Юлия наблюдает за происходящим с порога со своим бесстрастным выражением лица, затем поворачивается и уходит. Как будто мужчина, борющийся за свою жизнь, не её плоть и кровь, не её старший ребёнок.
Как будто ей было все равно, что с ним случится. Черт возьми, она могла бы даже пожелать его смерти.
Константин, однако, подходит и обнимает свою сестру, пока та рыдает и зовёт Кирилла по имени.
Эта сцена роет все глубже и глубже, чёрную дыру в моей груди, пока мне не становится трудно дышать и оставаться рядом с ними.
Несмотря на то, что я не хочу выпускать Кирилла из виду, рядом с ним много людей, которые заботятся о нем.
И мне нужно выбраться отсюда. Сейчас же.
Я выскальзываю из заднего входа клиники и иду через боковой сад без какой-либо цели или назначения.
Когда я нахожусь далеко от всего этого хаоса, я прислоняюсь к дереву и закрываю глаза. Холодный ветерок проскальзывает сквозь барьер моей одежды и пробирает до костей. Я глубоко вдыхаю, но все ещё не могу нормально дышать.
Я постукиваю себя по груди, глядя на облачное небо сквозь листву дерева. Но чем дольше я стучу, тем труднее дышать.
Что-то застряло внутри, и выпустить это наружу невозможно.
Что мне теперь делать?
Я явно предпочла Кирилла своей семье. Если я когда-нибудь захочу увидеть их снова, по крайней мере, в мирных условиях, мне нужно доказать, что он не имеет никакого отношения к резне.
Но теперь, когда произошёл этот инцидент, я сомневаюсь, что он когда-нибудь снова будет мне доверять. Черт возьми, он может убить меня.
Что мне тогда делать? Умолять? Покинуть корабль и искать новую работу?
Может быть, мне нужно посвятить свою жизнь поискам моего брата Антона. Прошло много лет с тех пор, как я видела его в последний раз, но мне все ещё нравится думать, что он где-то жив. Что он ищет меня так же, как я ищу его.
Когда-то давно он был единственным, кто прямо говорил мне правду. Папа слишком сильно любил меня, чтобы когда-либо ругать. Одной улыбки, поцелуя или даже невинного моргания моих глаз достаточно было, чтобы он полностью простил все мои дурные поступки.
Мама могла читать мне нотации, но она также ужасно избаловала меня, и это было одной из причин, почему я была так чрезвычайно защищена.
Антон, однако, был тем, кто мог сказать мне:
— Тебе нужно повзрослеть, Малышка. Наши родители не будут жить вечно.
Я ненавидела то, каким грубым он был в то время, но я вернулась к его словам после того, как убежище, которое мои родители построили для меня, раскололось и превратилось в лужу крови у меня на глазах. Мне пришлось повзрослеть в кратчайшие сроки, и полагаться только на себя.
Но теперь я устала. Жаль, что у меня нет Антона. Жаль, что я не могу найти его и сказать ему, что сожалею о том, что была избалованным ребёнком.
Но это значит, что мне придётся уехать.
Мысль о потере всего, что у меня было с Кириллом до сих пор, заставляет моё сердце обливаться кровью. Но также, как и мысль о потере моей семьи.
Моя цель.
Причина, по которой я притворяюсь мужчиной.
Как человек справляется с тем, что его разрывают на части эмоции? Как мне снова взять себя в руки после сорока восьми часов сущего ада?
— Саш.
Я вытираю уголки глаз от слез и поворачиваюсь лицом к Максиму, рядом с которым стоит Юрий.
Их вид снова вызывает у меня эмоции. Я просто хочу обнять их и поплакать, но это было бы просто странно.
Максим сжимает моё плечо.
— Ты в порядке?
Я киваю.
— Пострадал Босс, а не я.
— Мы не имеем в виду физически, Саша, — Юрий скрещивает руки на груди и прислоняется к дереву рядом со мной. — Любой может видеть, что этот инцидент повлиял на тебя как ментально, так и эмоционально.
Комок сжимает моё горло, и мне приходится несколько раз сглотнуть, прежде чем я могу ответить.
— Я в порядке.
