дыра открывается у меня в животе.
— Ты настоящий засранец.
Он смотрит на меня без единого проблеска сожаления.
— Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю.
Я наклоняюсь через него к Элли.
— Ты просто святая, если выдерживаешь хотя бы секунду с этим придурком.
Она улыбается, в ее глазах светится доброта.
— Он хорошо платит.
— Черт, — бормочет Хейс и качает головой.
— Бери больше, ты отрабатываешь каждый доллар. — Я решаю, что лучше подождать Габриэллу снаружи, иначе могу в конечном итоге врезать своему брату по лицу и устроить сцену.
Я залпом допиваю остатки своего напитка и ставлю стакан на стойку. Уходя, намерено задеваю его плечо своим.
— Мудак.
Воздух снаружи теплый и душный. И то ли из-за погоды, то ли из-за нервов рубашка прилипает к коже. Я занимаю место у стены из красного кирпича, чтобы подождать, и хожу туда-сюда в своих замшевых туфлях «Кортэй». Парковщик занят, пока из черных представительских автомобилей и роскошных внедорожников вперемешку со случайными спортивными купе высаживаются те, кому посчастливилось забронировать столик.
Когда подъезжает «Хонда Аккорд» с отсутствующим колпаком, у меня сводит живот. Это, должно быть, ее такси.
Задняя дверь открывается, и сперва появляется одна бледная, подтянутая нога, обутая в черную туфлю на шпильке с тонким ремешком, опоясывающим щиколотку, — сексуальная, стильная, неподвластная времени. Девушка вылезает из машины в причудливом, современном и ультра-женственном маленьком черном платье А-силуэта. Я узнаю фирменный подол, пышные рукава и романтический силуэт. Это работа дизайнеров Ники и Симоны Циммерман. Темно-рыжие волосы Габриэллы собраны у уха, пряди зачесаны набок таким образом, чтобы максимально скрыть три серебристо-белых шрама, пересекающие ее кожу от виска до шеи.
Девушка сногсшибательна, стильно и безупречно одета.
— Кингстон, привет, — окликает она меня, стремительно сокращая расстояние между нами своими длинными бледными ногами. — Надеюсь, я не опоздала.
Черт возьми, она выглядит достаточно хорошо, чтобы ее хотелось съесть.
— Нет. — Крепко сжимаю ладони в кулаки, засунув те глубоко в карманы. — Ты в порядке. — И я имею в виду это во всех смыслах этого слова. Она выглядит потрясающе.
Ее большие голубые глаза завораживают меня, затрагивают до глубины души, и… Видите, вот почему ее не должно быть здесь сегодня вечером! Вот почему Хейс полностью вывел меня из себя своим импровизированным приглашением. Вот почему я так облажался.
— Хорошо, — успокаивающе говорит она и кладет руку мне на сгиб локтя. — Я прикрою твою спину.
Ее слова вызывают небольшой спазм в моей груди, и это чувство не проходит, потому что я слишком сосредоточен на том, что, черт возьми, она имеет в виду.
Габриэлла прикроет мою спину? Я веду ее в логово льва, а она думает, что я тот, кто нуждается в защите?
Прежде чем успеваю спросить, девушка мягко тянет меня к входной двери ресторана и внутрь. Хейс и Элли сразу же замечают нас, поэтому я отвожу ее подальше от них к стойке хостес.
— Мистер Норт. — Глаза хорошенькой брюнетки загораются. — Ваша группа ждет.
Мы следуем за ней через переполненный ресторан, и Габриэлла тянет меня за руку.
— Тебя здесь знают по имени? — тихо спрашивает она. — Сколько раз ты был здесь?
— Несколько.
Она произносит одними губами слово «вау» и, кажется, искренне удивлена.
— Вот и он! — Голос моего брата Хадсона доносится из банкетного зала, и я чувствую, как Габриэлла напрягается рядом со мной.
Она не единственная.
У меня болят плечи и шея. Это будет самая длинная ночь в моей жизни.
Я внутренне съеживаюсь.
Беру свои слова обратно. Второй по продолжительности.
Габриэлла
Отдельный банкетный зал стилизован под темное дерево, украшен выдержанными винными бочками и освещен свечами. Я крепче сжимаю руку Кингстона, когда замечаю его брата, направляющегося к нам.
Он останавливается в полуметре от нас, его улыбка направлена на меня. Взгляд устремлен на мои шрамы, но мужчина смотрит не так, как смотрел, когда я встретила его в первый раз.
— И кто это у нас здесь? — Он протягивает мне руку.
Кингстон переминается с ноги на ногу таким образом, что приближается ко мне.
— Не волнуйся, — говорит он. — Это милый близнец.
Близнец. Я оглядываюсь на мужчину с протянутой рукой и вижу, как тот обдумывает новую информацию.
— Габриэлла. — Я пожимаю ему руку. Он кажется по-настоящему милым, ни намека на змеиную ухмылку его идентичного брата.
— Приятно познакомиться. — Его улыбка немного тускнеет. — Дай угадаю, ты сначала встретила Хейса. Ты и понятия не имеешь, как тяжело следовать за этим придурком. — Он подмигивает мне.
— Могу себе представить. — Напряжение покидает мои мышцы, и я возвращаюсь в свою собственное тело. — Приятно познакомиться…
— Хадсон. — Он жестом приглашает нас войти в помещение.
Кингстон знакомит меня с милой женщиной по имени Джордан с добрыми серыми глазами и ее мужем Александром, который хотя и большой и страшный, но ни разу не взглянул на мои шрамы.
Мужчина с волосами цвета соли с перцем, который, как я предполагаю, является отцом Кингстона, направляется к нам с низким стаканом, на четверть наполненным янтарной жидкостью.
— Принцесса! Ты сделал это!
Я вздрагиваю от его неуместного прозвища для своего сына и задаюсь вопросом, как много тот знает о сексуальной ориентации Кингстона.
С одной стороны, Кингстон не скрывает своей яркой личности. Его одежда кричащая и яркая. Как и сегодня, на нем бледно-голубые узкие брюки и белая рубашка на пуговицах с принтом в виде разноцветных птиц. И в довершение всего, парень подводит глаза черной подводкой, которая выделяет светло-желтый оттенок его карих глаз. Он потрясающе красив. И однажды сделает какого-то мужчину очень счастливым.
— Будь милым, Август, — бормочет Хадсон.
Я догадываюсь, что пожилой мужчина — это и есть Август. Он пристально смотрит мне в лицо.
Кингстон застывает рядом со мной, в воздухе разливается нервное напряжение.
— Габриэлла, — говорю я и протягиваю руку. — Приятно познакомиться.
Август моргает, смотрит на Кингстона, затем снова на меня, прежде чем взять мою предложенную руку.
— Ты новенькая. — Мужчина отпускает мою руку и ухмыляется своему сыну. — Надеюсь, тебе дали скидку из-за этого. — Он усмехается и смотрит на мой шрам.
— Господи, — рычит Александр.
— Такой мудак, — громко говорит Джордан.
Кингстон бросается вперед, но я упираюсь пятками и удерживаю его.
— Она не гребаная проститутка, — шипит он.
Август хмурится.
— Тогда почему она здесь с тобой?
Даже Хадсон выглядит так, словно вот-вот вцепится в своего отца.
Закатываю глаза, потому что, да ладно, можно подумать, я раньше не слышала подобного дерьма, льющегося изо рта мудака?
— Я вижу, откуда у вашего сына такая яркая индивидуальность.
