лишь снежная шапка айсберга.
День школьных занятий для меня закончился так и не начавшись.
Макс.
Он распахнул легкую занавеску широкого окна и неторопливо, без интереса, прошелся взглядом по заснеженному двору. Снег свежими сугробами громоздился на лужайке у веранды, которую давно не посещали, а на садовой дорожке из тротуарной плитки — подтаял и блестел серыми, грязными лужами. Всматриваясь во влажные проплешины Макс Вронский замер. Выражение невозмутимого до этого лица переменилось — вздрогнули надбровные дуги, заострились скулы, пальцы вонзились в край подоконника с особой силой, словно хотели раскрошить пластик. Перед глазами вспыхнул блеклый образ, лентой киношной пленки унося в прошлое.
"Посмотрите-ка, на этого маменькиного сыночка, —отутюженные брючки, белый воротничок. Эй, цыпа! Куда вырядился? — Их трое. Высокие, с безликой печатью уверенности своего превосходства в глазах. Ему приходится задирать подбородок, что бы видеть их перекошенные злобой лица.— А это что? Слюнявчик? Мамочка снабдила тебя соплиподтиралкой? Сейчас пригодится, цыпа, утрешь слюни по подбородку..."
Его толкают. Чей-то острый локоть тут же врезается в грудь, прижимая к грязной кирпичной стене. Эти блевотные, прыщавые морды, с лютой пеленой зависти в глазах, с обветрившейся кожей на пальцах под ногтями которых ссохшаяся грязь, касаются его лица - царапают, наносят пощечины... Сквозь вспышки обжигающей боли в сознание врываются отвратительные картины, в которых его кровь уже заразилась мерзкими бактериями, и те, подобно невидимым муравьям, пробираются в недра организма все глубже. В голове разрывается мина несоответствия: этот страшный, пугающий мир ему не знаком.
Со всех сторон сыпятся удары, его резко дергают за воротник куртки, раздается скорбный звук порванной ткани. Грязная, вонючая юшка растаявшего снега затекает за шиворот, царапая ледяной коркой щеки. "Цыпу нужно хорошенько искупать, подмочи для нас глаженные штанишки, слизняк!" Пинки ногами облаченными в тяжелые зимние боты заставляют корчиться в грязи, с отчаяньем вжиматься в ледяную жижу и ненавидеть себя...
Только в прихожей, в стенах собственного дома, шагая по идеально вымытым полам, на которых остаются грязные разводы от испорченной обуви и одежды, школьник приходит в себя. Но тут же застыват в ужасе, наблюдая истерзанного, загаженного незнакомца в отражении большого зеркала..
Жалость к себе накатывает тяжелой волной и он сжимает зубы, еле сдерживаясь, что бы не разразиться воем. Кажется, больше не стать прежним, и эти кровоподтеки, грязь и царапины на лице останутся навсегда.
За спиной скользит тень и в отражении зеркала появляется долговязая фигура брата. Взор Влада загорается ликованием, губы раздвигаются в предательско-шутовской улыбке.
— Оу!! Посмотри на себя, ты крут! Таким, ты мне нравишься больше. Этот забавный мир снаружи сделает из тебя человека.. доверься ему...
Сомнения вносят сумятицу в мысли Максима. Как этому человеку может нравиться то, что он видит, как он может с этим мириться? А брат прерывает изучающий, полный иронии и ехидства взгляд, обходит, опускается перед ним на корточки, придирчиво рассматривает грязное, покрытое ссадинами лицо, приподнимает руку и двумя пальцами стучит в то самое место, которое разрывают удушливые, незнакомые эмоции,— чуть выше солнечного сплетения.
—Вотздесь,самоеуязвимоеместо,ите —другие,будутбитьиплеватьименносюда..,—онвновьстукнулпальцами, иподросткупоказалось,чтофолангивошлиглубоковнутрь—всегда,поканеизбавишьсяотэтогобеспечно-наивногосгустка, которыйделаеттебяжалкимиубогим."