— Лжец… лжец! — Максим шутливо хлопает меня по руке. — Тебе не нужно вести себя так решительно.
— Неужели я настолько очевиден? — Спрашиваю я тихим голосом.
Максим морщится.
— Это написано у тебя на лице. Все знают, насколько ты близок к Боссу, так что, конечно, на тебя это подействовало бы.
— Что случилось? — Спрашивает Юрий успокаивающим тоном.
Я качаю головой.
— Пусть он сам расскажет.
— Почему ты не можешь рассказать нам? — Брови Максима сходятся на переносице.
Потому что ты возненавидишь меня и можешь убить прежде, чем у Кирилла появится такая возможность.
— Виктор упомянул, что Босс был ранен из-за тебя, — продолжает Юрий, когда я молчу. — Мы знаем, что это ещё не все.
— Да! Ты ни за что не причинишь вред Боссу, — Максим притягивает меня к себе за плечо. — Все знают, что Виктор – мудак. Не обращай на него внимания.
Но на этот раз Виктор прав.
Все произошло из-за меня, и сейчас я нахожусь в той неопределённой фазе, когда понятия не имею, что будет дальше.
Кирилл может убить меня, насколько я знаю.
Но я все равно не уйду, пока не найду ответы на вопросы о смерти моей семьи.
И я надеюсь, на прощение Кирилла. Каким бы невозможным это ни казалось.
5 Глава
Кирилл
Мне кажется, что я прихожу в себя, но несмотря на все мои усилия, удержаться, я постоянно теряю сознание.
Чем больше я цепляюсь за проблески света, тем глубже проваливаюсь во тьму.
Эта ситуация больше похожа на игру против моего тела и очевидного проигрыша. Не имеет значения, насколько силен мозг, если тело отстаёт, то это напрасные усилия.
Иногда я подумываю о том, чтобы просто закрыть глаза и никогда больше их не открывать, но потом я вспоминаю, что у меня так много дел, слишком много мест, которые нужно посетить, и незаконченные дела, которыми нужно заняться.
Я помню обещание, которое я дал, более слабой и молодой версии себя.
Мы больше никогда не будем слабыми. Мы будем настолько сильны, что никто не сможет до нас дотянуться.
И я обязан сдержать это обещание и никогда больше не падать в яму безнадёжности.
Если ты будешь в низу, на тебя будут наступать и командовать. Но если ты на верху... никто не осмелится посмотреть тебе в глаза.
И я больше никогда, никогда не буду опускаться так низко.
Я не знаю, сколько времени это заняло у меня, но мне удаётся открыть глаза, и я не чувствую потребности снова погрузиться в забвенье.
Моё окружение медленно обретает нечёткий фокус. Белые стены, запах антисептика и знакомый аромат... лаванды?
— Кирилл! — ломкий голос моей сестры звучит так, словно её погрузили под воду.
У меня звенит в ушах, как будто последствия после тяжёлой бомбардировки, но я борюсь с желанием сдаться и заставляю себя прищуриться. В поле зрения появляется маленькое личико Карины, все в слезах, соплях и припухшими губами, вероятно, из-за того, что она постоянно их кусает, когда волнуется.
— Ты меня слышишь? Ты в порядке? Виктор! Позови врача. Он снова проснулся!
Эти слова подтверждают, что я на самом деле приходил в сознание ненадолго. Сколько времени я потерял в этой крайне неудобной ситуации? Хуже того, сколько времени я буду продолжать терять, чтобы снова стать в строй?
Мягкие руки сжимают мои, когда Карина гладит их и пачкает своими слезами.
— Я так волновалась. Я не могла заснуть и наблюдала за тобой каждую ночь, и.. и.. я даже... даже проделала весь этот путь сюда. Если бы ты умер, я бы убила тебя!
Я улыбаюсь, но это небольшое движение вызывает пульсирующую боль в груди. Я кашляю, и от этого меня чуть не выворачивает наизнанку.
Блядь.
Я был действительно ранен в самое сердце, не так ли?
— О, Кирочка, — Анна берет меня за другую руку, в её глазах застыли слезы, лицо осунулось, когда она убирает мои волосы назад своей мягкой ладонью. — Тебе что-нибудь нужно?
