– Ты еще не подписал добрачный договор, Уильям? – беспардонно поинтересовался отец.
Священник взглянул на него так, будто тот спросил у церковных хористов, нет ли среди них взяточников.
– Еще нет,– ответил Уильям с поразительной самоуверенностью.
– Нет? Только не забудь.
Отец рассмеялся и шутливо погрозил пальцем будущему зятю.
– Не забуду,– сказал Уильям, широко улыбаясь.
Мне было не до веселья. Священнику, Эмери и, разумеется, маме – тоже.
По дороге из церкви я замедлила шаг, чтобы поговорить с отцом, который отстал от нас и при-глушенным голосом разговаривал с кем-то по телефону.
Как только он увидел, что я оглядываюсь на него, то сразу прервал связь.
– Я привезла тебе чек,– бодро сообщила я.– Могу отдать прямо сейчас, но при условии, что ты больше не будешь напоминать мне о долге. Особенно завтра.
Отец остановился у массивного надгробного камня.
– Чек? По-моему, мы договаривались о наличных.
Я уставилась на него:
– Хочешь сказать, я должна была привезти с собой все пять тысяч десятифунтовыми банкнотами?
– Мне нужны наличные. Сегодня же, Мелисса.– Отец посмотрел на часы.– Времени еще достаточно, успеешь съездить в город. Ты ведь пользуешься услугами того же банка, что и я, правильно?
Я растерянно кивнула. Как будто мне нечем заняться! Дома меня ждали двести неподписанных карточек с указанием фамилий гостей…
– Как только упомянешь мое имя, тебе сразу выдадут деньги,– сказал отец, ускоряя шаг с намерением уйти.
Я лишь проводила его взглядом.
День перед свадьбой – как советуют журналы, по профилю которых я теперь могла защитить диссертацию,– невесте следует провести, принимая расслабляющие ванны, занимаясь педикюром и сердечно беседуя с самыми близкими и любимыми людьми.
У нас, естественно, все вышло иначе. Мы перессорились, устроив Эмери перед вступлением в брак хорошую встряску.
Родители отметили последние часы ее незамужней жизни впечатляющим выяснением того, куда подевалась фамильная диадема, которую в последний раз видели на голове Аллегры в день ее свадьбы. К тому моменту, как мы с Эм тихонько удалились наверх, чтобы посмотреть телевизор, спор плавно перешел в скандал по поводу списка гостей. Маму особенно интересовало, почему в нем столько девиц с папиной работы. Когда мы с Эмери отправлялись спать, до нас все еще доносились то стихавшие, то усиливавшиеся крики.
В моей спальне временно поселилась бабушка; комнаты для гостей были переполнены тетками, двоюродными братьями и сестрами. Мне пришлось лечь в спальне Эмери, на скрипучей кровати, которой не пользовались года эдак с восемьдесят седьмого. Лежать на ней было очень неудобно, но я гнала прочь мысли о сломанных костях и внушала себе, что спать на таком ложе будет даже забавно.
Эмери принялась рассказывать, как скверно обошелся с ней на прошлых выходных Уильям. Я слушала ее, покрывала ногти на ногах ярко– красным лаком и чувствовала себя настолько расслабленно, что не хотела портить вечер вопросами о Чикаго.
Около полуночи мама, прежде чем пойти спать, заглянула к нам. У нее горели щеки, а волосы торчали в разные стороны.
– Могадона не желаете? – проворковала она, будто предлагая какао.– Поможет как следует выспаться перед завтрашним чудесным днем!
Я так устала, что в снотворном, вообще-то, не нуждалась, но мысли о груде дамского белья, купленной отцом, никак не давали мне покоя, и я решила: лучше заснуть до утра покрепче.
– Спокойной ночи,– сказала я сестре, когда мы обе проглотили таблетки.– Увидимся утром. Разбудить тебя?
– Гм… да.
Эмери так тщательно изучала будильник, будто понятия не имела, как его заводить.
– Интересно, сработает?
– Надеюсь,– ответила я.– Мне надо встать пораньше, проверить, не повредило ли ветром шатер.
Эмери посмотрела на меня со своей высокой кровати.
– Тебе там удобно?
– Вообще-то нет.
– Может, ляжешь со мной?
– А ты не против?
– Нет,– ответила Эмери, но тут же добавила: – На той кровати ты, чего доброго, растянешь шею и будешь смахивать завтра на Квазимодо – испортишь фотографии.
Я с радостью перебралась к Эмери и укрылась одеялом. У нее были очень холодные ноги. Мы лежали, глядя на оконные шторы, и ждали, когда начнет действовать мамин могадон.
– А это нормально? Я имею в виду, что мать накануне свадьбы кормит лекарствами собственную дочь? – спросила Эмери.
– Нормально только для мелодрам викторианской эпохи.
Мои мысли переключились на Джонатана.
Я стала представлять, что почувствую, когда увижу его в церкви. Сумку с нарядом Милочки я спрятала в старом шкафу с игрушками, который стоял в музыкальной комнате,– признаться честно, мне даже не терпелось снова стать Милочкой. Та, по крайней мере, могла от души повеселиться на свадьбе, не то, что Мелисса. Пусть в течение каких-нибудь тридцати минут – все равно…
Я знала, что буду скучать по свиданиям с Джонатаном. Ни капли в этом не сомневалась.
– Только, пожалуйста, удели внимание Джонатану,– сонным голосом попросила Эмери.– По-моему, он больше никого не знает, кроме тебя, Уильяма и Даррелла.
– Даррелла, который шафер?
– Ага… Очень милый, но с некоторыми странностями. Не слишком любит бывать в обществе. В этом они с Джонатаном похожи.
Эмери зевнула.
– Думаешь?
– Конечно. Когда он показывает всякие дома, то болтает без умолку, если же беседует не о работе… Боже праведный! Его проблема либо в стеснительности, либо в том, что в большой компании ему неуютно. Бедный Джонатан. – Эмери вздохнула.– Некоторым мужчинам просто никуда без женщины. Она должна постоянно быть рядом и напоминать: мы в окружении других людей… Впрочем, возможно, все дело в разводе и со временем Джонатан изменится. Если так, это произойдет довольно скоро.
– Наверное.
Эмери уперла локоть в подушку и уткнулась подбородком в ладонь.
– Я решила посадить его за один столик с Бобси. Как думаешь, они друг другу понравятся?
Я рывком села и включила лампу.
– Бобси? Бобси Паркин?!
– Да.– Эмери недовольно заморгала.– Может, выключишь свет? В чем дело?
– Зачем ты пригласила Бобси Паркин? – едва ли не закричала я. Только этого мне не хватало! – Я думала, вы даже не знакомы!
– Да что это с тобой? Сама ведь знаешь, мы пригласили почти всех, с кем когда-то общались. Будет даже мой агент по недвижимости. И твой сосед по квартире. А с Бобси мы дружили, когда учились в школе.
Если Бобси с кем-то и дружила, то со мной, а не с Эмери!
– Я и не подозревала, что вы до сих пор поддерживаете отношения,– проговорила я, стараясь успокоиться.– Когда ты ее позвала? Приглашение ей, насколько я помню, не посылали.
