Саша на миг отрывается от моих губ. Но я не даю ему отдышаться. Притягиваю голову Коршунова обратно. Сама набрасываюсь на его рот с жадностью. С пугающей меня алчностью. Сначала неумело губами обхватываю его губы. Пытаюсь повторит всё то, что несколькими секундами делал он. А затем отрываюсь, чтобы кончиком языка провести по его нижней губе. Идеально. Правильно. Руки парня на моих бёдрах сжимаются, почти до боли. После чего начинают скользить по спине вверх. Когда джинсовая ткань шорт заканчивается и горячие пальцы касаются позвонков, я скулю парню в губы от переизбытка чувств и ощущений. Так много их. Новых. Пугающих. Незнакомых. Так ведь и свихнуться можно. Саша улавливает мою реакцию. И с огромной осторожностью, едва касаясь, ведёт по позвонкам вверх. Обводит кончиками пальцев каждый. Пересчитывает. И, кажется, ловит каждую предательскую мурашку, что бегает по коже. Будто ловит сигналы моего тела. Будто явного доказательства того, что я потеряла голову от чувств, ему мало. Недостаточно. Будто он хочет не только это увидеть, но и прочувствовать.
Я отвлекаюсь от изучения губ Коршунова. Весь мир концентрируется на прикосновениях пальцев к спине. Саша склоняет голову и вновь целует моё плечико. Покрытый гусиной кожей изгиб между шейкой и плечом. Дышит жарко. Часто. Щекочет дыханием.
— Колючка… — хриплым голосом выдыхает в шею.
Это слово будто осязаемо. Будто сотни крохотных колючек, которые не причинят вреда, касаются кожи. Покалывают. Не на миг не дают этим мурашкам успокоиться. Пальцы замирают у резинки топа. Одна ладонь ложится на обнажённую кожу. Защищая. Охватывая расстояние, что только что преодолели его пальцы. А другая ладонь оказывается на моей шее. Под волосами. Сжимает. Подчиняет, будто безвольную куклу. Вынуждает откинуть голову назад. Чтобы губами прижаться к сходящей с ума, беснующей жилке на шее. Боже мой. Что это за звуки, что вырываются из моей груди? Разве я способна их издавать? Разве этот хриплый голос принадлежит мне?
— Саша, — шепчу. — Сашенька… Боже… Саша…
Парень отстраняется. И заглядывает мне в лицо. Смотрит прямо в глаза и улыбается. Так нежно, так ласково, что приходится губу закусить, чтобы не всхлипнуть.
— Моя колючка, — шепчет в ответ.
Глаза лучатся каким-то завораживающим светом. Я снова за поцелуем тянусь. Осознаю, что мне катастрофически не хватает губ парня на своих, но грохот за дверью заставляет подскочить от страха и скатиться попой в раковину. Ткань тут же пропитывается влагой, а я взвизгиваю от холода.
Мигом прихожу в себя. Будто вытащила наушники с волшебной песней среди шумной толпы. Будто проснулась, очнувшись после сладкого сна. Что я творю? Боже! Что я творю? Какая я подлая.
Барахтаюсь, пытаясь выбраться из раковины, но то и дело соскальзываю обратно. Саша подхватывает меня подмышки и ставит с осторожностью на кафельный пол. Я шарахаюсь от парня в сторону. Коршунов мигом мрачнеет. На лице начинают ходить желваки.
— Саш… Я… Чёрт, — шепчу в отчаянии. — Это было ошибкой. Я… Боже.
Качаю головой и отступаю от мигом помрачневшего Саши. Ступаю назад, спотыкаюсь и чуть не падаю.
— Ошибкой… — повторяю и бегу прочь из туалета.
Спотыкаясь, почти падая. От Саши. От самой себя. От этих чувств. Я не имею на них права. Не имею права касаться Коршунова. не имею права целовать. Он чужой парень. Он чужой. Не мой.
Глава 11
Лёва
Я понял, что влип окончательно, потерял разум, когда увидел слёзы на фарфоровых щечках Куклы. Чёрт возьми! У меня внутри всё сжалось, когда увидел плачущую малышку в столовой. Я вышел из-за кулис на сцену и уже начал говорить заученный раннее текст, когда заметил Куклу сидящую на деревянной лавочке, закрывающую ладошками лицо. Спрыгнул со сцены, чуть не навернувшись на вымытом полу и побежал, я чёрт побери побежал к девчонке. Потому что она сидела одна. Потому что её фигурка казалась слишком крохотной и беззащитной. Хрен знает куда все делись. Но меня это сейчас не особо волновало. Куда больше меня тревожило девчонка. Плюхнулся на колени перед Куклой и отвёл дрожащими пальцами крохотные ладошки от её лица. Маша подняла на меня влажные глаза. И одним только взглядом вышибла весь воздух из лёгких. Голубые озёра девчонки казались бездонными. Чёрные длинные ресницы малышки слиплись вместе. Радужка голубых глаз потемнела. По щеке скатилась слеза. Поднял руку и осторожно поймал её. Стёр. Вытер насухо фарфоровую кожу. Только отчего-то Кукла громко всхлипнула и заплакала ещё горше. Крупные капли одна за другой скатывались по бледным щекам малышки.
