за границу без согласия второго родителя, запрещено, – встреваю в разговор.
Да, пока еще не ставлю ультиматумом. Просто напоминаю ей о вероятном будущем, которое может наступить.
– Мой папа работает в другом городе, поэтому пока я дедушка, – сообщает ребенок раньше, чем Туманова успевает его одернуть.
– Дедушка? – переспрашиваю. – Дедушка… Олег?
С областным прокурором тесно общаться мне не приходилось, так что его имя я вспомнить не смог бы в любом случае.
– Платонов Олег Сергеевич, – вставляет уже сама Туманова, глядя на меня при этом странно оценивающим взглядом.
Загорается красный сигнал светофора, и я останавливаю машину на перекрестке. Все ее переглядывания я игнорирую. Оборачиваюсь, обхватив рукой кресло.
– Знаешь, Макс, сдается мне, что твой папа уже не в другом городе работает, – сообщаю ему доверительным тоном, склонившись ближе.
Конечно, мальчишка тут же загорается надеждой и воодушевлением.
– А где? – интересуется, глядя на меня во все глаза.
– Не стоит говорить того, чего не знаешь, – предупреждающе вставляет девушка тут же.
Позу я не меняю. Лишь слегка – наклон головы.
– Но ты-то знаешь наверняка, – перевожу взгляд на нее, глядя прямо в глаза. – Вот и скажи.
Молчит. Тоже смотрит и молчит. А я зачем-то пытаюсь нарыть в своей памяти хоть что-нибудь, что сделает ее той, кого я могу узнать. Довольно сложное занятие, с учетом, что я к блондинкам в принципе предвзято отношусь. Не мой типаж. Хотя пухлые губы – это как раз по мне. Они у нее еще и довольно яркие, даже без косметики. То ли кусает постоянно, то ли сами по себе такие.
– Говори, Тая, – напоминаю скорее себе, нежели ей.
А то что-то не туда и совсем несвоевременно мои мысли, связанные с ее губами, понеслись…
На своем имени она вздрагивает и отворачивается.
– Даже если он сменил место работы, это еще ничего не значит. Не нужно давать ребенку надежду там, где ее, возможно, нет, – произносит совсем тихо дрожащим голосом.
– Надежду? – выгибаю бровь.
Сигнал светофора меняется. Позади начинают пиликать машины, и я возвращаю внимание к дороге.
– Завтра видно будет, – добавляю, не нуждаясь в ее ответе.
После анализа ДНК.
На х*р сантименты.
– Так папа опять не приедет? – грустно вопрошает ребенок.
На этот раз молчу. Пусть сама выкручивается.
Хотя…
– А это уже от твоей мамы зависит, Макс.
И прям чувствую, как мне в затылок ввинчивается ее полный гнева взор. И последующий ответ несет в себе тот же отпечаток эмоций.
– Видишь ли, Макс, даже если твой папа приедет к нам, это не значит, что он сможет здесь задержаться.
– А что так? Он у вас летчик-испытатель что ли? – не удерживаюсь от насмешки. – Откуда столько сложностей?
До места назначения остается не так уж и много, и я ловлю себя на мысли, что сбавляю скорость до минимума. Фактически плетусь в веренице других машин. И все чаще поглядываю назад, на двух своих пассажиров, а не на дорогу.
– Ага, выездной травматолог, – язвит одна из них.
– Какая интересная профессия, – улыбаюсь снисходительно ей в ответ. – А познакомились вы с ним… где? В полевой реанимационной палатке?
– Как догадался?
– По анамнезу. У кое-кого тут явно проблемы с памятью. Возможно, была травма головы. Или иное невменяемое состояние.
– Точно, – криво усмехается она. – Лечение, как видишь, вышло что надо. С последующей амнезией. У врача.
Звучит, как обвинение…
И заставляет задуматься.
Игра слов – это, конечно, занятно, однако, если в итоге чувствуешь себя проигравшим, ощущение довольно мерзкое.
А я не из тех, кто привык к такому…
– Но ты же говорила, что вы на танцах познакомились? – разоблачает мать ее сын. – И что он тебя от плохих дядей спас.
Это что, еще одна ее сказка для ребенка?
– Так и есть. Но их же трое было, а папа совсем один. Поэтому он немного пострадал, – уже откровенно устало отвечает Туманова.
Да и до нужной точки назначения мы доехали. Остается лишь найти место для стоянки.
– Не хило вы так вылечились, в таком случае, – замечаю встречно, заворачивая между рядов припаркованных авто.
Девушка поджимает губы в недовольстве, но больше ничего не говорит, принимается одевать сына. Еще несколько минут и все готовы к тому, чтобы отправиться на каток. Я выхожу из машины первым. Следом за мной появляется Туманова, помогает выйти сыну и поспешно отходит от машины. Меня не дожидаются, беря направление в сторону входа парка. Вот только не доходят. Где-то сбоку слышится собачье рычание, лай и последующий скулеж.
– Макс, нет! – все, что успевает выкрикнуть девушка, а мальчишка со словами «там песика обижают» уже срывается с места и бежит в сторону звуков.
Бл*дство…
Беспризорные шавки могут быть очень даже опасными. Особенно, если их много, они напуганы и голодны или делят что-либо между собой. В общем, как некоторые слои человеческого общества, с которыми мне приходилось сталкиваться довольно часто, так что ничего нового я, поспешив за матерью с сыном, не увидел. Стая из нескольких кобелей кидаются на одного грязно-белого молодого пса, который уже почти и не сопротивляется, лежа на грязном снегу. Именно к нему и бежит ребенок, фактически накрывая того собой по итогу.
– Макс! – снова кричит Тая, бросаясь за ним.
Ловлю и отталкиваю ее в последний момент. Упускаю из вида, куда она приземляется, сосредотачиваюсь на глупой выходке мальчишки, не до нее сейчас, да и без разницы, если честно.
– Выстрели! – слышится полный отчаяния голос девушки. – Напугай их! Выстрели!
Самый легкий способ. Да и огнестрел при себе. Привычка. Но до него не доходит. Хватает и собственных сил, чтобы отогнать собак. Те, разумеется, не прекращают гавкать, прикрывая им свое трусливое отступление, но все же скрываются с глаз долой, когда я поднимаю мальчишку.
Обошлось…
– Господи, Максим, ты с ума сошел? – вскоре оказывается рядом с сыном мать, сжимая того в крепких объятиях. – Ты зачем это сделал? Ты же
