сомнительной причиной обменяться контейнерами, хотя и предвидела, что на самодостаточный и харизматичный образец вроде него всегда будет спрос.
Хорошо, что не успела поддаться его фирменному хамоватому обаянию. Затесалась бы подержанная милфа среди молодых тел. Это я так шучу, конечно. С телом у меня полный порядок — спасибо йоге и генетике. Иронизирую, чтобы себя подбодрить. Не нужен тебе Жданов, Люба. Он после развода свою свободу еще долго будет праздновать. А то, что со здоровьем у него проблем нет — это и так чувствуется. Все же Лев, хоть и «любкает», куда надежнее.
— Громко думаешь, Люба, — вдруг произносит Жданов. — Аж уши закладывает. «Не нужен он мне, за ним молодухи бегают. Еврей хоть и скучный, зато никому не нужен».
Мне с трудом удается удержать его давящий взгляд. Ох, и страшный же он человек. Будто насквозь видит.
— Почти мысли мои прочитали, Игорь Вячеславович, — честно признаюсь. — Все эти выставки и обмен контейнерами — для меня, пожалуй, лишнее. Я не в том возрасте, чтобы с вашими поклонницами конкурировать. Скандалов и разборок всегда сторонюсь. Предлагаю вновь перевести наше общение в рабочую плоскость.
— Вот и нашел я твой недостаток, Люба. А то уж сомневаться начал — а реальная ли ты женщина. Трусиха ты.
Подержанная трусливая милфа. Надо будет Нике рассказать — вместе посмеемся.
— Пусть так, — соглашаюсь. — Но мне в своей трусости много лет довольно комфортно.
Через пятнадцать минут внедорожник Жданова останавливается возле моего подъезда. Магнат галантно помогает мне выйти и пристально смотрит мне в глаза.
— Всего доброго, Игорь Вячеславович, — подчеркнуто вежливо улыбаюсь ему. — Надеюсь, случившееся никак не повлияет на сотрудничество наших компаний.
— У меня ведь тоже один недостаток есть, Люба, — неожиданно произносит Жданов. — Может, догадалась уже. Если чего в голову себе вобью, то хер успокоюсь.
Пуговицы на рубашке натягиваются так, что грозят выстрелить ему в грудь, и даже немного потеют ладони.
— И что это значит?
— Ты уж со мной-то дурочку не включай, Люба Владимировна, — хмыкает магнат. — Моей будущей жене совсем не идет.
— Ну так как свидание прошло, мам? — глядя на меня поверх утренней чашки с кофе, спрашивает Ника. — Я вчера хотела тебя расспросить, но c Глебасей заболталась и уснула.
То, что дочь уснула в разговоре с Глебом ничуть меня удивляет. Вообще не понимаю, что моя жизнерадостная и зажигательная Ника нашла в этом скучном отличнике. Витя хотя и туповат был, зато симпатичный, а этот что? Обыкновенный тютя-вятя. Маменькин сынок.
Думаю так, и моментально себя одергиваю. Ты чего такая злая с самого утра, а, Любовь Владимировна? Не с той ноги встала? Ты ведь не из родителей, которые навязывают свои личные антипатии ребенку и тем более — критикуют его выбор.
Это все события вчерашнего вечера так на меня подействовали. Выбили, так сказать, из колеи.
— Все прошло хорошо, потому что это было не свидание, — уклончиво отвечаю я. — А сугубо деловая встреча с целью налаживания деловых связей.
— Ой, мне-то не лечи, мамуль, — фыркает Ника. — Ты на эту деловую — в кавычках — встречу собиралась тщательнее, чем на ужин с Левушкой. Рассказывай, — дочь меняет тон на требовательный, глядя исподлобья. — Хочу знать все подробности: держались ли вы за ручку, целовались и договорились ли созвониться? Но если дело дошло до петтинга — чур, я не хочу об этом знать.
— Какой петтинг, Ника? — Я отворачиваюсь, чтобы поставить чашку в посудомойку. — Такое баловство отставлю восемнадцатилетним. Подержанные милфы вроде меня едут прямиком в гостиницу.
— Подержанная милфа? — переспрашивает дочь с недоумением. — Ты где таких слов набралась?
— И это все из сказанного, что тебя беспокоит?
— Вообще-то да. Я же тебя хорошо знаю. Не поехала бы ты на первом свидании в номера.
Ох, а вот тут дочь ошиблась. Потому что до того, как та прекрасная нимфетка появилась, такая мысль у меня была. Что тут скажешь? То ли я с возрастом становлюсь все беспечнее, то это харизма полиграфического магната лишает окружающих женщин разума.
— Ладно, Никуш, некогда мне болтать. Мне еще на производство заскочить нужно успеть.
— Мам! — оглушительно рявкает Ника, на мгновение пригвождая меня к полу. — Ну хоть что-нибудь расскажи. Я же от любопытства умру.
— До того, как молодая любовница Жданова попыталась устроить сцену ревности, он успел мне предложил поехать к нему, а после назвал своей будущей женой. Достаточно подробностей?
Все это я произношу, выходя из кухни и краем глаза успеваю заметить вспышки восторга во взгляде дочери.
— Мам! — жалобно догоняет меня в прихожей. — Ну разве можно такое сказать и уехать на работу?
— Определенно можно, — заключаю я, обуваясь. — Про будущую жену не бери в голову. Жданов любит эпатировать и, конечно, это просто так сказал. В этом я не сомневаюсь.
На производстве мне приходится задержаться. Каждый сотрудник считает своим долгом подойти ко мне с вопросом, зачастую имеющим мало отношения к роду моей деятельности: например, каким средством лучше оттирать унитазы. Вот они — минусы словосочетания «женщина-инженер». Люди не могут перестать видеть во мне домохозяйку.
Как результат, в офис я приезжаю только в обед, и уже в дверях натыкаюсь на подозрительный взгляд Олисекретарши Шапошникова.
— С пиджаком что-то? — уточняю я, ощупывая себя.
Мотнув головой, она скрывается за стойкой, чтобы продолжить наблюдать за мной оттуда. Да что такое? Вроде со времен ухаживаний Коростылева не давала я повода для офисных сплетен. Может показалось?
Но когда по пути в свой кабинет натыкаюсь на пару еще точно таких же взглядов, убеждаюсь, что нет — не показалось. Что ж, есть у меня один верный способ выяснить в чем дело. Позвонить вездесущей и всезнающей Нине Алексеевне, местной крестной фее.
— Нина Алексеевна, — зажав трубку плечом, я несколько раз щелкаю по клавиатуре компьютера, чтобы его включить. — Я в свое четырехчасовое отсутствие что-то пропустила? Оля из приемной дюже внимательно на меня смотрит, да и не только она.
— Угадала, Люба Владимировна, — заговорщицки шепчет коллега. — С самого утра по офису слухи ходят, что ты в интимных отношениях с клиентом Шапошникова состоишь. Вчера вас на автомобильной выставке видели под ручку.
Я вспыхиваю. Да что ж это за издевательство такое? В интимных отношениях? Еще и под ручку?
— Ну вы-то, Нина Алексеевна, понимаете, что все это, как принято говорить, чушь собачья? — возмущаюсь я, понижая голос. — Это была неформальная встреча с целью обсуждения деталей сотрудничества…
На этом мне приходится отвлечься, потому что в дверь моего кабинета стучат.
— Входите! — выкрикиваю я, прикрывая трубку рукой.
В приоткрывшемся зазоре появляется пышный
