— Ну-ну, не надо грубить. — Руфус ткнул пальцем в стену, которую украшали два портрета Джины, выполненные известнейшим художником Рисом Грэнджем. — Считаешь себя неотразимой женщиной, дорогая?
— Считаю, и не я одна. Если ты уже налюбовался моими портретами, пошел вон отсюда!
— Ай-ай, какие гадкие выражения!
— Еще минута, и я вызову полицию.
— Давай вызывай, я не против. — Мурлыкающим голосом Руфус добавил: — Только не будь такой дурой, как твоя Кейт Гаше, звони прямо в отдел по расследованию убийств.
Джина вздрогнула, но ничего не ответила. В комнате воцарилась тишина, с каждой секундой становившаяся все более гнетущей. Руфуса это вполне устраивало; не выпуская руки Джины, он тоже молчал, выжидающе глядя в ее глаза.
— При чем здесь Кейт? — не выдержала наконец Джина.
— Надеюсь, это ты объяснишь мне сама. Я с Кейт еще не встречался. — Руфус громко рассмеялся. — А вот твой покойный муженек, Морган Гибсон, без сомнения, знал ее достаточно хорошо, правда?
— Что с того?
— Да ничего особенного, если не считать того, что у него была любовная интрижка с твоей лучшей подружкой, а ты обо всем узнала и решила его наказать. — Низко склонившись к ее лицу, он с угрозой прошипел: — Только ты немного не рассчитала, и он умер.
— О Боже! — простонала Джина. — Что мне сделать, чтобы ты наконец убрался из моего дома?
— Неужели ты думаешь, что я так просто уйду отсюда? — спросил Руфус, едва не касаясь губами ее губ.
Не дожидаясь ответа, он с силой притянул ее к себе и поцеловал. К изумлению обоих, Джина не сопротивлялась. Ее губы, как бы по своей собственной воле, медленно открылись навстречу Руфусу. Словно и не было тех долгих лет разлуки, они потянулись друг к другу.
Как бы нехотя Руфус заключил лицо Джины в свои ладони, провел губами по ее щекам, носу, векам, потом грубо поцеловал в шею и вернулся к губам. Постепенно поцелуи становились все жарче, все настойчивей. Джину затрясло от нарастающего желания.
— О, Руфус, — взмолилась она. — Умоляю тебя! Ну пожалуйста!
Обоих охватило нетерпение, а спальня находилась так далеко, что они прямо на месте, помогая друг другу, разделись и опустились на мягкий ковер. Не прошло и нескольких секунд, как их тела слились воедино, а воздух вокруг, как восемнадцать лет назад, заискрился и заблагоухал волшебным ароматом.
Снова и снова Руфус выкрикивал ее имя, убеждал, как сильно она ему нужна, как он по ней скучал. Джина не отвечала: ее тело говорило вместо нее. Трижды за эту ночь они взлетали на пик блаженства, а потом в полном изнеможении заснули прямо на ковре.
Первой очнулась Джина. За окнами вставал рассвет, вместе с ним вернулось ощущение реальности, с которым она так неосмотрительно рассталась накануне. Скоро появятся Низа и Аугусто, чтобы раздвинуть шторы. Не хватало еще, чтобы прислуга застала ее с мужчиной, а тем более здесь, на полу! Да и вообще, за кого Руфус ее принимает? Захочет видеть ее снова — пусть поборется!.. Джина потрясла Руфуса за плечо.
— Тебе пора уходить. С минуты на минуту здесь будет прислуга.
— Не гони коней, Джина! — не на шутку рассердился он. — Мне нужно принять душ и привести себя в порядок.
Джина нетерпеливо топнула ногой.
— Я сказала — уходи!
Стиснув зубы, Руфус быстро оделся. Потом направился к выходу и у самых дверей, выплевывая слова Джине в лицо, процедил:
— Только законченная шлюха выпроваживает мужчину, не дав принять душ! Я это запомню.
* * *
После его ухода Джима подобрала с пола одежду и отнесла ее в ванную комнату. Хотела было пустить воду, но передумала: ее кожа все еще хранила его запах. Джина прошла в спальню и растянулась под прохладными простынями. Она поступила с Руфусом плохо, обошлась с ним как с сутенером, в ответ на что он назвал ее шлюхой. Странно, но ее это не разозлило. Разнеженное тело отказывалось внимать доводам рассудка.
Раз уж все со вчерашнего вечера пошло наперекосяк, Джина решила расслабиться и вместо обычной чашки кофе, которую ей приносили в библиотеку, позавтракать в постели. Она позвонила по внутреннему телефону на кухню, и вскоре появилась Низа с уставленным тарелками подносом, здесь были грейпфрут, намазанные маслом тосты, клубничное варенье и чашка горячего кофе. Джина ела медленно, наслаждаясь несвойственным ей бездельем. Потом, даже не заглянув в утреннюю газету, она нажала кнопку прямой связи с секретаршей.
— Знаешь, Моника, я решила не приходить сегодня на работу.
— Вы себя плохо чувствуете? — тут же вскинулась та.
— Напротив, я чувствую себя великолепно, — ответила Джина. — А что?
— Ну, сегодня у вас важная встреча…
— Помню.
— Потом вы обедаете с банкиром Стефеном Монтегю, а в три часа придет Сандра Мастерс, журналистка.
— Свяжись со всеми и скажи им, что я на один день улетела в Париж. Хорошо?
— Хорошо. — Моника сникла. — Сандра Мастерс будет брюзжать.
— Пусть себе брюзжит сколько вздумается. Репортеры нуждаются во мне гораздо больше, чем я в них.
— Да, несомненно.
— И еще одно, Моника. Ни одного звонка мне домой. Только в случае неотложной необходимости.
— Я позабочусь об этом.
— Моника!
— Да, миссис Гибсон?
— Если позвонит Руфус Картрайт, скажи ему, чтобы перезвонил сюда.
— Конечно, миссис Гибсон.
Ну и дела! Холодная, несгибаемая Джина Гибсон сдалась. И кому? Руфусу Картрайту! Не самый удачный выбор, мрачно подумала Моника, положив трубку, даже опасный!..
А Джина тем временем снова откинулась на подушки и задремала. Проспала часа два, а когда проснулась, задумалась.
Руфус Картрайт слишком много о ней знает. Откуда, интересно, ему стало известно о Моргане и Кейт? И с какой стати он упомянул отдел по расследованию убийств? Что за всем этим кроется?
Джина выскользнула из кровати и заметалась по спальне, словно тигрица в клетке. Все ясно: Руфус поступил именно так, как поступила бы на его месте она сама, — нанял частных детективов.
А может, ему обо всем рассказала Кейт? Нет, он же с ней не встречался. Ничего, когда они опять увидятся — а это будет сегодня вечером, конечно, — она поинтересуется, что Руфус выяснил о Кейт. Снова забравшись в постель, Джина принялась ждать его звонка.
Сидя в своем офисе на пятнадцатом этаже, Руфус никак не мог сосредоточиться. Каждые десять минут он хватал телефонную трубку, но тут же бросал ее на рычаг. Только страшным усилием воли он заставил себя удержаться от звонка Джине. В голову лезли непрошеные воспоминания о том, как изменился прошлой ночью ее голос, снова став нежным и бархатным… Но нет, звонить он ей не будет, иначе задуманная месть пойдет псу под хвост.
