— Угрозы и воплощение в жизнь этих самых угроз — это совсем разные вещи, Соня. Если я кому и испортил жизнь, то это Анне.
— Что, отыгрался на своей бывшей любовнице за то, что сам совершил ошибку?
Его слова не вызывают у меня удивления, так как в тот момент я еще читала новости и видела, что семья его любовницы разорилась, ее отца сместили с поста губернатора, а мать осудили за подлог документов и превышение должностных полномочий.
Это было единственное, что вызывало у меня удовлетворение от его действий. Радовало, что не только я пострадала от власти Гордея. Но особую радость приносило то, что те, кто пытался лишить меня сына, получили по заслугам.
— Семья Анны получила то, что заслужила, тебя я вообще не трогал. Каюсь, вызвал санэпидемстанцию в твою кондитерскую в порыве эмоций, но больше тебя не трогал. Частично понимал, что в смерти нашего ребенка была и доля моей вины.
— Доля? Как бы не так! И больше не говори тут про смерть. Раз ты теперь знаешь, что Дима выжил, то не накликай на нас беду.
Я никогда не была суеверной, но сейчас мне не нравится то, что мы с ним обсуждаем. Гордею я ни на грамм не верила, но не послушать его не могла, поскольку ехали мы с ним в одном такси, и мне было просто-напросто некуда деться.
— Я не вру, Соня.
— Да мне это уже и неважно, Гордей. Что было, то прошло. Может, ты и забыл, что после санэпидемстанции натравил на меня остальные инстанции, которые сделали всё возможное, чтобы я больше не смогла открыть свою кондитерскую, но ты знаешь, я уже не обижаюсь на тебя за это. Я посчитала это хорошей платой за то, что ты не будешь участвовать в жизни моего сына.
— Нашего сына, Соня. Не думай, что теперь я буду стоять в стороне и смотреть на то, как ты воспитываешь моего сына сама. Я буду участвовать в его жизни, хочешь ты того или нет. Если надо будет, то добьюсь этого через суд.
Я цепенею, так как, кажется, все мои кошмары становятся явью.
Все эти годы я боялась, что Гордей узнает о сыне и отберет его у меня, лишив родительских прав, и сейчас он именно на это и намекает.
— Вам с Анфисой Диму не отдадут. Сейчас я напишу на нее заявление, и ее посадят. Ни один суд не признает ее отличной кандидатурой на роль матери ребенка.
— А кто сказал, что она станет матерью Димы? — вздергивает бровь Гордей, но я не понимаю, на что он намекает. — Да и ее не посадят. Со связями ее отца, максимум, что ей грозит, так это исправительные работы. К тому же, в ее действиях не было злого умысла, суд это учтет.
Мне не нравятся его слова, но я их не комментирую, просто отворачиваюсь к окну и прижимаю сына к себе крепче.
Я слышу, как вздыхает Гордей, словно снова хочет завести разговор, но в этот момент звонит его телефон.
Он чертыхается, будто ему не нравится звонивший, но довольно быстро вызов принимает. Громкость довольно высокая, поэтому я сразу узнаю голос по ту сторону трубки.
— Гордей? У тебя что, действительно, сын от твоей бывшей жены? От этой дряни? — раздается визгливый голос его матери.
Моей бывшей свекрови.
Глава 10
Я стараюсь не вслушиваться в разговор Гордея со своей матерью, но у меня есть слух, поэтому я не могу его отключить по мановению волшебной палочки. Так что я вынуждена слушать всё то, что она вываливает на него, выставляя меня в нелицеприятном свете.
— Ты должен срочно сделать тест ДНК, она наверняка тебя обманывает. Ты же знаешь, какая она лгунья. Она просто хочет получить от тебя алименты, ведь знает, что твой бизнес разросся, и ты сейчас на вершине. Не позволяй ей разрушить твой брак. Анфиса — девочка понимающая, конечно, но не особо умная, поэтому ее бред про усыновление этого мальчика тоже не слушай.
— О чем ты, мама? — хмурится Гордей, не поспевая за мыслями собственной матери. — Откуда ты вообще узнала, что у меня есть сын?
— Анфиса позвонила буквально только что, говорила обо всем так сумбурно, что половину я не поняла, но самое главное уловила. Не понимаю, что у вас там происходит, но мы с отцом немедленно вылетаем.
