Снова и снова Даша возвращалась к тому короткому разговору, желая обнаружить в безнадежном и беспрестанном анализе деталей мало-мальски правдоподобное доказательство, способное подтвердить: Артем Муратов ни сказал ей ни слова правды. Дни шли, но ни сомнение, ни последовавший за ним вскоре жуткий страх не исчезали.
Может быть, Даше удалось бы увериться в невиновности отца и его коллег, останься у нее в запасе чуть больше времени. Может быть, тогда ее разум утратил бы способность к критическому мышлению, о важности которого столь настойчиво твердила одна из ее преподавательниц в университете. Может быть, в конце концов Даша поверила бы в непричастность отца к преступлению так же слепо и иррационально, как поверила ее мать.
Действительность сложилась иначе.
В пятницу последней парой у всего потока первого курса меда всегда ставили лекцию по фармакологии, что навевала скуку и уныние даже на самых заинтересованных студентов и студенток. Вопреки окружающим ее сокурсникам Даша искренне старалась следить за нитью повествования, однако расслышать тихий и лишенный энтузиазма голос преподавательницы было не так уж просто.
Спустя полчаса она сдалась и, выпустив из уставших пальцев ручку, осторожно потянулась к телефону. Опаска перед социальными сетями, вызванная в недавнем прошлом заметками об отце, уже померкла, и Даша почти с легкостью окунулась в виртуальный мир.
Успокаивая собственную совесть прилежной ученицы, она заглянула в парочку любимых блогов на медицинскую тему. Новых постов не нашлось, и вскоре Даша увлеченно просматривала все публикации подряд.
Предложенная «умной лентой» запись оказалась для нее полной неожиданностью. На ссылку с полным текстом статьи Даша кликнула прежде чем успела осмыслить собственные действия.
Вникнуть в смысл содержимого сразу ей не удалось. Выверенные, по-юридические точные и формальные предложения, исключавшие любой намек на чувства и эмоции, плохо укладывались в Дашиной голове. Структурированный, идеально разделенный на абзац текст статьи с множеством ссылок на источники, расплывался у нее перед глазами.
Те самые, появившееся около полумесяца назад публикации об аресте отца Даша прочитала и полностью поняла с первой попытки, со второй уже начала замечать противоречащие логике утверждения, а с третьей — была готова аргументированно спорить со всеми доводами анонимных авторов. Теперь же, внимательно, едва ли не до жжения на сетчатке всматриваясь в экран телефона, Даша с трудом разбирала слова. Будто ее мозг, единовременно впитавший в себя текст целиком, отказывался доносить его содержание до сознания.
Когда же одно предложение за другим принялись вдруг отпечатываться у Даши на сердце, она горько пожалела о своем необдуманном порыве: не стоило читать подобное в присутствии других людей.
Сжав покоящуюся на коленях левую руку в кулак, Даша все быстрее продвигалась сквозь текст и часто-часто моргала. В груди незнакомо давило и кололо, в голове зарождался тяжелый, отупляющий одновременно ум и чувства гул.
Статья, опубликованная в авторитетной юридической газете, — о чем Даша узнала благодаря поисковику, — и за авторством известной столичной правозащитницы Катерины Морозовой не имела ничего общего со слабой попыткой местных интернет-сообществ раздуть сплетню о внезапном несчастье, случившимся с уважаемым всем городом начальником УВД.
Каждое слово, каждый аргумент и вывод имели вес и фактическое подтверждение: Даша ознакомилась со всеми прилагаемыми материалами. Ужас и оторопь, охватившие ее, были такой силы, что ни заплакать, ни пошевелиться казалось невозможным.
Окаменев, Даша пустыми глазами пялилась в медленно потухающий экран, пока в ее мыслях продолжали повторяться отрывки из прочитанной только что статьи.
«…около четырех часов утра потерпевшая, подрабатывавшая официанткой в круглосуточном ресторане быстрого питания, возвращалась домой после смены…»
«…была задержана патрулировавшими центр города сотрудниками полиции и доставлена в отдел, несмотря на отсутствие оснований…»
«…имеются скриншоты СМС-переписки потерпевшей с матерью, подтверждающие факт ее ухода с работы в обычное время…»
«Пострадавшая вернулась домой только в десять часов тридцать шесть минут утра».
