Старик давно умер, но Кен по-прежнему принимал все слишком близко к сердцу и тяжело переживал любую неудачу. Он приобрел привычку замыкаться, подавляя всякое чувство еще до того, как стремительный взлет к успеху, известности и славе окончательно отдалил его от семьи. А потом случилось падение со сноуборда, и Кен лишился того, что любил больше всего на свете.
Спорт поддерживал дух Кена, давая ощущение полноты жизни, мощи, уверенности. Утратив точку опоры, он почувствовал себя потерянным. Теперь он уже не мчался вперед, на бешеной скорости рассекая воздух, а беспомощно балансировал, пытаясь удержаться от падения, отчаянно ища свое место в жизни. Стоун не знал, сколько должно пройти времени, прежде чем Кен поймет, что источник сил в нем самом, а не вовне.
Ник укоризненно покачал головой, видя, как Стоун набирает номер брата.
– Вы потерялись? – сухо поинтересовался Кен.
Услышав голос брата, Стоун испытал неимоверное облегчение, и сейчас же в нем вспыхнуло раздражение. Так бывало всегда. Стоун, словно наседка, старательно опекал всех, особенно Кена, а тот делал все возможное, чтобы брат его возненавидел.
– Мы возвращаемся, чтобы завтра отправиться в лыжный поход. Ник собирается зайти за тобой. – Ник выразительно возвел глаза к небу. – Мы могли бы неплохо провести время, – продолжал Стоун. – Наши клиенты – кучка избалованных богатеньких сынков, которые мечтают не столько о лыжах, сколько о том, чтобы посидеть в горах, наслаждаясь видом и попивая пиво.
– Несколько лет назад ты и сам был таким.
– Я никогда не ставил пиво выше лыж.
– Верно. Ты больше интересовался женщинами.
Стоун мысленно согласился.
– Так ты идешь с нами?
– Нет.
Стоун старался сохранять невозмутимость, но ему это не особенно удавалось: его мучил страх, что Кен сбежит.
– Похоже, тебе не сидится дома? Богом клянусь, если ты снова подумываешь куда-нибудь сорваться, я привяжу к твоим ногам бетонный блок.
– Господи, расслабься. Я никуда не собираюсь. – Кен нерешительно помолчал. – Я бродил по горам. У меня распухло колено.
После травмы Кена постоянно терзала боль, а его братья, вынужденные молча наблюдать, как он страдает, мучительно переживали собственное бессилие. Стоун не знал, что по прошествии года боль так и не отступила и Кену приходится изо дня в день сражаться с безжалостными демонами. Стоун провел ладонью по лицу, пытаясь сдержать невольную дрожь в голосе. – Ты по-прежнему занимаешься физиотерапией?
– Да.
– И принимаешь лекарства?
– Я бросил их тогда же, когда уехал от вас.
– А ты…
– Стоун. – В голосе Кена слышалась досада и иное чувство. Признание поражения? Что бы это ни было, голос звучал странно, будто принадлежал не Кену, а кому-то другому. – Просто сегодня выдался неудачный день.
Стоуна охватило сочувствие, но он не подал вида, зная, что брат ощетинится и лишь больше замкнется.
– Извини, я не знал, что ты еще слишком слаб. Лучше посиди дома и отдохни. – За спиной у Стоуна Ник шумно вздохнул, но тот сделал вид, будто ничего не слышал. – Попробуй поспать, может, полегчает.
– Чего-чего ты не знал? Пошел ты к дьяволу! – «Ну слава богу. Вот это уже похоже на Кена», – с облегчением отметил про себя Стоун, чувствуя, как где-то внутри развязывается узел напряжения. С разбитым коленом они как-нибудь справятся. С гордостью и упрямством Кена тоже. Конечно, это будет непросто, придется выдержать не одну битву, но если Кен снова исчезнет, разразится катастрофа, которой им уже не пережить. – Послушай, я вернулся, ясно? Я здесь, и я… стараюсь. Пытаюсь помочь, как ты просил.
– Я бы предпочел услышать, что ты сам захотел вернуться, – отозвался Стоун.
– Ну над этим я тоже работаю. Кстати, за последние два часа я принял по меньшей мере четыре заказа на групповые походы, которые принесут вам больше денег, чем вы заработали в прошлом месяце.
– Так ты поэтому сказал Китти, что я утрою ей зарплату, если она замолчит?
– Значит, она упомянула об этом?
– Еще бы.
– А она говорила, что выжила после обрушения моста Санта-Моника?
– Да.
– Она… другая.
– Ты хочешь сказать, что она не целует землю, по которой ты ступаешь?
– Вообще-то, желающих больше нет, – хмыкнул Кен.
«И он не знает, как быть с этим дальше», – догадался Стоун.
– Я не блюститель нравов, но эта девушка не в твоем вкусе.
– Ну тебя это никогда не останавливало, амиго.
