— Пожалуй, лучше не буду, — обнимаю ее.
В комнате все тот же бардак, который я оставила, убегая. Что брать с собой по-прежнему непонятно. Растерянно оглядываю хаос из вещей и начинаю разбирать, складывая в сумку все самое для себя ценное. Хочется задать маме миллион вопросов. Об одном спрашивать стыдно, на другие она все равно не ответит. Придется разбираться самостоятельно.
— Ну что у вас тут? — в комнату без стука входит отец.
— Я не успею за сегодня, пап, — виновато опускаю перед ним взгляд. Авторитет родителя слишком на меня давит, я пока не умею с этим справляться.
— Ты переезжаешь не в соседнюю страну, Рита. И не в бедную семью, где тебе тряпки купить не смогут. Вообще не понимаю, для чего вот эти все сумки? — оглядывает он сложенные в углу вещи.
— Она же девочка, Пётр. Да и должно же быть что-то родное в чужом доме у ребенка! — всхлипывает мамочка.
— Прекрати! Ребенком она была в десять лет. А сейчас взрослая, совершеннолетняя практически женщина! А ты все носишься с ней, повзрослеть не даешь!
— Зато ты…
— Мама, папа, — влезаю между ними. — Не ссорьтесь, пожалуйста. Я попробую повзрослеть, если так нужно для твоего бизнеса, отец.
— Вот это совсем другой разговор. Вот эти все платья с неба не падают! Все это стоит денег!
— Давайте хоть пообедаем вместе, — просит мамочка. — А то заберут они сейчас мою девочку, — на ее ресницах опять слезы.
— Если Яровские не против задержаться еще немного, можно и пообедать, — соглашается отец. — Правда, — смотрит на часы, — это уже скорее ранний ужин. Распорядись, чтобы накрыли. Я сам приглашу Радомира и Алексея к столу.
— Не плач, — обнимаю маму за шею, как только мы остаемся вдвоем. — Все будет нормально. Я справлюсь. Честно — честно.
Глава 11
Радомир
Не знаю, что произошло там, наверху, но наша девочка спустилась совсем потухшая. От утренних чертиков в глазах ничего не осталось. Я ее такой видел на первой встрече в ресторане. Будто выключили лампочку.
Тихо поковырялась вилкой в тарелке. Не проронив ни слова, вышла на улицу и встала в стороне, пока ее сумки грузят в багажник. Обнялась с мамой, села в машину и замерла, глядя в одну точку на тонированном стекле.
Рита напоминает куклу. Красивая, изящная, безжизненная. По глазам вижу, что у нее все еще болит голова, но на все мои попытки пообщаться в дороге, она лишь кивает и кусает губы, чтобы не заплакать.
Во мне просыпается нечто по-настоящему мужское. Не физика, а желание взять эту куклу в руки, прижать к себе, отогреть, встряхнуть хорошенько и сказать, что буду стараться оберегать. Знатно меня вклинило на этой девчонке… Думал, так бывает только в кино.
Лекс тоже замечает перемены. Он сидит рядом с ней, за руку берет, пальцы их переплетает. Маргарита и тут послушно подчиняется будущему мужу.
Цепляет. Какого хрена меня это цепляет?! У меня на нее вообще никаких прав. Дома жена, хоть и нелюбимая, но есть. А Риту отдали Лексу. Не знаю, что меня больше злит, этот факт или то, что брату невеста понравилась. Он тоже рядом с ней чувствует эту мужскую силу и потребность заботиться о женщине. Только Лекс не умеет! У него и животных то домашних никогда не было, а тут девчонка, брошенная в его руки ради благосостояния семьи.
Пока мы забираем ее сумки, осматривается совершено равнодушно. Не удивить эту девочку ни большими домами, ни дорогими шмотками. Ее надо удивлять совсем иначе и это тоже подкупает. Мне хочется…
— Ты где ночевал опять? — меня встречает жена, обламывая гуляющие по черепной коробке фантазии. — На работе тебя не было, я звонила.
— Давно я перед тобой отчитываюсь? — обхожу Ольгу, несу сумку в спальню, выделенную для Риты.
— У нас папа в гостях, — догоняет меня «радостная» новость.
Странно. Не видел во дворе его тачку.
— Вали, — выталкивает меня из комнаты Лекс. — Мы тут дальше без тебя разберемся, — и дверь у меня перед мордой захлопывает.
