Я хотела сказать, что никто и не сможет его занять, что не нужно ничего доказывать и показывать, лучше просто поговорить. Но поцелуи стали такими яростными, а ласки такими откровенными, что слова уже не складывались в предложения. Я стонала, цеплялась за Тима, купалась в диком возбуждении, а потом, кажется, пыталась доминировать, кусаться, изучать губами его тело – уже обнажённое – и…
Чёрт, как же рад я была, что Джой по средам не работает и точно останется у родителей. Потому что мозг полностью отключился.
-82-
– Я тоже тебя люблю, – прошептала я, прижимаясь к его горячему боку и щекоча губами шею.
От Тима так восхитительно и привычно пахло хвоей и совсем немного табаком, он явно продолжал курить, спасаясь от нервов. Отучить его будет сложно, но немного проредить пачки сигарет – возможно. Думать о будущем хотелось только в таких мелочах, представляя, что мы спокойно можем жить вместе и снова делить мгновения тишины и абсолютного покоя.
– Что? – он вздрогнул, поворачивая ко мне голову.
– Люблю тебя, – вновь призналась я, утыкаясь носом ему в плечо. – Просто люблю, любого: вредного, ворчливого, истеричного парня, который ведёт себя, как настоящий мальчишка, – сказала абсолютно искренне, а потом сглотнула и добавила: – Но не знаю, как быть дальше. Скрываться ещё год? Не хочу терять работу в школе, мне понравилось.
Тим молчал, долго молчал, будто не знал, что ответить, или был слишком шокирован моим признанием. А может, и то, и другое, потому что в этом кромешном молчании он поймал мою руку, переплёл наши пальцы и сжал так крепко, точно никогда не желал отпускать. Впрочем, разве не так он сказал? Что не отпустит.
– Теперь мы точно друг от друга не отвертимся, – наконец, выдохнул он. – Лада, знаю, в тот раз я вёл себя как придурок. Вообще всё время, пока ты жила у нас. Мне об этом намекала ты, намекал отец, но я ничерта не понимал. Думал, что и так взрослый, куда ещё взрослеть?
– Тим, – попыталась прервать его я. Не хотелось портить это мгновение обсуждением прошлых ошибок, но Тимка упрямо продолжил:
– Так вот: я не повзрослел. И не уверен, что смогу повзрослеть так быстро. Зато я смог многое обдумать и…. в общем… – он запинался, но пытался собрать мысли воедино, а у меня в груди разливалась такая иррациональная теплота, что хотелось обнять весь мир. – В общем, я не обещаю, что перестану ревновать или не буду злиться по пустякам. Что не буду иногда вести себя, как ребёнок, или внезапно стану самым шикарным мужчиной на планете.
Дурак, ты и так самый шикарный. Хоть и мальчишка.
– Но я буду стремиться к этому. Стараться, прислушиваться, исправляться. Попробую измениться, но только если ты будешь рядом, – закончил он.
– Это шантаж? – я крепче обняла его.
– Это деловое предложение, – хмыкнул Тим. – Оно идёт вместе с предложением встречаться и даже, возможно, жить вместе, если ты решишься на такой сумасшедший шаг. Потому что я…
– Тим, жить вместе мы точно не можем, – попыталась образумить его я.
– Ну не перебивай, я эту речь репетировал недели две, если не три! – притворно возмутился он.
Я подняла голову, встретилась с Тимом взглядом и рассмеялась, получив лёгкий поцелуй в кончик носа. Егоров замер, ласково водя кончиками пальцев мне по позвоночнику.
– К слову об ученике, – тихонько проговорил он. – Я не школьник, а законный студент политеха. – И улыбнулся от уха до уха.
А я едва не выпала в осадок от такого заявления. Что? Но ведь Алевтина говорила… и ребята считают его одноклассником…
– В смысле? – едва сумела выдавить в ответ, ощущая, как дрожат пальцы. – Ты же закончил десять классов.
– Десять, – кивнул он.
– И…
– Я сдал ЕГЭ, – всё с той же широченной довольной улыбкой отозвался он, – в августе. Мы с отцом заведомо это планировали, и я даже хотел рассказать тебе, но потом подумал и решил сделать сюрприз. А потом мы поругались, после первого экзамена, к слову.
Я попыталась свести всё воедино. Тим всё время был дома и никак не мог ничего сдавать при мне, если только…
– Вы тогда ездили не к друзьям? – догадалась я.
– К друзьям, – он пожал плечами. – Но с утра у меня был экзамен, а от Лисиных до пункта сдачи пешком минут пятнадцать. Вот и уехали ночью.
Отлично, с этим разобрались. Значит, первый экзамен был в начале августа, как раз в тот день, когда Тим приревновал меня к Стасу и мы вдрызг переругались. Неудивительно, если он и так был на нервах. Но он де после десятого. Десятого! Кто вообще позволил сдавать ЕГЭ? Или богачам закон не писан?
– Вы приплатили за возможность сдать, да?
– Если обязательная выплата в пять сотен считается, то да – усмехнулся Тимка. – Лада, успокойся, всё по закону. Любой ученик имеет право сократить программу обучения и сдать экзамены после десятого, если полностью освоил учебную программу. Нужно только заявление от родителей и мозги, чтобы сдать экзамены, – терпеливо пояснил он. – Не веришь, можешь в сети почитать!
А я почитаю. Поищу закон, почитаю, проверю. Как вообще до такого можно было додуматься? Егоровы. Что отец, что сын – чёртовы безумные гении! Потеряли год, поздно отравив в первый класс? Не страшно, восстановим, не посещая одиннадцатый.
– Но как ты попал в школу? – всё же выпалила я, приподнимаясь на локтях.
Тим вставать не спешил, он лежал, откинувшись на подушки, и смотрел в потолок, будто там висела самая интересная картина на свете.
– Сочинение, – заметил он. – Пусть я сдал экзамены и смог поступить в институт, но частично всё равно числюсь в школе, потому что итоговое сочинение ещё буду обязан написать.
