требовались всегда, а когда приток средств от Хева смог решить несколько крайне острых проблем, вроде отсутствия нормального лазарета, мисс Смит даже сходила на один бой. Правда, он был первым и последним. Со временем она смирилась со способом, которым Хев зарабатывал. Даже повесила его фотографии с титульными поясами в холле приюта.
Мистер Ллойд тоже не обманул. Хев научился контролировать свою ярость, которая часто приводила в ужас его товарищей и воспитательниц. О своём прошлом Хев не говорил никогда. Даже психологу, которого чёрт знает как притащила в приют мисс Смит, не удалось его разговорить. Хев молчал, как каменный. Но след, оставленный в нём самым ранним периодом его жизни, был очевиден. Хев болезненно, патологически не выносил принуждения. И сколь сильно он ненавидел внешний контроль, настолько же жаждал контролировать всё, что касалось его самого. Ничто не должно было с ним случаться без его на то желания. И он готов был насмерть стоять за свободу своей воли.
Время шло, и Хев совершенствовал свои навыки. Тренеров стало больше, как и стилей, которым они его обучали. Хев перешёл из любителей в профессионалы и медленно, но неуклонно пополз вверх по количеству титулов и достижений. Его состояние росло, известность — тоже. С боями у него проблем не было.
Не ладилось только с девушками. Точнее, не совсем так. Женщин вокруг него всегда было много, с его подросткового возраста. Столь колоритный персонаж не мог не привлекать повышенное женское внимание, но всё было не то. Хев пытался встречаться с ровесницами и женщинами постарше, но не находил в этих отношениях чувства глубокого удовлетворения.
До одного момента, как он в игривом порыве не связал свою подружку. Тогда с ним что-то произошло. Он смотрел на растянутую и обездвиженную на кровати девушку, и вдруг мысли его стали абсолютно ясными. Он хотел их такими. Обездвиженными, беззащитными. Подконтрольными. В тот день он будто сорвался с цепи, и им обоим это понравилось. Это были самые долгие его отношения, они длились почти год.
Нащупав то, что доставляло ему такое удовольствие, Хев быстро погрузился в мир Темы и стал известен в более узких кругах. Только совсем не как боец, а как первоклассный Верхний. Огромный Хев, как никто другой, мог дать женщинам чувство беззащитности, и у него не было отбоя от желающих услужить. К своим тридцати пяти годам он имел абонементы во многих БДСМ-клубах страны. В «Shelter» — в том числе.
В день перед стартом всех этих утомительных мероприятий перед боем Хев снова пошёл в клуб. Письмо мисс Смит всколыхнуло воспоминания, к которым он возвращаться не любил. Ему необходима была разрядка, чтобы вернуть душевное равновесие. Хев, как обычно, переоделся в свои «рабочие» кожаные штаны. Браслеты надевать не стал. Все его пожелания и запреты и так здесь знали.
Он стоял в тени и обозревал толпу, беснующуюся на танцполе, когда ощутил лёгкое прикосновение к руке. Верхних трогать без разрешения было нельзя, и Хев с удивлением повернул голову, чтобы посмотреть на того, кто осмелился на такое. И увидел миниатюрную изящную девушку в нежном белье. Она разительно отличалась от женщин, которые обычно бывали в этом клубе. Закрытая чёрная маска смотрелась на ней неуместно и прямо-таки кричала о желании остаться неузнанной.
Девушка отшатнулась, будто испугалась его, и упала, не удержавшись на своих огромных каблуках. Она рассматривала его, открыв рот и, кажется, не могла пошевелиться. Да, Хев знал, как выглядит. В особенности, в сравнении с этой феей Динь-Динь. Как огр. Но на её лице не было отвращения. Только безмерное удивление и ошеломление.
Хев устал смотреть на сидящую на полу девушку и хотел помочь ей подняться. Но вместо этого зачем-то поднял её повыше, чтобы рассмотреть. Крохотная. Маловата для него. Такую он может просто сломать, если забудется. Но красивая. Похожа на фею. Нос, кажется, курносый, из-за маски не разобрать. Подбородок острый. Он бы не удивился, обнаружив под маской острые эльфийские ушки.
Но больше всего его внимание привлекла длинная тонкая шея с чётко очерченными мышцами и бьющимися жилками. Волосы девушки были спрятаны под маской, и шея была трогательно открыта. Вкусная, уязвимая.
Девчонка вдруг подняла руку и нежно прикоснулась к его губам, в том самом месте, где кулак его противника оставил крупный шрам. Вообще, прикосновение было приятным, но она не спросила разрешения его потрогать. Абсолютно запрещённый приём. И Хев не удержался:
— Woof!
Малышка встрепенулась в его руках, как напуганная птичка, и сжалась. Так-то лучше! Она была так забавна, что Хев усмехнулся. В её глазах промелькнула тень обиды. И Хев отпустил девчонку. Но она почему-то не отошла. Так и продолжала смотреть на него, широко раскрыв глаза. Ему нравился такой взгляд. Удивлённый, ждущий, неуверенный. Жаль, что он не мог рассмотреть их цвет. Нет, ничего не получится. Она просто не выдержит его напора. Слишком маленькая. Слишком хрупкая.
— Fly now, Birdy, — сказал ей он, и девушка, наконец, отмерла и отбежала от него.
Хев поспешил спрятаться в тени. Он хотел было выбросить девушку из головы, но взгляд почему-то неотрывно следовал за ней. Птичка обошла танцпол по кругу, как будто дичилась того, что там происходило. Она была слишком чистой для этого места. Не подходила. Девушка светилась крохотным белым пятнышком в толпе тел, облачённых в чёрную кожу. Хев покачал головой. Ничем хорошим это для неё не закончится.
И действительно, стоило Птичке оказаться одной, как к ней тут же подошёл какой-то Верхний. А сразу да ним — ещё один. Хев не был знаком с ними лично, но часто видел их в клубе. Оба любили довольно жёсткие вещи. Одного из них Нижние часто останавливали во время сессий. Нехорошо. Нехорошо, что они обратили внимание на Птичку.
По какой-то причине в груди Хева заклокотало неприятное чувство. Неприятное, но очень привычное. Злость. Неконтролируемые эмоции для Верхнего — это плохо. Он видел, что Верхние обступают его Птичку. Девушка нервничала, и это было заметно. Бармен всполошился и поспешил к кнопке вызова охраны, но Хев видел — они не успеют. Пока вышибалы доберутся до Птички, эти уроды успеют её напугать.
Хев двинулся к ним, разрезая толпу. Один из Верхних схватил девушку за руку, и Хев зарычал. Он в два