мероприятий. Участие в школьном совете не то чтобы очень привлекательно, но мне нужно упоминание о нем в бумагах, которые я буду подавать в университет. Плюс она просто-напросто может выцарапать мне глаза, что очень даже возможно. Она и похуже вещи вытворяла.
— Мы начнем с Бруно.
Я тяжко вздыхаю, понимая, что с Логаном спорить бесполезно. Меня преследует и изводит мертвый парень — такова сейчас моя жизнь. Свезло так свезло.
— Почему с него?
— В конце прошлого года он попросил у меня номер твоего телефона. Кажется, он к тебе неравнодушен.
У меня отпала челюсть. Я, наверное, не была бы так ошарашена, даже если бы у него из рта вдруг посыпались щенки.
— Он мне не звонил.
— Он скромняга, — отмахнулся Логан. — Скорее всего, так и не собрался с духом.
Должна признать, что Бруно очень привлекателен. Один из тех загорелых мускулистых парней с ямочками на щеках. Он каким-то образом одновременно и по-мальчишески очарователен и брутально-мужественен, и единственный из всех друзей Логана, кто однажды посмотрел мне прямо в глаза, а не сквозь меня. Это случилось в прошлом году перед алгеброй. Он попросил у меня записи, которых у него не было, и с улыбкой потом их вернул. И я даже не подумала ничего такого. До этого момента. Теперь его улыбка казалась мне огромным мигающим неоновым знаком, который я проморгала.
— О чем думаешь? — спрашивает Логан, выдергивая меня из довольно приятного воспоминания.
Я качаю головой. Не может такого быть. Бруно, наверное, просто искал, кто бы его поднатаскал по алгебре за лето.
— Я думаю о том, что твоя стая леммингов меня ни за что не примет к себе. Ни за что и никогда.
— Не недооценивай себя. Ты умная, забавная в своем особенном саркастическом стиле, и даже довольно симпатичная. Тебе просто нужно…
Я пытаюсь прочесть выражение его лица.
— Помыться от блох? — заканчиваю я за него. Судя по сморщенному носу и сузившимся глазам, он собирался сказать именно это.
— Я собирался сказать: «скорректировать имидж».
Его слова ранят больше, чем я позволяю ему это увидеть.
— Да что ты!
— Уху. Тебе нужно купить новой одежды. Не помешал бы загар или макияж — что-нибудь, чтобы ты не выглядела такой бледной. Стрижка. Преображение, короче. Девчонки же любят менять имидж?
Я, взвизгнув, выпрыгиваю из кресла и на коленях приземляюсь возле постели.
— Да, в сопливых фильмах 80-х годов. А ты, значит, будешь моей феей-крестной и подаришь мне бальное платье?
— Ты ошиблась с фильмом.
Я сажусь на пятки и упираю руки в бедра.
— Погоди, так может это тот фильм, в котором я прихожу на выпускной, а на меня выливают ведро свиной крови?[6]
Логан переворачивается на бок и облокачивается на локоть.
— Опять ошиблась. Это тот фильм, в котором ты просишь своего лучшего друга помочь навести тебе лоск, чтобы занять свое место в стае и узнать, кто меня убил.
— Значит, это «Моя прекрасная леди»[7] в стиле «Охотники за привидениями». И как же наш фильм закончится?
— Смертью одного из нас.
— Тшш, — прикладываю я палец к своим губам. — Это спойлер.
Отослав Логана, я долго лежу в постели, уставясь в потолок и думая о том, где на своем жизненном пути свернула не туда, чтобы угодить в такое безумное положение. Когда же мне удается забыться неспокойным сном, мне снится Логан — живой. Мы в школьном холле, людские толпы как рассерженные пчелы роятся вокруг, бросая на нас злые взгляды. Мы же просто стоим там, в разных концах холла, не сводя друг с друга глаз. К Логану сзади подходит кто-то в черной толстовке с капюшоном на голове, поднимает огромный нож и раз за разом вонзает в его спину. Я кричу, но изо рта не выходит ни звука. Логан даже не морщится, хотя его кровь хлещет на шкафчики позади. Люди вокруг останавливаются, отворачиваются от меня и в ледяном молчании смотрят, как Логан окровавленной грудой падает на пол. Я снова кричу, но совершенно не могу пошевелиться. Когда лица поворачиваются ко мне, я вижу, что все они заляпаны кровью.
Я резко, вздрогнув всем телом, пробуждаюсь и чуть не падаю с кровати. Один и тот же сон три раза за ночь. И каждый раз я просыпаюсь раскрасневшаяся, в поту, с бешено колотящимся о грудную клетку сердцем. Я хлопаю рукой по воющему будильнику — он замолкает, но его звук все еще вибрирует у меня в голове. Я встаю и со стоном зажмуриваюсь. Интересно, с похмелья так же себя чувствуешь?
— С добрым утром, соня.
Испуганно вскрикнув, я падаю назад и приземляюсь на задницу.
— Ради бога, блин, не делай так больше, — выдавливаю я наконец.
Надо мной посмеиваясь стоит Логан. Он протягивает руку, словно собираясь помочь мне встать.
— Ты серьезно? — выгибаю я бровь на этот его жест.
— Ах да, я и забыл. — Пожав плечами, он опускает руку и отходит от меня.
Я поднимаюсь, а Логан усаживается в мое кресло.
— Тебе снился я? Ты во сне все время повторяла мое имя.
— Как давно ты тут торчишь? — обвинительным тоном спрашиваю я, сузив глаза.
— Достаточно, — отмахивается он. — Мне скучно. И больше некуда пойти.
— Сталкер. — Я поворачиваюсь к нему спиной и открываю шкаф.
— Ты должна бы быть польщена. Я ведь сейчас могу за кем угодно подсматривать. За разными клевыми людьми.
Зевнув, я снимаю с вешалок темные джинсы и мягкую серую футболку.
— Угу. Мне так повезло. Подумать только: вместо того, чтобы сейчас невидимкой молчаливо зависать в особняке Хью Хефнера «Playboy Mansion», ты достаешь меня, тем самым раньше времени вгоняя в гроб!
Я подпрыгиваю от внезапного стука в дверь. В комнату заглядывает мама.
— Что ты делаешь? — Осмотревшись, она открывает дверь пошире и проверяет, нет ли за ней кого. — Мне послышалось, что ты с кем-то говорила.
Я вздыхаю.
— Нет, мам. Я просто… повторяла свою роль. Карлос заставляет меня принять участие в пробах к «Унесенным ветром».
Ложь дается мне неожиданно легко. Мне, наверное, хватит пальцев на одной руке, чтобы посчитать, сколько раз я лгала своей маме, если конечно не брать в расчет те разы, когда она спрашивала, как у меня дела, и я ей отвечала: «Хорошо, мам. Все замечательно» — эту ложь я уже сказала не меньше тысячи раз.
Она отвечает мне слабой полуулыбкой — то ли не поверила мне, то ли слишком устала. Последние месяцы она работает и по две, и по три смены подряд. И я знаю, почему. Когда ничем не занят, приходит боль. Со мной тоже такое бывает. Может быть, поэтому я и согласилась помогать Логану. Может быть, мне просто нужно на что-то отвлечься.
