– Вы не думаете, что женщинам это нужно больше, чем мужчинам? – неожиданно спросил Джуниор Нолан, уставившись на солонку.
Последовало всеобщее молчание. Только один Дуэйн улыбнулся. Остальные принялись задумчиво помешивать кофе, смущенные тем, что Джуниор счел нужным задать такой деликатный вопрос.
– Что «это»? – спросил Бобби Ли, хотя прекрасно понимал, о чем идет речь.
– Ну… сексуальные отношения, – хмуро уточнил Джуниор.
Задумчивое размешивание кофе в чашках продолжилось. Дуэйн разделался со своим, откинувшись на спинку стула и приготовившись слушать доводы компании на удивительный вопрос Джуниора.
Как раз в этот момент с экземпляром «Уолл-стрит джорнэл» под мышкой вошел Сонни Кроуфорд.
Двадцать семь лет назад до описываемых событий Поппер, муж Руфь, работавший тренером, обнаружил, что у его жены с Сонни роман, и, не мешкая, три раза выстрелил в него, когда тот переходил улицу у здания суда. Первая пуля угодила Сонни в локоть, и от этой раны он страдал всю жизнь.
Вторая пуля не попала в Сонни, зато попала в Энниса Лайэнса, который сидел на старой шине от трактора перед своей бензозаправочной станцией. Эннис частенько так подремывал, сидя на большой шине, лежавшей возле громадной кучи отработавших свое шин, до которых у него никак не доходили руки, чтобы убрать их с глаз подальше. От этого выстрела Эннис упал на шины, и кепка съехала ему на лоб.
Поскольку Эннис любил вздремнуть днем, прошло несколько часов, прежде чем выяснилось, что тот мертв. Джину Фэрроу, подъехавшему, чтобы заправиться, надоело ждать, и он, отправившись качать права, натолкнулся на тело убитого.
Третья пуля, выпущенная тренером, как было установлено, ни в кого не попала.
После этого Поппер поехал в салон красоты, где Руфь делала себе перманент, и выстрелил дважды, но никого не ранил, а только разнес вдребезги сушилку для волос.
Джин Фэрроу и его жена, Лоуис, погибли спустя четыре месяца, когда небольшой самолет, в котором они летели, разбился в четырех милях от Руидосо, расположенного в штате Нью-Мексико, куда они отправились, чтобы посмотреть на скачки.
В ходе следствия было обнаружено, что у тренера Поппера рак легких. Не прошло и месяца, как он умер, обиженный на весь мир. Его обида усугублялась тем фактом, что неверная жена не только благополучно пережила рак груди, который у нее обнаружили, но еще и ухитрилась во время лечения водить шуры-муры с Сонни.
– Жаль, что в тот день был сильный ветер, иначе я бы не промахнулся, – жаловался он знакомым.
Смерть тренера особенно никого не опечалила, хотя все с нетерпением ожидали начала суда. В ту осень, ко всеобщему удивлению, футбольная команда города заиграла в искрометном стиле и выиграла чемпионат штата. Событие, что и говорить, настолько неожиданно, что многие усмотрели в нем руку Провидения.
Через несколько лет бурный инцидент со стрельбой все практически забыли, за исключением Сонни, который периодически наведывался в Даллас на очередную операцию локтевого сустава.
И вот теперь с чашкой в руке он подошел к столику нефтяников, хотя сам никогда этим бизнесом не занимался.
– Доброе утро, – вежливо сказал он. Сонни, по всеобщему признанию, был самым вежливым человеком в городе.
– Тут Джуниор интересуется, кому больше нужен секс: мужчинам или женщинам? – сказал Дуэйн.
– Я не совсем так выразился, – поправил его Джуниор, покрываясь краской.
– Не смотри на меня, я холостяк, – заметил Сонни.
– Нам хочется узнать мнение холостяка, – продолжал Дуэйн. – Митч у нас тоже холостяк. Что скажешь, Митч?
– Дуэйн, я даже не знаю, что сказать, – ответил Митч. – Я обхожусь без него, когда нет родео.
Дуэйн украдкой посмотрел на женщин из суда, избегая холодных, как сталь, голубых глаз Джанин. Ему страшно захотелось вовлечь их в обсуждение этой животрепещущей темы, если, конечно, такое обсуждение пошло бы по нужному руслу.
Он задумался – а почему, собственно говоря, Джуниор задал этот вопрос. Его жена, Сюзи Нолан, женщина привлекательная, спокойная и вроде бы скромная. Она всю жизнь прожила в Талиа, окончив школу в одном классе с Дуэйном и Сонни.
В свое время красотой ее затмевала только Джейси Фэрроу, единственный ребенок Лоуис и Джина и первая любовь Дуэйна. Джейси затмевала любую женщину в городе, исключая родную мать, и в нее также влюбился Сонни. Этим летом их класс собирался отметить тридцатую годовщину окончания школы, и все гадали, придет ли на торжества Джейси: ведь последние годы она наведывалась в родной город лишь для того, чтобы провести в нем уик-энд или праздники, а постоянно жила в Италии, где снималась в кино, и не на последних ролях. В марте она возвратилась в Талиа, и, как поговаривали, этот приезд был вызван смертью ее младшего ребенка, шестилетнего Бенни, погибшего на сценической площадке от удара электрическим током.
До сих пор Джейси редко видели в городе. Она останавливалась в доме друга, в двадцати милях от Талиа. Этот друг, сценарист по имени Дэнни Дек, жил в Европе и присматривал за двумя дочками Джейси, которые стали почти взрослыми. Дэнни Дек вырос вблизи Талиа, но в ее школу не ходил.
Никто не мог понять, почему Джейси стала кинозвездой в Италии, а не в Америке, почему все ее дети от французов, хотя она живет в Италии, и почему она предпочитала жить в доме человека, постоянно живущего в Европе с ее дочерьми, тогда как особняк ее родителей пустует. Помимо особняка она унаследовала «Фэрроу ойл», надежную компанию, которую в свое время хотел приобрести Дуэйн. Этой компании принадлежали многочисленные контракты, которые при жизни сумел приобрести Джин Фэрроу, контракты, продолжавшие приносить ежедневно по несколько сот баррелей нефти.
В годы, когда его дела шли в гору, Дуэйн часто подумывал о том, чтобы отправиться в Европу и выкупить у Джейси ее нефтяной бизнес. Карла решительно воспротивилась этому. Не возражая против приобретения компании, она была против поездки в Европу для встречи с Джейси Фэрроу. Карла и Джейси никогда не видели друг друга. Карла приехала в Талиа, когда Джейси покинула город.
Дуэйн, напустив на себя самый безразличный вид, заявил жене, что собирается туда исключительно по делам, поскольку появился шанс перехватить жирный кусок, и если он не сделает этого, то сделают другие.
– Ничего не выйдет, – возразила Карла. – Компанию она не уступит, а деньги потратит на тряпки в Париже. В то время ее любимой тенниской была следующая: НЕ ВВОДИ МЕНЯ В ИСКУШЕНИЕ, Я САМА ОТЫЩУ ЕГО.
– Тебе нет никакой необходимости проделывать весь этот путь в поисках искушения, если ты не уловил сути моей надписи, – улыбнулась Карла.
