— Не уверен, что могу ответить на этот вопрос. Прости, — произносит после долгого молчания. — Сам задаю его себе уже не один год. Наверно, на это есть какие-то причины, вот только я их не знаю.
— А Елена? — осторожно уточняю я. Отцы бывают и жесткими, и жестокими, но как может мать оставаться такой равнодушной к родному ребенку? — У меня сложилось впечатление, что ее куда больше интересует…
Прижимаю пальцы к губам, чуть не сболтнув лишнего. Я пока не готова признаваться, что стала свидетельницей их с Егором разговора. Слишком часто приходилось ошибаться в людях и быть слишком откровенной раньше времени не хочу. Неизвестно, как все обстоит на самом деле.
На красивых губах блуждает улыбка, и кажется, что Егор все прекрасно понимает. Но послушно поддерживает интригу, и уже за одно это я ему благодарна. Если он и играет роль, выдавая себя за совсем другого человека, то делает это так успешно, что все сомнения отступают. Мне хочется ему поверить. И довериться.
— Елене пришлось в жизни непросто, да и с отцом в отношениях все не так, как хотелось бы, — уклончивый ответ будоражит еще больше. Он мог бы высказаться куда резче в адрес женщины, достающей его своим вниманием, но почему-то этого не делает. Слишком благороден, чтобы сказать гадость? Или, наоборот, на самом деле заинтересован в своей мачехе? И ее чувства не так уж безответны?
Понимаю, что снова копаю слишком глубоко. Это меня не касается и не должно волновать, я в их доме лишь для того, чтобы заниматься воспитанием Ильи. И именно на мальчике надо сосредоточиться. Особенно после предложения Егора устроить праздник. Мы ведь это собирались обсуждать.
— Хочу увезти его в детский клуб и там заказать программу. Что-то вроде квеста, с аниматорами, играми и подарками, — делится своей идеей Егор. — Было бы неплохо пригласить туда побольше детей, но тут могут быть проблемы — он почти ни с кем не общается.
Это я уже поняла. Да и вообще с трудом представляю, чтобы Арбенин-старший дал свое согласие на проведение подобного мероприятия. Но когда спрашиваю парня, он лишь улыбается.
— Не обязательно обо все рассказывать.
— Собираешься устроить праздник непослушания? — идея поздравить Илью, хоть и с опозданием, отличная, но мне не хочется думать, к чему может привести подобная выходка.
— Что-то вроде того, — кивает Егор. — Поможешь?
Мне страшно. Я всего второй день в их доме, и получила настолько однозначные указания, что самой и в голову бы не пришло в чем-то выступить против. Но, с другой стороны, Егор прав, и доставить радость малышу очень хочется.
— Не бойся, — парень притормаживает на повороте и поворачивается ко мне. От его взгляда сердце ускоряет свой ход, а в голову опять лезут неприличные мысли. Как он умудряется цеплять так одними только глазами?! — За все проблемы, если они возникнут, отвечать буду я. Тебе ничего не грозит.
Я выдавливаю улыбку.
— Не уверена, что твой отец с тобой согласится. Если он решит покарать виновных, щепки полетят во все стороны.
Егор запрокидывает голову и заливается смехом. Хохочет так открыто, как я не встречала уже давно ни у кого, ничуть не стараясь быть ни прилично сдержанным, ни серьезным. И я залипаю. Кажется, даже рот приоткрываю, рассматривая его. И изо всех сил давлю просачивающуюся изнутри тоску: это все заходит слишком далеко. Теперь к его невероятной внешней привлекательности добавляется еще и потрясающий смех.
— Юль, я обещаю, что справлюсь с любым пожаром, — произносит он, отсмеявшись. — Что бы ни выкинул мой отец, тебя это не коснется.
Я молчу, все еще переваривая новые впечатления, и стараюсь смотреть на дорогу, словно однообразный пейзаж за ней — самое главное, что интересует меня. Но Егор трактует мое молчание по-своему.
— Можешь не отвечать прямо сейчас. Подумай. Но мне правда необходима твоя помощь. Да и Илюшка будет рад, если ты пойдешь с нами.