Кен не слишком деликатно намекнул на историю, случившуюся летом два года назад, когда Стоун провел бурную ночь с двумя уборщицами, сестричками пуэрториканками. Они подцепили его вечером в баре, где он успел накачаться водкой и «насладиться» скверным караоке. Сестры отлично знали свое дело и оказались чертовски страстными, но, к несчастью, совершенно безумными.
– У меня был сложный этап в жизни. Но теперь это позади, ясно?
– Ну то же случилось и со мной, – усмехнулся Кен.
– Так ты бросил выкаблучиваться? Боже, надеюсь.
Кен хрипловато рассмеялся, прежде чем оборвать разговор. Сложив телефон, Стоун встретил взгляд Ника.
– Ну, – протянул Ник, – по крайней мере, он все еще с нами.
– Да, но надолго ли? Кен заинтересовался Китти, это любопытно.
– Он сказал, что ни разу не был с женщиной, с тех пор как Серена его бросила.
– Уже год, – задумчиво произнес Стоун. – На него не похоже.
– Потому что раньше ему не приходилось проявлять инициативу.
– Пожалуй. – Стоун убрал телефон в карман. – Кто отпускал Ти Джея в поход на целый месяц, чтобы освободить его от каждодневных забот о ранчо, включая хлопоты с нашим младшим братишкой?
– Ты. Ты не любишь оставлять дом надолго, сам знаешь. Кроме того, тебе нравится командовать, выступать в роли старшего и следить, чтобы все исполняли твои указания.
– Ты говоришь точь-в-точь как Энни. – Ник внезапно замолчал. Он появился в жизни братьев задолго до основания «Уайлдер эдвенчерз». Ник учился в школе с Энни, влюбился в нее с первой же встречи и помогал ей растить Кена. Потребовалось немало времени, чтобы убедить Энни выйти за него замуж. Как и все Уайлдеры, она с бешеным упорством отталкивала от себя людей, даже самых преданных и близких. – Чертов развод, – проворчал Стоун.
Немногословный Ник угрюмо кивнул в ответ.
– Ты, видно, решил, что так будет лучше для нее, раз это ее идея. Но теперь она бесится еще больше. – Стоун испытующе взглянул на Ника. – Что думаешь делать? Может, вам стоит помириться?
Ник покачал головой:
– Она положила глаз на парня из службы доставки.
– Что?
– Ей нравятся его шорты.
– Так купи себе новые шорты, дружище.
– Она говорит, что я ее не замечал. – Ник пожал худыми плечами. – Черт, я даже понятия не имею, что это значит.
– Может, это какой-то особый женский код. Может, она думает, что ты ее не любишь.
Ник замер с ошеломленным видом.
– Как она может так думать? Я продал свой джип, чтобы купить ей кольцо. А когда у нее обострился диабет и она заболела, я продал свой «скайкрейн»[6]. Я продал душу ради нее, а она говорит, что я ее не замечал?
– Так заметь ее наконец.
– Угу. И как же именно? Может, посоветуешь? Есть у тебя какие-нибудь мысли на этот счет?
– Нет. Но она злющая, как черт, и пугает людей. Если ты не начнешь ее замечать как можно скорее, нам всем придется расплачиваться.
– Ты хочешь сказать, мне нужно во что бы то ни стало сохранить брак ради тебя?
– Ради благополучия «Уайлдер эдвенчерз», – заявил Стоун.
– То есть ради тебя.
– Ну да.
Ник удрученно покачал головой:
– Все вы, Уайлдеры, сумасшедшие.
– Ты только сейчас это понял?
Китти с удивлением обнаружила, что в горах силы восстанавливаются иначе, чем в городе. Ей по-прежнему с трудом удавалось заснуть ночью, но, как ни странно, даже короткий сон приносил ощущение бодрости.
Возможно, так действовал на нее воздух высокогорья.
Каждое утро, идя от своего домика к главному коттеджу, она с восхищением оглядывалась вокруг. Здесь дышалось по-другому, более глубоко, и виделось яснее, дальше. Небо казалось шире, зимний пейзаж ярче, а таинственный шорох в кустах заставлял Китти ускорять шаг и вприпрыжку взбегать по ступенькам крыльца.
В существование снежного человека ей верилось с трудом, но кто бы ни подкрадывался к ней из-за кустов, его явно мучил голод. Внезапно Китти охватила злость. Она не желала пускаться в бегство, как испуганный кролик. Китти замерла, глядя на кусты, которые вдруг перестали шуршать.
– Недолго тебе прятаться, – грозно прошипела она. – Скоро ты покажешься мне на глаза.
Из-за угла дома вышел весело ухмыляющийся Стоун с горными лыжами на плече.
– Разговариваете с кустом толокнянки?
– Он первый заговорил со мной. – Стоун рассмеялся, качая головой, и, обогнав девушку, зашагал вверх по лестнице. – Серьезно, кто прячется в этих кустах? – бросила Китти ему вслед.
