– Нет, тебе, глупому, не наплевать, – строго сказала Руфь, – Ты можешь так уверять себя, но на самом деле тебе не наплевать.
Глядя через стол на Джуниора Нолана, Дуэйн не испытывал вообще никаких чувств по поводу того, что у того роман с Карлой. Джуниор выглядел очень встревоженным, что, как Дуэйн знал по собственному опыту, приводит не к любовным приключениям, а к апатии.
Единственным человеком за столом, источавшим оптимизм, был Лути Сойер. Лути владел небольшой бурильной компанией и, подобно всем, обанкротился, но он говорил так много и находился в таком постоянном движении, что, наверное, и не заметил этой детали. Лути оставался неисправимым оптимистом, наделенным богатым воображением. Его неожиданные решения какой-нибудь проблемы не раз ставили в тупик окружающих.
– Мне кажется, что я нашел ответ, как бороться с избытком нефти, – заявил Лути, помешивая кофе в чашке так быстро, что образовалась воронка.
– Отлично, – сказал Дуэйн. – В чем он заключается?
– Надо разбомбить ОПЕК,[3] – ответил Лути. Это был невысокий, сильно загорелый и полный энергии мужчина.
– М… да, – неопределенно произнес Дуэйн. Бобби Ли и Эдди Белт обменялись задумчивыми взглядами.
– Напалмовыми или водородными бомбами? – спросил Бобби Ли.
Лути, очевидно, в своем планировании не заходил так далеко.
– Я не знаю, можно ли купить водородную бомбу, – неуверенно ответил он.
– Почему это нельзя? – спросил Эдди Белт. – У нас пока что свободная страна, не так ли?
– Я не думаю, что здесь уместно ядерное оружие, – возразил Лути. – Я думаю, что подойдут обычные бомбы.
– Если это означает призыв в армию, то я «за», – подхватил Бобби Ли.
– Ни одна армия в мире не возьмет тебя, – заметил Эдди Белт. Он и Бобби Ли были давнишними врагами.
– А ты забыл Росса Перо? – спросил Лути. – Его инженеров упрятали в тюрьму, а он нанял «зеленых беретов» и вызволил их оттуда.
– Кто такие «зеленые береты»? – захотел узнать Митч Мотт.
– Сам знаешь – наемники, – пояснил Лути.
Ненавистное имя Росса Перо, миллиардера, захватившего в свои руки компьютерный рынок и пытавшегося навести порядок в системе образования, нашло живой отклик в сердцах посетителей «Молочной королевы».
Несколько человек повернулись в сторону нефтяников, бросая на них злобные взгляды за то, что они осмелились произнести это имя. Всякий раз, когда двери кафе распахивались, слышалось приглушенное скандирование со стороны средней школы, стоящей на расстоянии трех кварталов. Весенняя подготовка была в самом разгаре, и вечно подающая надежды спортивная команда «Талийского чертополоха» готовилась к предстоящему сезону под палящим солнцем.
Благодаря новому закону, принятому штатом, ученики, не сдавшие хотя бы один зачет, не допускались к соревнованиям в течение шести недель после «неуда». Росс Перо сделал все, что было в его силах, для проталкивания этого законопроекта, а он, как многие с горечью признавали, был способен на все.
Для «Талийского чертополоха» это означало, что некоторым молодым людям, занимающимся сейчас физподготовкой, грозило отлучение от любимой игры после первой же контрольной работы, что, в свою очередь, могло привести к такой ситуации, когда школа не сможет даже выставить полную команду.
Критики «Чертополоха», послужной список которого за минувшее десятилетие сводился к трем победам, двум ничьим и семидесяти четырем поражениям, утверждали, что Талиа редко выставляла полную команду, но их робкие голоса тонули в шквале гневного смерча, промчавшегося по всему штату после принятия билля «нет зачета – нет игры». Несправедливость по отношению к детям, которым отныне придется весь день корпеть над скучнейшими предметами, в свое время не вызывавшим ни малейшего интереса их родителей, остро ощущалась повсеместно.
– Я просто готов разбомбить офис Росса Перо, – высказал свое отношение к новому закону Бобби Ли.
Дуэйн, яростный сторонник нововведения, не стал высказывать свои мысли по этому поводу, так как всегда мечтал о том, что было бы очень хорошо, если бы его дети получили настоящее образование. В мечтах он представлял Дики не преступником, а адвокатом, а Джека с Джулией – первыми техасскими близнецами, окончившими Гарвард. Правда, даже в самых несбыточных мечтах он не мог представить Нелли с дипломом в руках, зато оставались внуки, его надежда. Может быть, у одного из них появится тяга к знаниям…
На людях он старался отделаться от вопросов по этому поводу редкими и двусмысленными фразами. Местная газета вообще утверждала, что закон «нет зачета – нет игры» является самой сложной проблемой, с которой столкнулся Талиа со времен Гражданской войны, – хотя город появился спустя два десятилетия после того, как генерал Ли сдался генералу Гранту, а до того здесь были сплошные прерии.
Страх, проникший в сознание каждого родителя, объяснялся опасением, что если их чада лишатся права заниматься спортом, устраивать демонстрации в честь любимой команды, болеть за нее или поддерживать ее боевой дух, играя на духовых инструментах, то они вообще немедленно бросят школу и будут торчать дома, уставившись в «ящик».
– Как вышло, что Росс Перо не разорился вместе со всеми нами? – спросил Эдди Белт. – Уж не коммунист ли он?
– Он не занят в нефтяном бизнесе, – заметил Дуэйн.
– Ненавижу каждого сукиного сына, который богаче меня, – зло бросил Бобби Ли.
– И всего-то нужно несколько сот тысяч долларов, чтобы разделаться с ОПЕК, – сказал Лути, возвращаясь к облюбованному им плану.
– Я не думаю, что все упирается в ОПЕК, – возразил Дуэйн.
Это замечание Дуэйна обидело Лути – он всегда был крайне чувствителен. Бомбежка ОПЕК казалась простым решением проблемы, которая волновала всех без исключения. Почти каждая газета давала понять, что ОПЕК несет ответственность за перенасыщение рынка нефтью. Однако замечание Дуэйна поколебало уверенность Лути.
– Мне кажется, что он располагается где-то рядом с Кувейтом, – продолжал Лути.
– Мексика туда не входит, в отличие от Венесуэлы, – опять заметил Дуэйн.
– О, черт, Мексику, пожалуй, не стоит бомбить. Она распространяет одну только заразу, – сказал Эдди Белт, который дважды побывал там, подхватывая не совсем приличные болезни. – С другой стороны, я больше не хочу болеть, – заявил он, воскрешая в памяти ужасные моменты.
Дальше разговор пошел вяло. Завсегдатаи «Молочной королевы» как бы оказались во власти таких событий, которые трудно выразить словами. Наступившую тишину нарушал только отрывистый звук лопающейся жевательной резинки во рту Джанин, звук, который действовал Дуэйну на нервы. Джанин никогда не расставалась с резинкой, хотя это резко контрастировало с ее изысканными и утонченными манерами, которые она старательно культивировала как официально избранный имидж. Дуэйн знал, что она следит за ним. Она следила за ним постоянно, впрочем, обнаруживая мало что нового: Джанин вряд ли можно было причислить к большим психологам, тонко разбирающимся в нюансах поведения представителей сильного пола.
