– Я и не подозревала, что вы до сих пор поддерживаете отношения,– проговорила я, стараясь успокоиться.– Когда ты ее позвала? Приглашение ей, насколько я помню, не посылали.
Эмери наморщила нос.
– Понимаешь… На днях я столкнулась в городе с папой, и мы тут же повстречали Бобси. Речь зашла о свадьбе…– Она замолчала и как– то странно на меня посмотрела.– Вообще-то, даже не я ее пригласила, а папа. Мне показалось, они неплохо друг друга знают. Не из-за этого ли родители разругались во время ужина? Думаешь, папа спит с Бобси? И пригласил ее ко мне на свадьбу? Господи!..
Я выключила свет и легла на спину. Рассказывать о своих подозрениях сестре не стала, чтобы не испортить ей предсвадебное настроение.
К тому же это были всего лишь подозрения.
– По-моему, до этого не опустится даже папа,– не слишком убедительно сказала я.– Он самовлюбленный и грубый, но не до такой ведь степени!
У меня перед глазами возникла заколка от Шанель. Я прогнала видение прочь.
Эмери, само собой, не заметила, что выражение моего лица и голос не вполне соответствовали словам.
– Ну и прекрасно. А я, признаться, немного занервничала. Все равно…
Я раздумывала о Бобси и папаше, когда мне в голову пришла еще одна пугающая мысль. Только бы она ни словом, не обмолвилась об агентстве миссис Маккиннон… Только бы…
Только бы…
– Слышишь? – пробормотала Эмери.
– Что?
– Глухой… стук?
– Нет,– твердо сказала я.– Ничего я не слышу.
Что, если папа… и Бобси… и миссис Маккиннон… и…
Я боялась уснуть, пока не придумаю, чем себя успокоить, но снотворное вскоре заволокло сознание туманом.
– Ничего себе! Таблетки просто волшебные,– пробормотала сквозь сон Эмери.– Надо узнать, откуда мама их берет…
Несколько минут спустя она уже умиротворенно посапывала, а мне все еще смутно мерещился Джонатан, танцующий с Бобси Паркин, отец, требующий вернуть долг, несчетное количество золотистых стульев, шагающих на собственных ножках под шатер, и сама я, отступающая в дальний угол и разбрасывающая вокруг пачки наличных.
Потом я провалилась в крепкий сон и проспала до утра.
Будильник прозвенел в семь тридцать. Эмери, естественно, даже не шелохнулась. Я вынырнула из сновидений с тяжестью в голове и обострившимся до предела чувством страха. Заставила себя подняться с кровати, приняла душ, оделась и, следуя советам из свадебных журналов, отнесла завтрак Эмери в постель.
– Эм, вставай,– сказала я, опустив поднос на тумбочку у кровати и легонько хлопнув сестру по плечу.
Эмери перевернулась на другой бок. По утрам она крайне медленно приходит в себя.
– Вставай! – повторила я громче.– Через час приедет фотограф, чтобы снимать тебя за завтраком.
– Чего? – простонала Эмери.
– Как это – чего? – сказала я, доставая из папки расписание.– Вы с мамой сами отметили в списке фотографа к завтраку.– Я разлила кофе и откусила кусочек рогалика, стараясь не крошить.– На макияж у тебя всего час.
– Насколько я помню, ты заказала визажиста?
– Да. Но она приедет только в одиннадцать.– Я сделала глоток кофе и почувствовала прилив бодрости.– Не хочешь же ты сказать, что тебе плевать, как ты будешь выглядеть на свадебных фотографиях?
Эмери не двигалась. Я сдернула с нее одеяло и бросила его на пол. Теперь сестре в любом случае надо было слезть с кровати – хотя бы для того, чтобы поднять одеяло.
Шатер стоял целый и невредимый. И смотрелся восхитительно. Купить белый, украшенный оборками, мы не успели, потому что спохватились слишком поздно, но мне удалось раздобыть роскошный красный с золотом, в индийском стиле. Снаружи шатер украшали флажки, внутри – великолепная вышивка; опоры были золотистые.
Все остальное подбирали под стиль и цвет шатра. Я знала, что погода будет холодная, поэтому меню составила в основном из острых индийских блюд – рыбных, рисовых, с карри, другими пряностями,– чтобы гости не замерзли. Папа чуть не тронулся умом, когда узнал, что свадьба у Эмери будет в индийском стиле,– особенно посмотрев на счета.
Я взяла с собой папку с бумагами, уселась на один из золотистых стульев и принялась делать последние звонки – фотографу, поставщикам еды, музыкантам, которые должны были играть вечером,– и ставить в расписании последние галочки.
Удостоверившись, что все идет по плану, я отложила телефон и осмотрелась по сторонам.
Если и у меня будет когда-нибудь свадьба, я устрою что-нибудь в этом же роде. Если.
– Как пройти на кухню, красавица? – крикнул человек в белом халате.
Я встала со стула и пошла показывать дорогу.
Мама, бабушка и Эмери уже сидели на кухне, прикидываясь, что ведут за чаем девичьи разговоры, а фотограф – к счастью, именно та женщина, которую я заказывала,– снимала их с разных сторон. Мама была при полном макияже, на бабушке красовалась ярко-красная шляпа-тюрбан, немного подтягивавшая кожу лица, а Эмери надела солнцезащитные очки.
– Красивые очки! – воскликнула фотограф.– Смотрятся оригинально!
– Она забыла промыть контактные линзы,– сообщила мне бабушка.– Теперь выглядит, точно больной миксоматозом кролик. Глупышка.
– Где папа?
Я налила себе чаю, стараясь не попасть в кадр.
– Бог. Его. Знает,– произнесла мама сквозь лучезарную улыбку матери невесты.
– Не могли бы вы немного отойти в сторону? – попросила меня фотограф.
Раздался звонок в дверь, и я пошла открывать.
– Здравствуйте! Мои поздравления! Все готово для торжественного момента? – произнесла сладким голосом еще одна незнакомка с пышными волосами.
– Не совсем,– ответила я, раскрывая дверь шире, чтобы дама закатила в дом тележку с великим множеством приспособлений для наведения красоты.– Сюда, пожалуйста.
Я провела пышноволосую леди в кухню, где Эмери вручала маме букет, а та притворялась, что растрогана до глубины души. Вообще-то эти цветы я купила для Уильяма – он должен был подарить их маме позднее, по возвращении из церкви.
Я принялась раздавать памятки.
– Возьмите. Это список сегодняшних мероприятий с указанием места и времени, чтобы никто ничего не перепутал.
– Как предусмотрительно! А заучивать это не надо? – спросила бабушка.
– Послушайте, я вовсе не корчу из себя командира, но это единственный способ вас всех организовать,– объяснила я, немного смущаясь в присутствии фотографа.
– Мелисса! – проревел откуда-то сверху отец.– Мелисса?
– Чего еще? – жалобно пробормотала я, выходя из кухни.
Отец, облаченный в парчовый халат, сидел в кабинете, ел рогалики и пил кофе.