— Не нужно этого делать, я сам со всем разберусь.
Гордею явно не нравится идея о том, чтобы его родители приехали сюда, и я его понимаю. Как только они окажутся здесь, всё превратится в настоящий фарс.
Я молча слушаю, а в душе радуюсь, что мне хотя бы нет нужды прыгать перед бывшей свекровью на задних лапках. Больше я не ее невестка, а значит, и терпеть ее паршивый характер больше не обязана.
— Каким образом ты разберешься, сын? Я уже знаю, что и наш сват Дмитрий в курсе твоего выродка.
— Контролируй свою речь, мама! — рычит Гордей, стискивая кулаки, явно раздраженный тем, что она не следит за собственным языком. — Ты говоришь о моем сыне, а не о каком-то соседском ребенке, который ворует у тебя твои паршивые гнилые яблоки на даче.
Я усмехаюсь, вспомнив ту самую ситуацию, которую когда-то рассказывала нам так экспрессивно свекровь.
У них, действительно, был случай, когда сын соседа воровал яблоки. Свекровь даже вызвала полицию, надеясь, что его заберут в колонию, но Гордей сумел замять дело, понимая, что это глупости. Ребенку было всего семь лет, и я уже тогда поняла, что свекровь — женщина не особо добрая, больше циничная.
— Неужели она промыла тебе мозги? Анфиса меня предупреждала, что ты не в себе. Ничего не знаю, мы выезжаем. Неужели мне снова придется избавляться от него?!
После этих ее слов я слышу гудки, а сама напрягаюсь, не понимая, что она имеет в виду.
В этот момент Димочка просыпается, и я перестаю думать о том, что сказала бывшая свекровь.
— Ты выспался, сынок?
— Да, мам. Мне приснилось, что у меня появился папа.
Голос сонный, но такой грустный и тоскливый, что я сразу понимаю, что он мечтает о том, чтобы у него был отец. Я прикрываю ненадолго глаза, а затем, открыв их снова и глянув на сына, говорю то, что уже невозможно скрыть.
— Тебе это не приснилось, сынок. Посмотри направо.
Мне совершенно не нравится то, что теперь в нашей жизни появился Гордей, но я не могу повернуть время вспять и изменить прошлое, а травмировать сына не желаю.
Дима медленно поворачивает голову и видит напротив себя Гордея. Молча смотрит на него с удивлением во взгляде, а затем делает то, что я совсем от него не ожидала. Резко подрывается и обхватывает его руками, обнимает так крепко, как будто боится, что в любой момент Гордей исчезнет.
Я вижу, что бывший муж растерян и не знает, что делать, затем обхватывает сына руками и похлопывает его по спине. В его глазах я вижу целую бурю чувств, сразу понимаю, что он рад появлению у него сына, но ввиду отсутствия опыта не знает, как себя вести.
С одной стороны, у меня щемит сердце, когда я наблюдаю сцену воссоединения отца и сына, а с другой, в душе продолжает царить страх, что теперь он попытается отнять у меня Диму.
— Ты мне снился, папа.
Дима рассказывает Гордею свой сон, где мы все втроем почему-то гуляем по лугу, держась за руки, а я неприятно удивлена, так как он мне об этом сне никогда не рассказывал.
Конечно, я не верю, что Гордей снился ему в таком же виде, каким он предстает сейчас, ведь Дима никогда его не видел. Соответственно, его сознание не могло воспроизвести его внешность во сне. Но желание иметь отца вполне могло заставить его видеть сны с участием мужчины в нашей жизни.
— А где ты был?
Я цепенею, услышав вопрос сына, так как не знаю, что на это можно ответить. Я вообще боюсь того, что Дима станет задавать неудобные вопросы, особенно касательно того, что моя мама, его бабушка, когда-то сказала ему, что его отец мертв. К счастью, приходить на помощь Гордею мне не приходится. Он будто уже всё обдумал и решил, что будет говорить.
— Я был в командировке, Дима. Но теперь я вернулся и больше никуда не уеду, так что привыкай ко мне. Я навсегда с вами.
Даже по фразам Гордея видно, что с детьми ему не приходилось иметь дело, но он старается, и я не могу не оценить это, как любящая мать.