Он больше не достает разговорами и до дома, где живем мы с сестрой, доезжаем, обменявшись лишь несколькими фразами. Но зачем-то соглашаюсь, чтобы он подождал, пока соберу вещи. Признаваться себе в том, что мне просто нереально нравится его компания, совершенно не хочется. И я спешу домой, надеясь, что встреча с сестрой поможет отвлечься. Хотя бы ненадолго.
— Как ты? — мы не виделись всего лишь сутки, но Настя кажется бледной и уставшей. Плечи напряжены, я вижу, что она то и дело теребит пальцы, как бывает всегда, когда нервничает. — Лекарства пила?
Сестра не отвечает, будто не слышит, проходит быстрыми шагами через комнату, пристально и внимательно смотрит за окно. А потом выдает, поворачиваясь ко мне.
— Так ты с ним приехала? — кивает во двор.
Я подхожу ближе и повторяю движение ее взгляда. Со второго этажа все прекрасно видно. И дорогую машину, и эффектного парня, прислонившегося к капоту и задумчиво осматривающегося по сторонам. Местным старушкам будет, о чем поговорить: такие машины и такие мужчины редко встречаются у нашего дома.
— Да, это старший сын хозяина, подвез меня. А почему ты спрашиваешь?
Сестра снова смотрит на меня, и в ее глазах появляется злой огонек.
— Тебе нужно уволиться, Юль. Прямо сегодня.
Я растерянно смотрю на сестру. Настя всегда была своеобразной, а после того, что случилось, и вовсе стала очень категоричной в суждениях. Но что ее не устроило сейчас, она же видит Егора впервые в жизни? Или… нет?
— Вы знакомы? — от рассыпавшихся по телу мурашек мне становится холодно.
Сестра снисходительно кривит губы.
— Конкретно с ним — нет. Но я прекрасно знаю таких, как этот красавчик. Артем был таким же.
Мне становится еще страшнее. За почти шесть лет Настя впервые произносит вслух имя человека, сломавшего ей жизнь. И говорит так спокойно… В ее голосе звучат лед и отвращение. А у меня все скручивается внутри.
— Каким таким же?
Она снова смотрит в окно на стоящего внизу Егора.
— Как принц из сказки. Только посмотрел — и ты уже готова упасть к его ногам, предварительно скинув всю одежду. И тебе плевать, что скрывается за красивым фасадом. Вообще на все плевать. Лишь бы рядом с ним. Видеть, говорить, касаться… Ты отдашь за это все на свете. А он попользуется и вышвырнет.
В ее словах столько боли, что у меня слезы наворачиваются на глаза. Бедная моя сестричка! Выходит, за эти годы ей так и не стало легче. Раны не затянулись, они продолжают болеть и кровоточить. И непонятно, ненавидит она своего бывшего или продолжает любить.
— Насть… — я подхожу вплотную, обнимая сестру за плечи. Отворачиваю ее от окна. — Родная, мне так жаль, что тебе все это пришлось пережить!
— Дура ты, Юлька! — вырывается она. — Меня не надо жалеть, ты себя пожалей! Потому что тебе это все только предстоит! Беги от него, пока не поздно!
Я пытаюсь улыбнуться.
— Ты же его совсем не знаешь. Внешность бывает обманчива. Егор не такой.
— Ну да, конечно, — фыркает она. — Именно потому, что он другой, решил побыть в роли твоего водителя. Ему же нечем больше заняться, кроме как няньку по ее личным делам возить. Ну что ж ты такая наивная-то, а?
— А ты разучилась доверять людям… — пытаюсь говорить спокойно, но почему-то не выходит. Голос дрожит. Я сама не понимаю, что чувствую. Хочется верить, что слова Егора были правдой, что мои глаза и сердце меня не обманывают. Но все же аргументы так себе, а в сравнении с Настиными и вовсе ничего не весят. Не случайно же родной отец на него озлоблен.
— У меня были хорошие учителя, — отрезает сестра. — Странно, что ты на моих ошибках ничему не научилась.
Я многому научилась… И цену заплатила такую, что до сих пор сердце стынет, стоит лишь вспомнить о том, на что пришлось пойти. Но разве это означает, что я теперь до конца жизни должна ненавидеть всех привлекательных мужчин?
— А ты переспи с ним, — неожиданно добавляет Настя. — Глядишь, и попустит на время. Пока не поймешь, какой он на самом деле. Предохраняться только не забудь, а то останешься и без красавчика, и без ребенка.