Быть убогим, доверять, принимать не его путь. Стать бдительным, осмотрительным, презирать испорченный мир и отделить самого себя от него, это ли не решение? Ничего не хотеть, не восхищаться..., с брезгливостью относиться к чужим и своим слабостям, чтобы никогда не угодить в ловушку и не выглядеть жалким.
Макс мотнул головой отгоняя липкие мысли, отошел от окна, торопливо пересек большую светлую гостиную; Скривился, отведя взгляд от большого черного рояля, который призывно лыбился щербатыми зубами черно-белых клавиш.
"Максимушка, — вырывается отдаленное из сознания, — этот минуэт играется весело, плавно, под легато.., — а его взгляд прикован к большой, спелой груше, что призывно манит желтым боком с вазы на рояле, и когда его на минуту оставляют наедине с этим солнечным фруктом и ненавистными нотами, он тянется к ней руками и прижав к губам надкусывает сахарный бок. Нектар брызжет на клавиши, течет по подбородку, заливает тонкие худые пальцы. Его озорной, радостный взгляд встречает мать, что наконец вернулась в комнату. Но она расстроена и взбешена; выбивает из его рук грушу и не переставая хлещет по ладоням. — Возмутительно! Это возмутительно! Разве мы учили тебя этому свинству?"
У проема с перекладиной- штангой задержался. Лениво подпрыгнул и несколько раз подтянулся, шумно выдыхая. Коснувшись голыми стопами пола, запрокинул голову разминая шейные позвонки и мышцы.
Сердце гулко бъется. Взгляд скользит по стене, цепляет семейное фото в белой с позолотой рамке.
"Белые скатерти, звон хрусталя, столы ломятся под тяжестью всевозможных блюд. Между столиками снуют упитанные холеные дядечки и чванливые дамы. Изнывая от боли в голове и от скуки, он невозмутимо пялится на носки своих начищенных черных ботинок, стараясь не замечать озорные, многообещающие взгляды потрепанных возрастном женщин.
У плеча материализуется крепкая фигура отца.
— Что с тобой? Ты выглядишь диким.
— Болит голова.
— Собираешься вечно отмазываться головной болью?
— Забыл принять лекарство перед выходом.
— Как предсказуемо. У тебя хорошо занимать деньги, — о долге и не вспомнишь.
Напротив, у него была отличная память.
— Зачем я здесь? Поесть я мог и дома, в более приятной атмосфере.
—Ты меня удивляешь, сын. Здесь собралось столько замечательных людей, знакомство с каждым из которых поможет в реализации твоих самых смелых планов на будущее. Надеюсь, ты еще не забыл, куда мы совместными усилиями собираемся шагнуть?
Где-то в конце зала, за спинами гостей, звоном скорби разбилась посуда. Макс отвернулся, пытаясь делать вид, что рассматривает что-то важное.. Тема данного разговора достала до скрежета в зубах.
Но каторга не закончилась. Выждав пару секунд, отец ободряюще похлопал сына по плечу, привлекая внимание.
— Присмотрись-ка к той девушке, сын. Это дочь нужного человека. Я хорошо знаю эту семью.., давно знаком.. достойный выбор, отличное образование...
Стараясь ни чем не выдать своего изумления, Макс окинул взглядом столики и наткнулся на белобрысое худенькое создание. Милое, но с через чур широким улыбающимся ртом. В его понимании, иметь такой рот граничило с чем-то неприличным. Сознание тут же подкинуло картинку, в которой он целует эти губы и этот образ тошнотворной массой скатился в пищевод.
— Я хочу чтобы вы наконец познакомились. Иди, заинтересуй ее чем-нибудь.
— Это обязательно?— Ровный голос парня едва ли выдал разочарования, но отец заметил.
— Не задавай глупых вопросов и не делай поспешных выводов, сын. Вронским это ни к лицу."
Все в прошлом. Да, оно еще с ним повязано, еще ест поедом, еще беспокоит ноющей болью, давит, но он уже давно научился с этим сосуществовать.
Теперь он сидел за столом в своей комнате, с крайним нежеланием касался мышки и пялился в монитор. Перелистывал страницы своих одноклассников пока не обнаружил то, что
