махом. Чтобы не было так больно.
С решительным блеском в глазах нажала на зелёную трубочку, приготовившись к долгим объяснениям.
— Алло, бабуль, я хочу тебе кое-что сказать. Пообещай, что выслушаешь, не перебивая…
***
Говорят, высшая добродетель, которая только может быть присуща человечеству — это любовь к ближнему и умение прощать.
Может, когда-нибудь, Денис простит её и сможет понять.
Никогда не чувствовала себя так плохо, как именно сейчас, собираясь написать прощальное письмо.
Время поджимало. Уже и вещи упаковала, и документы забрала из универа. Выдержала непростой этап объяснений с куратором, деканом. Даже не думала, что её скромная персона успела настолько запасть в их головы.
Пришлось наврать в три короба, объясняя причину столь внезапного отъезда. А если по правде? Ни капельки не жалела. Что-то надорвалось внутри. Дало огромную трещину. И совсем не удивилась, когда выйдя на улицу, получила сообщение.
«Ты приняла правильное решение», — писали с незнакомого номера. И у Ксюши не осталось сомнений, кому он принадлежал.
Пускай и обманывала себя, но Кучер права: ей всё-таки нужна была помощь психолога. Ведь дело не только в Леониде. Всё намного глубже. Дело в Антоне. Дело в страхе что-то сделать не так, стать причиной необратимых последствий.
Больше всего на свете хотелось избавиться от статуса жертвы, которой она невольно стала. Не хотелось становиться разменной монетой ни между братьями, ни между Денисом и Леонидом.
Вздохнула, прошлась рукой по подушке и, поднявшись с кровати, подошла к окну. Стоило поторопиться.
С бабушкой объяснилась без проблем. Пелагея пускай и расстроилась, не понимая до конца, зачем уезжать хрен знает куда и не пойми с кем, если можно просто вернуться домой. Но Ксюша пообещала звонить с нового номера каждый день и держать в курсе всех событий. Ей всего лишь нужно время разобраться с самой собой и со своей жизнью.
С Ирой было чуть проще. Она, в отличие от родственницы, знала всю подноготную и приняла решение подруги пускай и с печалью в голосе, но с большим пониманием.
После того, как выбросила сим-карту в мусорное ведро, осталось самое сложное — объясниться и попрощаться с Денисом.
Не просто это — плюнуть в любящую тебя душу, но ещё сложнее — остаться и наблюдать, как он будет метаться между ней и отцом.
Дрожащей рукой вырвала из тетради листок, присела за стол и с минуту смотрела перед собой, задумавшись.
Первые строчки получились неровными, размытыми от слёз, но дальше, с каждым оставленным на бумаге словом, её почерк становился всё уверенней и уверенней.
«Денис, ты, наверное, уже понял, что я ушла.
Так вот, я не просто ушла. Я уезжаю. Я много думала и задавалась вопросом: хочу ли я такой жизни? И мой ответ — нет, не хочу…
Всхлипнула, прошлась ладошкой по щекам, собирая гроздья слёз. Хуже всего уходить вот так, не попрощавшись по-нормальному, глядя глаза в глаза. Важно дать понять, что это её решение, что на неё никто не давил.
… Я молода, ты молод, у нас ещё есть возможность построить свои жизни иначе. Я не хочу быть с тем, кто имеет отношение к криминальному миру. Такая жизнь не по мне.
Я не хочу отношений, не зная и не имея понятия, где ты, с кем ты. Мы так мало знаем друг о друге. Да мы толком и не встречались! Только и того, что провели вместе две безумные ночи…
Не хочу…
Вот тут пришлось прикусить нижнюю губу, боясь расплакаться снова. То, что собиралась написать, ранит его, и при чем сильно, но по-другому не могла. Он должен держаться от неё на расстоянии.
…смотреть на тебя и видеть Антона. Я поняла сегодня, что ничего у нас не получится.
Знаю, что нарушила данное обещание.
Прости, если сможешь…
Главное, простить себя.
На новый номер пришло сообщение от Сони. Пора…
Оставила письмо на самом видном месте, ещё раз обвела квартиру придирчивым взглядом, отпечатывая в памяти каждую мелочь и прихватив сумки, прикрыла за собой дверь.
Подобно грому прозвучал щелчок замка, оборвав её связь с владельцем. А вместе с оборванной связью ухнуло вниз и само сердце.
Сбегала. Неправильно. Подло. Но иначе никак. Иначе она не выдержит.
После того, как оставила ключи консьёржу, вышла на крыльцо, вдыхая прохладный воздух, и медленно побрела вдоль улицы, направляясь к оговоренному для встречи месту. Соня ждала на соседней улице, восседая за рулем сиреневой семёрки, и ободряюще улыбалась.
— Ну что, красотка, готова к новой жизни?
Ксюша открыла заднюю дверцу, закинула на сиденья сумки и тяжело опустилась рядом с новой подругой.
— Нет, не готова.
— Та-а-ак, отставить унынье. Да не кисни ты, Ксюх. Если судьба, встретитесь ещё. А если нет… то на «нет» и суда нет. Поехали?
— Поехали… — вздохнула, обернувшись на элитную новостройку.
Семёрка дернулась, запыхтев и выстрелив в атмосферу чадным выхлопом, плавно влилась в вереницу машин, направляясь вопреки всем законам притяжения столицы в противоположную сторону, как можно дальше от центра.
Ксюша ещё долго смотрела назад, пока тридцатиэтажное здание не осталось позади. Вот так бывает… планируешь одно, а и в итоге — кардинально меняешь свою жизнь. Глупо искать сему первопричины. По-хорошему, стоило бороться, плыть против течения, противостоять всему, но она не смогла. Возможно, так проявлялась её слабость, а может — смелость.
— Не грусти, слышишь? — Соня потянулась к автомагнитоле, ненадолго оторвавшись от созерцания дороги, и принялась ловить подходящую радиоволну. — Всё образуется. У вас же и отношений толком не было, чтобы вот так рисковать на ровном месте.
Из магнитофона зазвучала песня Аллы Пугачевой «Три счастливых дня», нагнетая ещё больше плохое настроение.
«У вас и отношений толком не было…» Боже, отчего же так больно. Ксюша прислонилась лбом к стеклу, безучастно наблюдая за проносящимися мимо домами, людьми, автомобилями. Со стороны судить легче. Это не Соня оставляла здесь свое сердце. Не она умирала, впиваясь ногтями в ладони. Были у неё отношения. Были! Просто она трусиха.
