опускается на пол и начинает рыться в стопке разноцветных тканей, наваленных справа. Слева есть еще одна стопка, но в ней все нейтральные цвета — бежевый, белый, коричневый и черный. Никаких ярких оттенков, никаких узоров. Из этих тканей она шьет себе одежду.
— У тебя достаточно этой лаванды, чтобы сделать что-нибудь и для тебя? — спрашиваю я. — Мы могли бы ходить в одинаковых нарядах, как в детстве.
Зара смотрит на большой сверток ткани, лежащий у нее на коленях, и нежно поглаживает розовато-лиловый шелк кончиками пальцев. Она бы прекрасно смотрелась в этом цвете, особенно в одном из дизайнов, которые я увидела на полу, — великолепном вечернем платье с V-образным вырезом с открытыми плечами и высоким разрезом вдоль ноги.
— Нет, — шепчет она и подходит ко мне, держа ткань в руках.
Она затягивает красивую ткань вокруг моей талии, чтобы посмотреть, как она будет струиться, затем проверяет свой эскиз, и, пока я смотрю на свою талантливую сестру, мое сердце в тысячный раз разрывается из-за нее. Мне бы хотелось, чтобы она видела себя моими глазами — красивой внутри и снаружи — и надела одно из удивительных платьев, которые она так любит создавать, вместо того чтобы делать их только для меня и наших друзей.
— Как дела здесь, дома?
— Как обычно, — говорит она, записывая цифры в блокнот. — На днях приезжал Батиста Леоне, и они с папой провели почти три часа в папином кабинете.
В этом нет ничего нового. Будучи папиным подчиненным, Леоне проводит в нашем доме довольно много времени. Он также был заместителем предыдущего дона. Я слышала, что он рассчитывал возглавить Бостонскую Семью после смерти старого дона. Однако на встрече, где капо и крупнейшие инвесторы собрались, чтобы обсудить преемственность, мой отец был избран следующим доном. Именно на этой встрече был заключен брак между моим отцом и вдовой предыдущего дона, Лаурой. Элмо было шестнадцать, мне — три, а Заре едва исполнился год, когда в нашем доме появилась новая мать. Массимо, сыну Лауры и покойного дона, было восемнадцать, когда он стал нашим сводным братом.
— Как думаешь, отец позволил Батисте остаться его заместителем, потому что ему было неприятно, что должность дона у него, по сути, украли? — спрашиваю я.
— Возможно. Папа никогда не был создан для того, чтобы быть доном, и он это знает.
— Что?
— Эм… То есть ему нравится быть в центре внимания и когда люди обращаются к нему за советом, но его темперамент не соответствует дону.
— Что ты имеешь в виду? Он занимается делами Семьи и поддерживает идеальный порядок уже более пятнадцати лет.
— Да, похоже на то, — пробормотала она. — Ты хочешь, чтобы молния была сбоку или сзади?
Я прищуриваюсь глядя на сестру, гадая, что она имела в виду своими загадочными комментариями. Я могла бы расспросить ещё немного, но толку от этого не будет. Когда Зара решает, что тема закрыта, это конец дискуссии.
— Сзади подойдёт, — говорю я.
Зара добавляет еще одну пометку к своему эскизу, затем берет лавандовую ткань из моих рук и начинает складывать ее.
— Мне нужно, чтобы ты пообещала мне кое-что, Нера.
— Что?
— Если ты снова столкнешься с тем мужчиной, которого спасла, ты уйдешь.
— Он был просто случайным горячим парнем. — Я пожимаю плечами, делая вид, что мне это неинтересно. — Я помогла ему. Он ушел. Я не понимаю, как мы можем встретиться снова.
— Этот человек знает, где ты работаешь.
— Он, наверное, уже забыл обо мне, Зара. Не волнуйся.
Я смеюсь, но на самом деле втайне надеюсь снова встретить своего длинноволосого незнакомца.
Мужчина в желтых шортах и белой футболке движется в пределах круга моего прицела, пока я слежу за ним из винтовки. Вся эта парковая зона является частью владений мистера Бегуна и усиленно охраняется. Кто-то из сотрудников снабдил Крюгера распорядком дня этого парня, но у него не было кода от сигнализации на воротах. Мне пришлось перелезть через стену и пробраться внутрь во время смены охранников в полночь, затем я провел ночь здесь, лежа за кустом и поджидая свою цель.
Бегущий человек на мгновение останавливается, разминается, а затем возобновляет свой круг. Я никогда не пойму стремления бегать трусцой в пять утра как вид отдыха.
Во время моей базовой подготовки в подразделении Z.E.R.O. ежедневно проводились обширные занятия по физической подготовке, о пропуске которых не могло быть и речи. Бег и другие виды кардиотренировок. Тренировочные упражнения и поднятие тяжестей. Лазание по канату. Спарринги с другими новобранцами в ближнем бою, как с голыми руками, так и с различными клинками. Каждый день по четыре часа мы оттачивали свое тело, развивали ловкость и выносливость, чтобы у нас сформировалась мышечная память, необходимая для работы в полевых условиях. Остальные дни мы посвящали военной тактике и обучению владению оружием, включая основы владения различными пистолетами и винтовками, метательным оружием, а также взрывными устройствами и легкой артиллерией. Вторая часть должна была превратить нас в идеальные машины для убийства. Поэтому, я понимаю необходимость тренировки тела, когда за этим стоит конкретная цель. Но не понимаю стремления бегать ради удовольствия.
Бегун остается в моем прицеле, но вместо того, чтобы сосредоточиться на цели, я вспоминаю ту ночь на прошлой неделе. Девушку. Уже, наверное, в сотый раз за последние двадцать четыре часа. На самом деле, если быть честным с самим собой, с того момента, как я вышел из ветеринарной клиники, я постоянно думал о ней. Она предложила мне помощь, не ожидая получить что-то взамен. Это меня озадачивает. Меня приучили ничего ни от кого не ждать, поэтому я не могу понять ее поступков.
А еще я никак не могу выбросить из головы ее образ — серьезную, уверенную в себе, с крошечным Sig P365, прижатым к груди. Молодая. Маленькая. Но смелая и решительная. И чертовски безрассудна. Прямо как тигренок.
Ее красный шарф до сих пор лежит у меня в кармане. Я сказал себе, что взял его с собой, потому что не хотел оставлять свою ДНК на ее рабочем месте, но это, конечно, полная чушь. В той клинике, когда я уходила, было так много моей крови, что количество, впитавшееся в ее аксессуар для волос, было жалким по сравнению с этим и не было бы учтено. Я хотел иметь что-то от нее на память — и украл его. До этого момента я не украл ни одной вещи за всю свою жизнь.
Я должен проведать ее.
