– Конечно.
– Такой же смелый, как ты?
– Ну, об этом я не могу судить. – Денни с улыбкой рассматривал свою тарелку с картошкой.
– Не нужно скромничать. – Кен посмотрел, как Денни потянулся за салатницей с овощами. – Мальчику хочется верить, что ты смелый.
– Ты не думаешь, что папочка смелый? – спросил Тимми, с любопытством взглянув на своего дядю.
– Больше подходит слово «безрассудный», – хмыкнул Кен.
Эрин, хотя и разделяла его мнение, промолчала и, не зная, что еще сделать, предложила Кену блюдо с рогаликами.
– Нет, спасибо. – Кен улыбнулся ей, и она заметила, как Денни с хмурым видом перехватил эту улыбку. – Мне, пожалуй, достаточно.
Кен съел только одну порцию, несмотря на то что любил приготовленное Эрин жаркое, и, опустошив свою тарелку, откинулся на спинку стула.
– Еще есть кекс, – предложила она и в то же мгновение почувствовала, что кухню заполняет запах подгорающих ананасов. – О черт!
Эрин оттолкнула свой стул и бросилась к плите, но Денни опередил ее и, схватив держатель для формы, вытащил кекс, а Эрин разочарованно посмотрела на его почерневшую верхушку.
– Подгоревшую часть можно соскрести, – предложил Денни, чуть улыбнувшись, и она, встретившись с его взглядом, заметила, что его глаза потеплели в первый раз с того момента, как он появился на пороге кухни. – На вкус он будет хорош. Как, Тим?
Эрин услышала хихиканье и, обернувшись, увидела, как Тимми закатил глаза. Предположив, что у нее за спиной Денни делал то же самое, она в сердцах выхватила у него форму, не подумав о том, какая она горячая. Вскрикнув от боли, Эрин уронила форму на бело-голубой кафельный пол, обуглившийся кекс превратился в крошки, а липкая сладкая верхушка разлетелась по всей кухне.
– Принеси масло, Тимми, – попросил Кен, осмотрев ее ладонь.
– Ничего страшного, – успокоила она Кена.
– Надеюсь, ты не собираешься оставаться? – обратился Кен к брату, глядя поверх головы Эрин.
– Что ты под этим подразумеваешь?
– Сказано вполне понятно, – ответил Кен. Смазав теплым маслом руку Эрин, он отставил бутылочку, но нежно задержал ее руку.
– Наверное, я изрядно отупел с тех пор, как уехал отсюда, – заметил Денни, наклоняясь, чтобы поднять форму для кекса. – Почему бы тебе просто не сказать то, что ты хочешь сказать?
– С мамочкой все в порядке? – Тимми стал рядом с ними, внимательно глядя на взрослых. – Дядя Кен, почему ты не хочешь, чтобы папочка остался?
Выпустив руку Эрин, Кен легонько поцеловал ее в щеку и направился к задней двери, через которую не более часа назад вошел Денни. Он не ответил на вопрос Тимми, а прежде он никогда так не поступал.
– Я не вернусь. – Он обернулся и строго посмотрел на Денни. – Несомненно, мама увидит тебя до отъезда.
Дверь закрылась, а Денни недоуменно смотрел ему вслед.
– Куда он пошел?
– Несколько лет назад он приспособил под жилье старый фургон, – пояснила Эрин. – Он не хочет уезжать из дома, но хочет уединения.
– По крайней мере соседи не будут болтать, – сделал вывод Денни, взглянув на нее.
– Что ты хочешь этим сказать?
Денни не ответил. У них с Кеном всегда было больше общего, чем каждый из них предполагал. Она со вздохом отвернулась и принялась убирать со стола, оберегая обожженную руку. На завтра еще осталось много тушеного мяса, да и картошки тоже, а что касается ее особого кекса…
Никогда не задумывай обед. В последние двадцать четыре часа у нее все не клеится. Эрин взяла со стола форму, вытряхнула ее содержимое в контейнер для мусора и постучала ею о край раковины из нержавеющей стали.
– Мам!
– Я испеку тебе другой, Тимми. Этот пропал.
Она прошла к столу мимо него и Денни, стараясь держаться к ним спиной, и стала счищать остатки еды со всех тарелок на одну, а потом в мусорный бачок.
– Пойдем, Тим. – Она услышала, как открылась дверца холодильника, и тихий голос Денни напомнил ей об их первой размолвке вскоре после свадьбы. Как и большинство мужчин, он, по-видимому, не знал, как успокоить рассерженную женщину, и предпочитал удрать. – Давай отнесем эту морковку Кемосабе. Я не зашел к нему по дороге сюда, и он, наверное, тоже по-настоящему сердит на меня.
Задняя дверь закрылась за мужчиной и мальчиком, но Эрин не взглянула в их сторону и не передала с Тимми привет, как она обычно делала, когда он брал лакомство для лошади Денни. В течение всех этих лет и даже еще час назад ей в голову не приходила мысль, что Денни может действительно вернуться. Но она не станет приглашать его в этот дом – даже на одну ночь.
Синий седан пятилетней давности, принадлежащий Мег Синклер, свернул с главной дороги и направился к старым деревянным воротам, над которыми еще можно было прочесть надпись «Скотоводческая компания Парадиз-Вэлли». Она не любила ездить по ночам и за сорок лет жизни на ранчо, будучи замужем за Хенком, и сейчас, оставшись вдовой, никак не могла привыкнуть к тому, что ночи бывают такими темными. Мег приятно провела днем время, но не подумала о том, как будет возвращаться домой и как проведет остаток ночи.
К тому времени когда она доберется домой, Тимми уже будет спать; они с Эрин обменяются дневными новостями, и та пойдет к себе в комнату почитать перед сном или предаться собственным мыслям, а Кен вернется в свое холостяцкое жилище, да сказать правду, он никогда не был особенно разговорчив с ней. Вот так на протяжении всех ночей с тех пор, как два года назад умер Хенк, она была одинока, совершенно одинока.
Автомобиль быстро ехал по знакомой дороге, и Мег едва касалась рулевого колеса, предоставляя «бьюику» бежать вперед, словно он был надежной лошадью из тех, которых Хенк всегда давал ей и детям. Неожиданно к горлу подступил комок, и она с трудом проглотила его.
В пятьдесят шесть она не стала моложе, но если даже она доживет до ста, она никогда не забудет ни ту, другую лошадь, ни тот день, ни выражение лица Денни.
Из трех ее сыновей с ней по-настоящему остался только один, но и он был очень далек от нее, и Мег думала, что знает, почему. Кен любил Эрин, а та, казалось, этого не замечала – быть может, так и лучше. По мнению Мег, Эрин и Денни принадлежали друг другу, но если бы они в конце концов развелись и Кен добился бы своего, она считала, что от этого целостность семьи не нарушилась бы. Однако Кен наверняка захочет продать ранчо и перевезти их всех в Диллон, и вот тогда она будет действительно одинока. Как сможет она выжить в какой-то квартире, не слишком далеко, но и не слишком близко от новой семьи Кена? Она не сможет каждый день видеть Тимми, не прилагая к этому особых усилий, не будет сидеть за столом с людьми, которых любит, а среди глубокой ночи не услышит ничего, кроме тишины.