Тряхнув головой, иду к себе. Хочется нормально принять душ, прийти в себя после ночной попойки с Лексом и подготовиться к работе. Я хотел еще пару новых статей почитать. Рушить свои планы из-за визита тестя не собираюсь. Скинув одежду на кровать, захожу в небольшую ванную комнату, расположенную смежно со спальней. Открываю воду, встаю под душ.
Слышу, как тихо следом за мной входит Ольга.
— Рад, — хорошо слышу ее даже сквозь шум воды. — я скучаю, — признается жена.
Надо что-то ответить. У меня язык не поворачивается. Я не скучаю, не хочу, не люблю. Эту правду говорить нельзя. А какую можно? Что меня, как пацана, держат за яйца наши отцы и если я дернусь, останусь без них? Такая себе правда.
— Ну чего ты молчишь? — капризничает Ольга.
— Придумай, пожалуйста, сама, что я должен тебе ответить, — выглядываю из-за шторы. — Сил нет, Оль. Говорю же, пили ночь. Мне бы поспать часа два. Извинишься перед отцом?
— Ты хоть поздоровайся с ним. Папа для вашей клиники новые препараты привез. Их больше никуда поставлять не будут, — с упреком.
— Хорошо.
Быстро привожу себя в порядок после душа, натягиваю вежливую улыбку и иду в кабинет отца. С порога начинает мутить от тяжелого запаха сигар и коньяка. Тесть разворачивается ко мне вместе с креслом, жмет руку.
— Здравствуйте, — цепляю со стола распечатку с описанием нового препарата. Знаю его, отличная штука, но очень дорогая.
— Нравится? — довольно улыбается тесть.
— Неплохо, только это доступно единицам, а мы все же стараемся работать на широкую аудиторию, — напоминаю ему.
— Кредиты пусть берут, — фыркает бывший бандит. — А ты последнюю страницу посмотри, там индивидуальные скидки расписаны, как единственному представителю этого препарата в городе.
Листаю до конца. И правда, неплохие скидки. Все равно дорого.
— Если провести его по госпрограмме? — смотрю на отца. — Тогда значительную часть расходов для пациента можно сократить, а мы ничего не потеряем. Делали же так уже.
— Правильно мыслишь, Рад. Не будем с этим затягивать. Выпьешь с нами?
— Нет, спасибо. Мы с Лексом ночью нормально залились. Мне работать, так что я пойду, обниму подушку на пару часов, — поднимаюсь.
— Рад, — тормозит меня тесть, — мне кажется или моя дочь в последнее время слишком часто грустит?
— Не замечал, — строю из себя дурака.
— А вот ты будь добр, заметь и самое главное, исправь! Я, вон, — кивает на распечатки, — задницу рву, договариваюсь с поставщиками, чтобы вы на рынке не захлебнулись, а ты в ответ мою девочку порадовать не можешь? В отпуск ее свози, бирюльки какие-нибудь купи, карапуза ей сделай. Тебе ж самому легче будет. Моя девочка счастлива, занята, ты спокойно работаешь. Всем хорошо.
— Разберусь, — киваю тестю.
Возвращаюсь в комнату, луплю пару раз кулаком в стену. Сдираю кожу на костяшках, на светлых обоях остаются некрасивые пятна крови.
— Рад? — в комнату забегает испуганная Рита. — Ой, извини, — понимает, что вошла в мою спальню.
Уже собирается сбежать, но видит кровь у меня на руке. Подходит, ее пальчики дергаются в порыве прикоснуться.
Прикоснись ко мне, маленькая… Пожалуйста… Мне сейчас очень надо погасить то, что взрывается внутри. Иначе натворю херни на эмоциях.
— Обработать надо. Поможешь? — быстро придумываю, как ее задержать.
Прости, Лекс. Я помню, что это твоя невеста. Только тебе простят глупые эмоциональные выходки, а с меня спросят, так что пусть Рита побудет таблеткой.
— Конечно. Чем? — тут же соглашается добрая девочка.
Веду ее за собой в ванную, достаю из шкафчика всё необходимое, держу руку навесу, чтобы Рите удобнее было залить ссадины раствором. Ничего критичного там нет и можно было бы обойтись просто теплой водой, но ее пальчики, случайно, невесомо прикасающиеся к моей коже, и правда гасят кипящую злость.
— Спасибо, — улыбаюсь невесте брата. — Ты что-то искала?
— Кухню. Пить очень хочется, — признается Рита.
