никогда не поддерживали и только ломали ее, а не помогали. Вы и ваш муж сломали Соню, когда ей было восемнадцать, — зло изрекаю. — Вашего мужа уже нет, а вы продолжаете ломать дочь. Вот зачем вы пришли? Дайте угадаю. Промывать Соне мозги, что она не должна развестись с мужем, так ведь? Наверное, и вот эту сказочку про парня-детдомовца ей рассказать хотели?
— Вообще-то, — недовольство моей резкостью так и прет из нее. — Я пришла просто поговорить. Хотела услышать ее мотивы. Но раз здесь ты, то мне все понятно. Разговор с Софьей больше не имеет смысла.
— Что вам понятно?
— Что ты и Софья…
Такое ощущение, что ей не хватает моральных сил произнести слово «вместе».
— Да, — подтверждаю, глядя ей в глаза. — Я и Софья вместе, нравится вам это или нет. И если вы снова будете лезть в наши отношения…
— Я не буду, — перебивает. — Софья упрямая, как ослица. А я не хочу снова потерять дочь. Могу даже дать вам свое родительское благословение, если требуется.
— Не требуется.
— В любом случае я не буду ничего ей про тебя говорить. Но это не значит, что мое мнение о тебе изменилось, Дмитрий.
Вздыхаю. Я так и не понял, за что она меня невзлюбила. За то, что напомнил ей парня-детдомовца, которого она любила? Или за то, что плевал на школьную систему? Или за то, что пошел в армию, а не в институт?
Ах да, она предвидела, что я брошу ее дочь беременной и сломаю ей жизнь. Так оно и вышло.
— Мне все равно, что вы обо мне думаете, Лариса Аркадьевна. Для меня важно мнение только двух людей — Сони и Влада. Но что касается, так сказать, поломанной жизни вашей дочери, то сломали ее вы. И самое мудрое, что вы можете сделать сейчас, — это не вмешиваться и держать язык за зубами.
Лариса Аркадьевна порывается мне ответить, но в этот момент хлопает входная дверь, и пространство рассекает звонкий голос Сони:
— Я пришла!
Дима Соболев
Соня заходит на кухню и тут же напрягается. Мечется взглядом между мною и матерью, оценивая обстановку.
— Сонечка, — Лариса Аркадьевна поднимается с места и обнимает дочь. — Сто лет не виделись.
— А зачем ты пришла? — не очень дружелюбно спрашивает. — И почему без предварительного звонка?
— Если честно, не думала, что тебя не будет дома. Но хорошо, что здесь оказался хотя бы Дмитрий. Мы вот чай пьём.
Взор Сони тут же опускается на наши кружки с уже остывшим чаем. Ни я, ни Лариса Аркадьевна к ним не притронулись.
Белоснежка проходит ко мне и садится на соседний стул. Берет меня под руку. Демонстративно.
— Раз уж ты тут, то тогда мы с Димой с радостью тебе объявляем, что мы снова вместе.
— Я уже поняла, — натянуто улыбается. — Поздравляю вас. Желаю, чтобы теперь у вас все сложилось и вы были счастливы.
Уровень лицемерия на этой кухне зашкаливает.
— Спасибо, мама. Я рада, что ты наконец-то приняла нашу с Димой любовь.
— Она у вас проверена временем и обстоятельствами. Будьте счастливы, дети.
Какой-то сюр. Но, кажется, Лариса Аркадьевна и правда больше не намерена высказывать дочери свое честное мнение на мой счет. И на том спасибо.
— И раз уж ты пришла в гости, то сразу скажу, что мы с Димой решили не отдавать Влада в твою школу.
— Почему? — удивляется.
— Мы с Владом переедем жить к Диме, возить ребенка в твою школу слишком далеко. Влад пойдет в школу возле дома Димы.
Мне хочется закатить глаза. Я еще не узнал номер той школы, а Соня еще не прочитала про нее мамские форумы, но зачем-то уже спешит сделать объявление своей родительнице. Такое ощущение, что назло. Вот этого я не одобряю. Я не хочу, чтобы Соня как-то мстила матери и делала ей что-то назло.
— Понятно… — задумчиво тянет Лариса Аркадьевна. — И где же вы теперь будете жить? Территориально.
— У Димы дом в ближайшем Подмосковье по южному направлению.
— Двадцать километров от МКАД, — поясняю.
— А, понятно, — кивает. — Ну что же, свой дом — это хорошо. А Влад уже знает правду?
— Да, — отвечает Соня.
— А где он сейчас?
— У Игоря. Влад для себя решил, что у него теперь два папы.
Лариса Аркадьевна снова кивает.
— Ну правильно.
Говорить больше особо не о чем, и это чувствуется. Повисает молчание, Лариса Аркадьевна делает глоток холодного крепкого чая. Она не вытащила из кружки пакетик.
— Ну что же, я рада, что у вас все разрешилось, — поднимается на ноги. Мы встаём следом. — Соня, что с твоим поступлением? — спрашивает, будто опомнившись.
— Все нормально, пришли результаты ЕГЭ. На следующей неделе вузы начнут приём документов.
— Ну хорошо, держи меня в курсе. Я очень переживаю за твоё образование.
— Не переживай, мам, я поступлю и отучусь.
Мы провожаем Ларису Аркадьевну в прихожую. Соня напоследок обнимает ее, и только когда входная дверь закрывается, мы облегченно выдыхаем.
— Что она тебе говорила? — Белоснежка сразу на меня налетает.
— Ничего.
— Дима, — Соня подходит вплотную. — Что она говорила? Что ты сломал мне жизнь? Что я достойна большего? Что ты мне не подходишь? Это?
— Ну хватит, — притягиваю Соню за талию. — Она больше не будет к нам лезть.
— Дима, я хочу, чтобы ты знал, что это все не так. Ты не ломал мне жизнь. Наоборот, с тобой я прожила самые счастливые мгновения своей жизни. И наш сын — это лучшее, что могло со мной случиться…
Прерываю ее пламенную речь поцелуем. Сминаю губы, ласкаю их, нахожу язык и переплетаю со своим. Мне нет никакого дела до матери Сони. Больше она не посмеет лезть в наши отношения.
— Дима, я люблю тебя, — произносит мне в губы, когда мы прерываем поцелуй и соприкасаемся лбами.
— И я люблю тебя, — отвечаю. — Мы сильнее их всех.
Соня прижимается ко мне, крепко обнимает за шею. Неужели к нам и правда больше никто не будет лезть? Даже не верится.
— Дима, я хочу тебе кое-что вручить.
— Что?
