таким чертовски сложным.
— Ты видела, что приехала его футбольная команда? Там снаружи большой автобус, — продолжила Хейзел.
Я остановила глаза на крупным телах в очереди, терпеливо ожидающих, когда отойдет Хейзел, чтобы выразить свое почтение. Неужели они действительно знали Коула? Я знала, что он был их главным квотербеком, первым новичком, который заполучил это место за много лет, но сезон еще даже не начался. Неужели у него появились новые друзья, о которых я ничего не знала? Он тусовался с ними? Рассказал им о своей сучке-сестре?
Каждый игрок проходил мимо меня, пожимая мою руку. Большинство даже не смотрели мне в глаза. Неужели я так плохо выгляжу? Тугой пучок, предназначенный для того, чтобы скрыть мою неудачную попытку стать блондинкой, не сильно маскировал мои опухшие глаза и мокрые от слез щеки в пятнах. Но чтобы все его товарищи по команде отводили глаза, должно быть, это следствие моего опустошения и их собственного дискомфорта.
— Мне жаль, — проходя мимо меня, сказал массивный парень, не сводя глаз со своих ботинок.
— Коул был отличным парнем, — тихо сказал другой, глядя в спину парню перед собой.
— Мне жаль, — сказал третий, и его слова смешались с гулом остальных, кто последовал за ним.
Когда они все прошли, ко мне подошел тренер Бернс. В прошлом году он несколько раз приезжал к нам, чтобы заманить Коула в Алабаму, обещая ему славу в будущем. Он также был тем, кто примчался к нам домой после того, как полицейские сообщили новости. Стоя в очереди, он обнял меня и прошептал:
— Мне очень жаль, что это случилось, Финли. Мне так жаль, что это произошло в мое дежурство.
Его виноватый голос вызвал новый поток слез. Он отстранился с сожалением, глубоко отпечатавшимся в каждой морщинке вокруг его глаз.
— Спасибо, тренер.
Потом подошел к маме и наклонился к ней, сидящей на стуле рядом со мной. Он так же крепко обнял ее, и она вцепилась в него, словно Бернс был ее последней прямой связью с Коулом. Я не расслышала, что он сказал ей, так как мою руку уже сжимал следующий человек, но те слова заставили маму заплакать. Я отвернулась, зная, что ее слезы спровоцируют мои слезы. Мне нужно оставаться сильной. Мне нужно быть сильной.
Я уловила движение за окном. Футболисты вереницей отправились обратно в автобус. Они знали Коула не так долго. Им не понять, какое опустошение царило у меня внутри. Они не могли знать, какого потрясающего парня и спортсмена они потеряли.
Потеряли. Словно он просто куда-то забрел. Куда-то, где я смогу его найти. Совсем как в детстве, когда мы играли в прятки.
Прежде чем я отвела глаза, один из ребят похлопал другого по плечу. Игрок, которого похлопали, повернулся с широкой улыбкой на лице. Но он не просто улыбался, он засмеялся, поднял кулак и ударил костяшками пальцев своего товарища по команде. Почему он смеялся и праздновал, когда только что покинул похоронное бюро? Где остался лежать его мертвый товарищ. Разве ему не было грустно? Разве он не был так же зол, как и я, что это случилось?
Его бесчувственность словно кинжал вонзилась в мою грудь. Как он мог быть счастлив в такой момент? Как мог радоваться, когда вся моя жизнь рвалась на части?
В ту ночь я не могла забыть о его черствости, как не могла избавиться от своих злости и ненависти. Я нашла список игроков Алабамы в телефоне, чтобы разыскать смеющегося парня. Парня с кулаком.
Каден Брукс.
Защитник второй линии.
Мое сердце упало, а желудок скрутило. Неудивительно, что он был так счастлив. Он же получит место Коула. Ему предстояло воплотить в жизнь мечту Коула. И он был этому рад. Счастлив, что мой брат ушел.
Это был тот самый момент. Тот момент, когда я поклялась ненавидеть Кадена Брукса всеми фибрами своей души.
Финли
Лежа на кровати, я уставилась в потолок своей комнаты в общежитии. Хотя должна была заниматься. Должна была написать эссе. Должна была позвонить и проведать родителей. Но все, что я могла делать — это пялиться на светящиеся в темноте звезды над моей кроватью. Некоторые дни были определенно легче остальных. И сегодня, в один из редких дней, когда у меня был выходной, я не знала, как справиться с отсутствием необходимости спешить с одного занятия на другое, а потом на поле для тренировки. Моя жизнь была бесконечной петлей, которая не оставляла времени ни на что, кроме учебы и футбола.
— Угадай что?
Мой взгляд переместился на Сабрину, входящую в комнату.
— На следующей неделе у меня появится старшая сестра.
— Старшая сестра? Я думала, что ты — единственный ребенок в семье.
Сабрина засмеялась, закрывая дверь, и опустилась рядом со мной на кровать.
— Нет. В сестринстве. Ты получаешь старшую сестру. Ну, знаешь, которая помогает пройти через вступление в сестринство.
— Оке-е-е-й…
Сабрина засмеялась.
— Это просто такая забавная традиция.
— Понятно.
Мне это показалось неубедительным. Но поскольку Сабрина любила всякие клятвы, то кто я такая, чтобы ее критиковать.
— Я пыталась выяснить, кто меня выберет. Ну ты знаешь, по тому, кто уделяет мне повышенное внимание, но ничего не получилось.
— Хорошо, посмотри на это с другой стороны. Это будет огромный сюрприз.
— Огромный. Посмотри на себя. Ты один такой.
Я засмеялась, потому что не привыкла шутить с другими девчонками. Даже когда росла, я лучше ладила с мальчиками. Они не были склонны драматизировать и наслаждались спортом, как и я. Но, вероятно, теперь, когда уехала из дома все изменилось. Возможно, я на самом деле снова начала открываться людям.
— А что ты скажешь, если мы ничего не будем делать до конца дня, а будем объедаться нездоровой пищей и смотреть какое-нибудь старое шоу на Netflix, которое никто из нас еще не смотрел?
Я обратила внимание, как сильно соседка старалась включить меня в свою жизнь и сблизиться, и ценила это. Прошло много времени с тех пор, как кого-то заботило, что я делаю. Конечно, мои родители заботились обо мне. Но у них было свое собственно горе, с которым нужно было бороться. Я подумала, что пришло время снова начать жить.
— Мне нравится.
— Видишь, я же говорила, что клятва не разделит меня с любимой соседкой.
— Я твоя единственная соседка.
— И классная, к тому же, — добавила Сабрина с улыбкой.
— Ты должна была это сказать.
— О, милая. Эта южная девочка никогда не говорит ничего просто так.
* *
