Но самыми захватывающими оказались страницы, посвященные Кейт, каковых насчитывалось около пятидесяти. Тут уж глаза Руфуса буквально полезли на лоб. Быстро прочитав отчет до конца, он приступил к внимательному исследованию.
М-да, интересно, очень интересно! Кейт, оказывается, снимает мансарду, которую оплачивает сама и из которой сделала своеобразное место поклонения своему недавно умершему любовнику — в мансарде до сих пор в идеальном порядке содержатся его вещи: одежда, лекарства, пластинки. Приходит Кейт туда два раза в неделю.
Больше всего Руфуса поразило имя любовника. Подумать только, муж Джины! Он вглядывался в приложенную к отчету фотографию. И как это красавица Джина могла выйти замуж за такого ничтожного человека? Ничего особенного, обыкновенная посредственность.
Кендалл сделал выписку из дневника Кейт:
«Результаты вскрытия ошибочны.
Будучи фармакологом, Морган слишком хорошо знал, как следует принимать вентолин, никогда не допустил бы передозировки. Такое могло произойти только в том случае, если кто-то спрятал лекарство.
Вопросы: 1. Кто это сделал? 2. Почему?
Ответы: 1. Джина. 2. Потому что она узнала о нашей связи.
К сожалению, я совершенно беспомощна в данной ситуации…»
Отложив рапорт в сторону, Руфус задумался. Впервые он услышал о Кейт лет восемнадцать назад, в ту ночь, когда они впервые были близки с Джиной… Он усмехнулся. По иронии судьбы аборт Кейт совпал с рождением их любви!
И еще один парадокс: он никогда в жизни не виделся с Кейт, а теперь вот знает о ней все — или почти все.
Без всякого сомнения, им есть о чем поговорить. Но как же устроить это знакомство? Кендалл отметил, что в настоящее время Кейт находится в Швейцарии и вернется только к концу января. Лучше всего дождаться ее возвращения…
Внезапно в голову Руфуса пришла новая мысль. Раньше или позже, но знакомство с Кейт состоится, так почему бы пока не встретиться с Джиной? Сняв трубку, Руфус набрал номер Кендалла.
— Благодарю за отличную работу. Звоню вам специально, чтобы сказать, что я очень доволен.
— Спасибо, мистер Картрайт. Мы…
— Об этом мы с вами поговорим чуть позже, — прервал его Руфус, — а сейчас мне срочно необходима дополнительная информация.
— Буду рад помочь, если, конечно, смогу, — весело откликнулся детектив. — Дельце, надо признаться, меня весьма заинтересовало.
— Я хочу знать, какие вечера она собирается посещать в ближайшее время и — особенно — устраивать у себя дома.
За пять минут до появления гостей Джина в последний раз прошлась по своей огромной квартире. В подобной инспекции особой надобности не было, просто ей хотелось еще раз насладиться видом великолепно убранных комнат и той особой атмосферой «европейских салонов», которой она так всегда гордилась.
В холле Джина приостановилась, вновь залюбовавшись высокими дубовыми изящно инкрустированными дверями в стиле регентства. Электричество она решила не включать: роскошь обстановки слишком угнетала, поэтому все помещения сейчас мягко освещали высокие свечи в бронзовых канделябрах. Торжественную, но и несколько интимную обстановку создавали и расставленные в напольных вазах розы.
Общество, как всегда на таких вечеринках, собралось смешанное — были тут и политики, и известные дизайнеры, и художники, и ведущие химики из компании «Гибсон и Кин». Иногда Джина приглашала на свои вечера Монику Мартинс, Мириам Штерн и свою мать. И была так гостеприимна, весела и радушна, что гости чувствовали себя легко и свободно.
Сегодняшний вечер тоже удался на славу. Когда все разошлись, а Низа и Аугусто — супружеская пара из Португалии, прислуживающая в квартире, — отправились на боковую, Джина неторопливо обошла свои владения, что с недавних пор превратилось у нее в привычку, и остановилась наконец у огромного — во всю стену — зеркала в одной из гостиных.
Внимательно вглядываясь в свое отражение, она удовлетворенно вздохнула. Что ж, все идет отлично, ее влияние на потребительском рынке растет, продукция пользуется спросом, в компанию вливаются новые фирмы. Не по своему желанию, конечно, но стоит какой-нибудь обанкротиться, и Джина, как рачительная хозяйка, прибирает ее к рукам.
Поздравляю тебя, Джина Гибсон, всего на свете ты добилась сама, без посторонней помощи! Джина победно улыбнулась, на щеках появились знаменитые ямочки. Вот только на заплывшем лице Скарлетт ямочки не заметны… Господи, чем она заслужила такую дочь? Джина налила себе шампанского и закурила сигарету.
Погрузившись в размышления, она не заметила, как в комнату кто-то вошел, а услышав за спиной низкий мужской голос, вскрикнула от неожиданности и резко повернулась.
— Такая красивая женщина, как Джина О'Коннор, не должна пить в одиночестве.
Джина инстинктивно дернулась к двери, но ее запястье крепко сжала мужская рука.
— По-моему, я тебя напугал. Но мне, видишь ли, захотелось возобновить былую дружбу.
— Ты?! — ахнула Джина.
— Ну-ка, позволь, это тебе сейчас не нужно. — Руфус забрал из ее руки дымящуюся сигарету, вставленную в инкрустированный мелкими бриллиантами мундштук, некогда принадлежавший одной кинозвезде.
— Зачем ты, собственно, пришел?
— Расквитаться с тобой.
— Что? Ты — со мной?
— Ты умело воспользовалась смертью моей жены ради собственной выгоды и тем самым заставила меня закрыть один из филиалов. Вывод делай сама.
— Да это же было сто лет назад! — выдохнула Джина.
— Тогда я еще не знал, что за этим стояла ты. Понял только тогда, когда получил письмо с соболезнованием по поводу смерти моей матери. — Руфус сильнее надавил пальцами на запястье Джины. — У тебя неплохо получается использовать чужую смерть, не так ли?
— Ты делаешь мне больно…
— Неужели ты способна чувствовать боль? — Руфус уничтожающе усмехнулся. — Ты? Что-то не верится. Ты же не задумываясь шагаешь по трупам!
— Отпусти мою руку!
— Как я уже сообщил, — спокойно отозвался Руфус, — я пришел сюда с намерением рассчитаться, да не просто так, я собираюсь стереть тебя в порошок.
— Меня?
— Ага, тебя. Но не теперь, чуть позже.
— Как ты вообще сюда попал? — вдруг опомнилась она.
— С легкостью, — хохотнул Руфус. — Но сейчас я не в том настроении, чтобы объяснять столь тривиальные вещи. Нас ждут дела поважнее.
Не ослабляя хватки, он подвел ее к старинной белой софе.
— Немедленно убирайся из моего дома, — надменно проговорила Джина.
— Ну-ну, не надо грубить. — Руфус ткнул пальцем в стену, которую украшали два портрета Джины, выполненные известнейшим художником Рисом Грэнджем. — Считаешь себя неотразимой женщиной, дорогая?
