- Ничего такого, просто поговорить надо. Ну я пойду?
- Давай, - Оксана с любопытством поглядела ей вслед, но Катя предусмотрительно прикрыла дверь, стараясь, чтобы разговор не достиг чужих ушей.
- Альбина Федоровна, - неуверенно окликнула Катерина.
Начальница, до этого что-то высматривающая под стулом, резко распрямилась и развернулась к ней лицом.
- Смирнова? Ты что здесь делаешь? У тебя рабочий день завтра.
- Я знаю, мне просто нужно с вами поговорить.
- Вот как? - женщина недоверчиво хмыкнула, но чинно опустилась в свое кресло и сжала руки в замок. - Ну что ж, присаживайся. Я слушаю.
Катя постаралась кратко и четко обрисовать сложившуюся ситуацию. У Альбины она не первый год работала, поэтому начальница знала, что Кирилл болеет. Для нее это открытием не было. Но отпустить Катю в отпуск, даже неоплачиваемый, она все-таки отказалась, чем повергла ее в шок.
- Ну почему?!
- Прекрати кричать! - жестко одернула ее Альбина, и нахмурила бесстрастное как маска лицо. - Поспокойнее разговаривай. Это во-первых. Во-вторых, я не могу тебя сейчас отпустить. Работы много, и Кристина тоже в отпуск собирается. Так что нет.
- Но мне очень нужно, как вы не понимаете?
- Я всех понимаю, Катя. Должна по долгу службы, - Катя чуть не фыркнула. Какая интересная служба - по магазинам кататься и их третировать. - Но отпуск я тебе не дам.
- Я столько лет работала без него. Разве нельзя как-то...Мы же даже насчет больницы уже договорились, деньги заплатили, как же...
- А меня это не волнует, - она откинулась на спинку кожаного кресла. - Надо было со мной поговорить сначала, а не насчет больницы договариваться. Ты думала, я тебя по первому требованию отпущу? Кате приспичило и все, все должны расстелиться перед ней?
Катя оторопела.
- Вы о чем сейчас? Что я такого сделала?
- А в том то и дело, что ничего! - она только что слюной не брызгала от ярости. А Катя как сюрреалистическое кино смотрела. И не могла понять - откуда такая злость взялась. Что она такого сделала, что ее так с грязью смешивали?
Альбина Федоровна не на шутку разошлась, и вряд ли ее можно было бы сейчас как-то успокоить. Не такой у нее темперамент был. А Катерина начальницу почти не слушала. Голова была забита одним - что же все-таки она сделала, чем заслужила такое? Ведь никогда никого не трогала, сплетничать не любила, да и вообще, человеком была бесконфликтным.
- ...не нравится работать - вон порог. Никто тебя держать не будет! Поглядите на нее...
- Хорошо, - неожиданно согласилась Катя и расправила сгорбленные плечи.
Начальница от внезапного согласия осеклась, не понимая, к чему Катя это сказала, и вопросительно на нее уставилась.
- Что хорошо?
- Давайте тогда по-хорошему разойдемся. Как вы сами сказал, незаменимых нет.
- Увольняться надумала? - недобро сощурилась Альбина и захрустела пальцами. Катя предпочла промолчать. - Да ради бога, кто тебя держать будет? Вот, пиши. По собственному.
Ей протянули чистый лист и ручку. Катя быстро написала заявление, отдала Альбине и поднялась.
- Я могу сейчас все документы забрать?
- Нет.
- Мне две недели отрабатывать?
- Можешь себя не утруждать, - она придирчиво изучала Катин убористый подчерк.
- Когда я могу тогда документы забрать?
- Завтра.
- Отлично, - Катя поудобнее сумку перехватила и направилась к выходу. У порога остановилась, кое о чем вспомнив. - Вы их Михаилу сможете отдать? Я завтра не смогу приехать сама.
Та вообще лицом потемнела и задышала, как разъяренный бык.
- Отдам. Не переживай.
Катя кивнула и вышла.
Оксана, как оказалось, все время под дверью подслушивала. Катерина белую дверь распахнула и чуть не врезалась в бывшую коллегу. Та поспешно отскочила и сделала вид, будто изучала стеллаж с подгузниками.
- Она тебя что, уволила? - выпучила глаза Оксана. - Вот так взяла и уволила?!
Такая усталость навалилась, что истерические и какие-то визгливые эмоциональные выкрики приятельницы лишь раздражали. Хотелось уши закрыть от назойливого трещания.
- Да, вот так взяла и уволила.
- Я в шоке! А что она на тебя так наехала? Вы поцапались?
- Никто ни с кем не цапался, успокойся, Оксан, - потерев висок, заверила Катерина. - Все нормально.
Сослуживица сочувственно поджала губы и погладила по плечу.
- И что ты делать теперь будешь?
- Не знаю. Пока с Кирюшкой все решу, а потом придумаю что-нибудь.
- Если что, ты обращайся. Может, помогу чем-нибудь.
В аптеку несколько покупателей зашли, и Оксана со своей лицемерной заботой наконец-то отстала. Катя воспользовалась моментом и выскользнула из здания.
Долго в себе все держала, весь тот негатив, который на нее несправедливо вылили, и понять не могла. Это непонимание ее сильнее всего задевало и беспокоило. Что она такого сделала? Чем заслужила? Никогда ведь не выделялась, не оскорбляла никого - ни в глаза, ни за глаза. Своей жизнью жила и в чужие не лезла. А вышло так, что Катя последняя эгоистка и идиотка, всех эксплуатировала и всем мешала. Чем мешала-то?
На душе муторно было, грязно, как в дерьме вываляли, и успокоиться девушка никак не могла. При Кирилле еще как-то пыталась взять себя в руки, потому что тот всегда тонко чувствовал ее настроения, а когда Мишка поздно вечером приехал, вообще расклеилась.
Мужчина сначала ее слез и истерики испугался, понять не мог, в чем дело и кто, собственно, виноват. Но выплакаться и успокоиться Кате позволил, успокаивал ее как мог, даже чай с ромашкой заварил, а потом внимательно, вникая в ее слова, выслушал, и видно было, что все не мимо ушей проходит, а действительно его волнует.
- Я одного не могу понять, Миш, - последний раз всхлипнув, выдохнула Катя. - За что она меня так? Ты бы слышал, как она орала. А что я ей такого сделала? Я же никогда ничем не задевала...
Мишка подтолкнул к ней чашку с горячим чаем и достал сигарету.
- Ты думаешь, я не знаю? Конечно, ты ее не задевала ничем. Ты не такой человек.
- Тогда зачем?
- Она просто завидует тебе, как ты понять не можешь? И она, и все эти тетки, которые с тобой работают.
Завидуют? Ей? Катя даже растерялась.
Ее жизнь всегда была обычной, среднестатической. Дом, ребенок, работа. Одинокая, тридцати лет. Да и в юности ей никогда не завидовали. У Кати все всегда было ровно, правильно, спокойно. И Митька такой же, под стать ее жизни. Чему? Чему завидовать?
Это было таким новым, диким, почти неправильным, что не укладывалось в голове.
