И как я понимаю, прямо в свою комнату. Оушен лежит посередине его кровати. Повернув налево, он толкает меня в гостевую комнату, где мы спали прошлой ночью. Он снимает с себя рубашку и садится на краю кровати, притягивая меня к себе, чтобы я стала у него между ног.
Я прижимаюсь ладонями к его щекам и провожу большими пальцами у него под глазами.
— Не хочешь, чтобы Эмма узнала, что я была в её кровати? — мой голос мягкий и грустный.
Я закусываю губу и часто моргаю, чтобы слёзы не начали стекать по щекам. Моя ревность просто разрывает на куски.
Нежным касанием он накрывает мою левую ладонь и прижимается губами к внутренней стороне запястья.
— Это не ради неё. Это ради тебя… всегда ради тебя, Сидни.
Я отрывисто вздыхаю и задерживаю дыхание, а затем выдыхаю, выпуская слёзы наружу.
Он проводит пальцами по моим щекам, собирая по капельке все мои эмоции. Я закрываю глаза, когда его губы с нежностью прикасаются к моим. Прошлой ночью он брал, сегодня ночью он отдаёт.
Не спеша продолжая наш поцелуй, Лотнер медленно расстёгивает пуговицы на моей блузке, а затем стягивает её с меня и бросает на пол. Я снимаю лифчик, и он присоединяется к блузке. Я оборачиваю руки вокруг его шеи, а он обнимает меня за талию, и мы вместе падаем на кровать. Наши языки сплетаются вместе — пробуя, дразня друг друга. Его руки поднимаются по моей спине и запутываются в волосах.
— Ты грёбаная богиня, — его губы перемещаются на мою шею, и он переворачивает меня на спину.
Животное одобрение в его голосе просто сводит меня с ума. Выгнув спину, я стону, когда его рот накрывает мою грудь. Мои пальцы впиваются в его волосы, а бедра трутся о Лотнера. Он продолжает двигаться вниз по моему телу, останавливаясь, чтобы расстегнуть мои шорты, а затем встаёт, чтобы снять их с меня. Я обожаю вид его голого тела. Он внимательно рассматривает каждый сантиметр моей кожи. Облизывает свои губы, словно хищник, готовящийся атаковать. Как он это делает? Я физически могу чувствовать его взгляд на себе. И это никогда не пройдёт. То, что между нами, оно длиннее времени и глубже целой вечности. Даже если мы и проведём наши жизни в объятиях других, я должна верить в то, что мы будем вместе вновь… где-нибудь, когда-нибудь.
Я извиваюсь, но Лотнер не шевелится. Он что, начинает сомневаться? Боже, я надеюсь, что нет. Я уже на полпути. Он должен ко мне прикоснуться… и очень скоро! Может он ждёт, что я начну его умолять. Я настолько отчаялась?
Да.
Зарывшись пальцами в волосы, я перебрасываю их через плечо.
Вот так… иди и получи свою богиню. Чёрт возьми, прикоснись ко мне!
Я касаюсь руками груди, прокручивая соски между пальцев.
Чёрт возьми! Так хорошо. Я никогда не прикасалась к себе вот так. И мне так хорошо!
Его рот открывается и приближается ко мне. Я смотрю ему в глаза, но его взгляд направлен на мои руки. Он всё ближе и ближе.
Эта стимуляция сосков играет просто разрушающую роль для маленького местечка, находящегося чуть ниже.
— Лотнер… — хнычу я.
Его глаза сразу же находят мои, и он улыбается. Заносчивый говнюк думает, что это игра. Я перехожу от слёз до касаний себя за мгновения. Вот какой эффект он на меня производит.
Да пошло оно всё! Я уже и так зашла далеко.
Поместив два пальца в рот, я медленно обвожу их языком, всё ещё глядя на Лотнера. Затем провожу ими вниз по шее, груди и ниже… Пройдясь пальцами между ног, я потираю клитор. Его улыбка сходит, глаза прикрываются, а руки расстёгивают пуговицы и молнию на шортах.
Боже мой, мне действительно очень хорошо.
Кто бы мог подумать? Все эти годы я не прикасалась к себе, потому что родители говорили, что мастурбация приведёт к слепоте. Я всегда смотрела с осуждением на слепых людей, думая, не стыдно ли им за то, что они делали.
Если Лотнер не поспешит, то мне он уже и не понадобится.
— О боже, — стону я, закрывая глаза.
Я открываю их, когда чувствую, что он располагается у меня между ног. Он хватает мою руку и прекращает эти движения. Глядя на меня своими тёмными голодными глазами, он втягивает мои пальцы к себе в рот.
— Сидни Энн Монтгомери, ты маленькая соблазнительница, — усмехается он и целует мой живот, затем продвигается поцелуями к моей груди.
— Лотнер… я не могу больше ждать.
Он ведёт языком вверх по моей шее и посасывает мою мочку.
— Я знаю, малышка, — шепчет он, погружаясь в меня.
— О боже, — стону я, разводя ноги шире, чтобы он мог войти ещё глубже.
Он замирает на секунду, немного выходит из меня, а затем очень медленно входит. Я больше никуда не спешу. Сейчас я молю о том, чтобы время замерло, а вместе с ним и мы. Я хочу всегда помнить эти ощущения. Он заполняет меня и физически, и эмоционально.
— Не останавливайся… — эмоции ударяют с новой силой, а из глаз текут слёзы. — Никогда. Не. Останавливайся.
— Сидни… скажи это, — выдыхает он, глядя мне в глаза с каким-то… отчаяньем?
— Разве ты не чувствуешь это? — он целует меня, его язык двигается у меня во рту в таком же ритме, как и его бёдра.
Закрыв глаза, я пытаюсь взять под контроль зарождающееся ощущение, которое уже готово взорваться. Движения Лотнера становятся быстрее, а дыхание более поверхностное.
— Скажи это… пожалуйста, малышка, скажи.
Сказать что?
Я не могу ни о чём думать. Что он хочет, чтобы я сказала? Перед глазами появились белые пятна, и наступило это великолепное освобождение. Мотаю головой из стороны в сторону и выкрикиваю:
— Пожалуйста, не останавливайся… так… так… хорошо.
Один, второй, третий толчок и Лотнер замирает, кончая в меня, а затем падает на меня сверху.
Я едва могу дышать под давлением его сильного тела, но я не говорю ни слова. Я привыкла к щемящему чувству в груди, когда мы были вместе.
Пальцами я ласкаю мускулы на его спине, затем поворачиваюсь и целую его в щеку. Он смотрит на меня некоторое время, прежде чем поцеловать. Поцелуй спокойный, нежный… идеальный.
Он переворачивается на спину, выходя из меня, и мне приходится подавить болезненный вздох от той образовавшейся пустоты, которую он оставляет после себя. Когда он прижимает меня к себе, я кладу голову ему на грудь и вскоре засыпаю от успокаивающего стука его сердца.