«…многочисленные повреждения тканей, травмы внутренних органов…»
«Братом потерпевшей предоставлены фотографии, на которых зафиксированы имевшиеся у потерпевшей внешние повреждения…»
«Потерпевшая в тот же день подала заявление о совершенном в отношении нее преступлении…»
«В возбуждении уголовного дела было отказано в связи с отсутствием состава преступления…»
«В местных СМИ была начата кампания травли в отношении потерпевшей…»
«Бывший редактор газеты *** подтверждает, что на него оказывалось давление со стороны сотрудников правоохранительных органов. В том числе тогдашний начальник ОВД В.Г. Шутин, получивший в декабре прошлого года должность ВРИО начальника УВД, угрожал…»
Вокруг нее загрохотали вещами и стульями сокурсники. Даша вздрогнула и заторможенно поднялась с собственного места, игнорируя темноту в глазах и давящую на центр лба боль. Наощупь подхватив с парты тетрадь и ручку, она ступила в сторону прохода, прежде чем едва начавший рассеиваться мрак закружился в резком падении.
Глава 13
— Дашка, ты нормально? — вокруг нее суетились сокурсники; чья-то рука протянула ей бутылку воды, и Даша благодарно кивнула, прежде чем неуверенно подтвердить:
— Да, просто не выспалась, — соврала она, все также не поднимая на присутствующий глаз. — Спасибо, что привели в чувство.
Раздался коллективный смешок.
— П-ф-ф, медики мы или не медики?
— Точно. — Она сделала глоток воды из бутылки и, медленно закрутив крышку обратно, стала подниматься.
— Эй, может, посидишь еще? — забеспокоился кто-то.
Даша осторожно покачала головой.
— Нет, все нормально. Домой нужно. — Она шагнула вперед.
Малочисленная толпа на ее пути расступалась с неохотой и еще не исчезнувшей тревогой.
— Тебя парень заберет, да? — спросила одна из ее одногруппниц, и Даща остановилась: упоминание Славы словно разомкнуло стремительно сужающееся внутри нее шипованное кольцо мыслей и помогло вернуться к реальности.
— Он не в городе, — произнесла она растерянно и больше для себя, чем для других.
— Так давай мы тебя довезем, окей? — Чьи-то руки тут же подхватили ее под локоть и повели на выход из лекционной аудитории.
Даша едва ли помнила, как покидала университет и садилась в незнакомую прежде машину. Сил на принятие собственных решений и на сопротивление чужим не было.
Она не удивлялась заботе однокурсников, с которыми почти не общалась, не беспокоилась о собственном состоянии — все события после обморока мгновенно смазывались, оставляя в памяти лишь мутные прерывистые пятна. Им не было места среди тревожных, ужасающих мыслей, что бились в ее голове, как птицы о стеклянные стены небоскребов, отчаянно и бессмысленно стараясь вырваться вовне.
Полный эмоциональный и физический ступор, в котором Даша находилась последний час, не спасал ее от давящего изнутри ощущения переполненности — пережитыми и не выраженными чувствами, не высказанными словами, не заданными вопросами.
Она хотела кричать и вместе с тем не могла.
«Папа, папа, папа», — прерывисто билось у нее в голове.
Пока она прощалась с подвозившими ее ребятами, чьих лиц и имен сейчас не сумела бы назвать, даже глядя прямо на них.
Пока, с трудом передвигая ноги, шла к подъезду, а затем поднималась на свой этаж
Пока открывала входную дверь (ту самую, что не столь давно сняли с петель люди в черных масках и берцах) и пыталась представить, что скажет матери, когда та выйдет ей навстречу из кухни или гостиной.
«Ты знала, что он сделал?» — обвинительное и разочарованное, наверняка циничное в своей безаппеляционности и уж точно — преисполненное дочернего предательства.