— Ну чего ты, Машенька? Что случилось? — сиплым сорванным голосом спрашиваю я, стирая солёные капли с её лица.
— Я… упала… а юбка… — шепчет маленькая бессвязно. — Они смеялись… И потом Даша… и Саша… И… — опускает глаза на острые колени.
Я ничего не понял, но сердце сжалось от боли. Видеть, как плачет Кукла было невыносимо. Я с силой сжал зубы и начал шептать какую-то херню.
— Ну чего ты, маленькая моя? Тише, Кукла. Тише, Машенька.
Правой рукой ласково провёл по щеке Маши, заправил прядку волос за маленькое ушко. Указательным пальцем прошёлся по хрящику. Коснулся мочки, чуть оттянул её. Ниже, на длинную шейку. Туда, где бьётся под кожей пульс. Двумя пальцами осторожно коснулся его. Прощупал. Замер на минуту, считая частые удары. Взволнована. Моя малышка взволнована. И хочется верить, что моё близкое присутствие так на неё влияет.
Левой рукой беру маленькую ладошку Куклы. Расправляю сжатый кулак. Подношу руку малышки к губам и мягко целую косточки. Поочерёдно. Одну за другой. Смотря в широко распахнутые голубые глаза. В которых больше нет слёз. Только удивление. Расправляю тонкие пальчики. Целую каждый. Не разрывая зрительного контакта. Вглядываясь в расширившиеся зрачки Куклы. Ловлю в них зарождающиеся эмоции. Интерес. Робость.
Мягко касаюсь губами жилки на её тонком запястье. Вот чёрт! Кукла дёргается. Её щёки покрываются нежным румянцем, а в глазах появляется блеск. Моя девочка. Ты реагируешь на меня. Отстраняюсь на пару секунд. Улыбаюсь девчонке. Дожидаюсь ответной улыбки Куклы. Робкой и стеснительной. Нежной. Такой же нежной, как вся эта девчонка. И снова губами в невинной ласке к тонкому запястью с нежным запахом её тела. Прикрыл на несколько мгновений глаза, втянул глубоко её аромат, полностью наполняя им лёгкие. Я хочу видеть каждый день её улыбку. Каждый день видеть в голубых глазах счастье. Вновь прикасаюсь губами к тонкой коже. Я дурею от этой девчонки. От её светлых и чуть курчавых волос, которые заправлены за ушки, до пальчиков на ногах, которые выглядывают из аккуратных сандалий.
Мой взгляд прилипает к её ступням. Интересно, какой у Куклы размер ножки? Тридцать пятый? Тридцать шестой? Уверен, что её стопа полностью поместится в моей ладони. Взглядом скользнул выше. По щиколоткам. По икрам. По худым коленкам. Ох, чёрт! Чёрт! Надеюсь, что я не получу леща за то, что собираюсь сделать. Опускаю голову, по-прежнему не разрывая контакта глаз. И целую острую коленку малышки. Да! Да, чёрт побери! Я вижу, как Кукла дёргается. Как зрачки расширяются. Как она начинает дрожать. Она остро реагирует на меня. Её молочная кожа покрывается мурашками. Приоткрываю рот и дышу на её кожу. Чтобы увидеть, как она задрожит и прикроет глаза. Откинет голову назад. Быстро пробежит язычком по губам. И как начнёт часто вздыматься её маленькая округлая грудь. Кукла моя, ты уже в моих сетях. Ты уже моя. Мои пальцы всё ещё находятся на её запястье, поэтому я чувствую её пульс. Частый и заполошный. Улыбаюсь в её коленку и ещё раз с десяток раз целую шелковистую кожу, втягивая нежный запах её тела. Хочется водить носом по её коже. Целовать раз за разом каждый участок её тела. Но понимаю, что ещё слишком рано. Понимаю, что Кукла испугается. Она слишком пуглива. Выпрямляюсь. И замечаю, что вокруг талии Маши обвязана рубашка Дашки. Замечаю, торчащие нитки и оторванную юбку. В голове медленно складываются пазлы. Если я всё правильно понял, то Кукла упала и порвала юбку, Дашка ей помогла.
