Роза минуту молчала, подбирая слова, которые должны были прозвучать много лет назад.
- Это не твоя вина. Я знаю это сейчас, и знала это тогда. - Глядя в глаза дочери, она продолжала: - Мне так жаль, Тони. Если бы был, какой угодно, способ вернуться назад и изменить это, я бы это сделала. Но его нет. Ты можешь простить меня?
Эти слова ударили Тони как кувалда. Недоверие и надежда боролись друг с другом. После стольких лет самообвинения, ей хотелось поверить. Неуверенно, но и не в силах сдержаться, она спросила:
- Так ты не обвиняешь меня?
"Посмотри, что ты натворила с собственным ребенком."
- Нет Тони. Я никогда не винила тебя, -горло старшей женщины сдавило и ей пришлось сделать паузу прежде, чем она смогла продолжить: - Я так сожалею, что тогда не сказала тебе этого.
Огромный груз упал с плеч Тони и, видя слезы матери, бегущие по её лицу, она нежно сжала её руку и произнесла:
- Всё в порядке мама. Не плачь, - её собственные глаза заволокло влагой, и она продолжала: - Ты заставишь меня тоже плакать. - Наклонившись, она обняла мать и повторила: - Всё в порядке.
- Ты всё ещё хороший человек, какой и всегда была, Тони, - произнесла Роза, когда оказалась в состоянии говорить.
Тони смутилась от комплимента и решила сменить тему разговора, ответив на, ранее заданные, вопросы.
- Теперь я живу в Кливленде, мама, и всё ещё работаю в ФБР. Я была задействована в тайных операциях в течение многих лет. Вот почему парень, которого ты наняла, не смог найти меня.
- Тебе там нравится? -
- Да, - улыбаясь, Тони добавила: - Некоторые великие люди живут там.
- У тебя такая красивая улыбка Тони. -
- Мама...! - закатывая глаза, воскликнула Тони.
- А что поделаешь, - сказала Роза, посмеиваясь над знакомыми действиями дочери. - Ты встречаешься с кем-нибудь? -
Тони посмотрела на мать. Как ответить на этот вопрос? С прямотой, которая всегда была в её характере, она встретилась с глазами матери и сказала:
- Да. Мы не женаты, но уже говорили о церемонии обязательства.
- Церемония обязательства? Это странное название свадебной церемонии. Или это что-то новое? - Роза нахмурилась, задавая этот вопрос.
Тони ответила просто:
- Я люблю женщину.
Наблюдая потрясенное выражение на лице своей матери, она продолжила:
- Ты увидишь, мама. Она самый замечательный человек, которого я когда-либо знала.
- Но женщина, Тони. Почему?
Тони посмотрела в глаза своей матери и увидела там замешательство. Слов было недостаточно, чтобы описать, как она относится к Меган. Но она должна была попытаться помочь маме понять. Тони начала говорить:
- Она добрая и нежная, и умная, и красивая, и сильная, и она любит меня.
Тони помолчала и решила рассказать матери о том периоде, когда они с Меган встретились.
- Вскоре после того, как мы познакомились, я была ранена. Она заботилась обо мне, и мы узнавали друг друга, рассказывая истории детства. Я поведала ей о том, что произошло с Джорджем и Джои. Она помогла мне понять, что это была не моя вина.
Тони остановилась на минутку и улыбнулась матери.
- Рано или поздно я бы вернулась сама, мама. Но именно из-за неё я здесь сейчас.
Смятение в душе Розы улеглось, когда последняя фраза дочери проникла в её сознание. Она наблюдала за лицом Тони, когда та говорила об этой женщине. Роза должна была быть слепой, чтобы не увидеть очевидной любви которую испытывала её дочь. Роза не знала, как относиться к этому, но не собиралась снова отталкивать Тони. Она казалась очень счастливой и, с этой мыслью, Роза попросила:
- Расскажи мне о ней.
Тони вздохнула про себя с облегчением. Это прошло лучше, чем она могла надеяться, зная, что её мать набожный католик. Теплая улыбка осветила её лицо, и она начала рассказывать матери о женщине, которую любила.
Роза наблюдала, как эмоции играют на лице Тони, когда она рассказывала. Если бы человек мог светиться, то дочь это делала бы. Тони говорила больше часа, прежде, чем сказать:
- Я уже должна идти. Меган ждет меня в гостинице. -
Роза оказалась пойманной в образ Меган, который описала Тони, и любопытство переполняло её. Она хотела увидеть эту молодую женщину, которая так много значит для её дочери.
Высказывая свои мысли, она сказала:
- Я хотела бы встретиться с ней, Тони. Ты не могла бы зайти за ней и вернуться? Я сделаю лазанью на обед. Это блюдо по-прежнему твоё любимое?
Тони улыбнулась:
- Конечно, мама, и твоя лазанья на обед звучит великолепно. В какое время ты хочешь, что бы мы вернулись? -
- Как насчет пяти вечера? Я должна пойти на рынок и купить некоторые продукты.
- Мы будем здесь, - ответила Тони, вставая и обнимая мать.
- Я должна воспользоваться твоим телефоном, чтобы вызвать такси.
- Нет необходимости вызывать такси. Я могу подбросить тебя.
Пол Льюис следовал за хозяйкой заведения в заднюю часть закусочной. Он заказал себе чай, думая о звонке от Шермана. Прежде, он никогда не просил принести личные дела сотрудников. Их дружба развилась до такой степени, что каждый полностью доверял друг другу. Тем не менее, это просьба была необычной, зачем файл на оперативника? Качая головой, он думал, что это не имеет смысла.
Потягивая горячий чай, Пол вспоминал о том, как впервые встретил Шермана. Это было три года назад. Он работал на первом тайном задании. И вспомнил, как нервничал, проникнув в группу террористов, в которую прежде никто не смог попасть. Он был молодым и энергичным, и хотел произвести впечатление среди закаленных оперативников.
Он уехал, чтобы оставить отчет в обычном месте и не знал, что за ним следили. После его возвращения, лидер группы допросил его. Пол смог оправдаться о своих перемещениях, но тот был очень подозрителен, и неохотно отпустил его. Позже, той же ночью, он достал аварийный передатчик и отправил сообщение с просьбой освободить его от этого задания, опасаясь, что его прикрытие уничтожено.
На следующий день поступила команда вернуться на базу. И он почти сделал это. Лагерь был уже милей позади, когда его нога была пробита, и он услышал звук выстрела мощной винтовки. С мучительной болью перевязав жгутом поврежденную ногу, отправил сообщение и потерял сознание. Следующее, что он вспомнил, был Шерман, укладывающий его на заднее сиденье автомобиля и транспортировка в больницу.
Теперь у него был пятидюймовый стальной штифт в ноге, и он ходил слегка прихрамывая. Если бы не Шерман, появившийся тогда, был бы Пол вовсе без ноги. Но физическое здоровье не позволило быть оперативником на тайных операциях, и из-за этого он ненавидел все военизированные группировки.
Когда Шерман рассказал ему о том, что делают двое из членов комитета, Пол попросил перевод в отдел секретных материалов. Эти двое рассматривали все случаи, когда доклад оперативника отличался от оригинального отчета агента, и выбирали некоторые для дальнейшего действия со стороны группы Бена. Другие дела возвращались обратно на расследования.
