Кэтрин казалось, что однажды она уже играла в такой сцене: положила Мелиссу в кровать, спустилась вниз, где ее ожидал Клей. Он сидел во вращающемся кресле. На нем по-прежнему было пальто. Одной ногой он упирался в перекладину стула напротив, беспечно облокотившись на край стола. Что-то привлекло внимание Кэтрин, что-то, что он вращал между большим и указательным пальцами, что-то зеленое. Он молча вращал им — назад и вперед, вперед и назад, — это приковывало ее взгляд, как часы гипнотизера. Потом вещь остановилась, и она поняла, что это была веточка омелы.
Уставившись на нее, она произнесла, заикаясь:
— Ре-ребенок…
— Забудь о ребенке, — мягко приказал он.
— Ты хочешь чего-нибудь выпить? — глупо спросила она.
— А ты?
Ее глаза были прикованы к его глазам, серым, неулыбающимся. Нависла тишина, моментально окутывая ее. Потом, не пошевелив ни одним мускулом, он сказал:
— Ты знаешь, чего я хочу, Кэтрин.
Она посмотрела на свои ступни.
— Да. — Она как будто превратилась в соляной столб. Почему он не сделал движения? Почему он не подходит к ней?
— Хотя тебе известно, сколько раз ты меня отвергала?
— Да, восемь.
Признаваясь в этом, она почувствовала, как кровь хлынула к лицу. Она подняла на него глаза и прочла в его взгляде цену каждого отказа. И в тишине омела снова начала вращаться.
— Мне не хочется, чтобы это повторилось в девятый раз, — наконец сказал он.
— Мне тоже не хочется.
— Тогда подойди ко мне, Кэтрин, — пригласил он, протягивая навстречу руки, ожидая.
— Ты знаешь, каковы мои условия.
— Да, знаю. — Он продолжал держать руки, приглашая ее к себе.
— Тогда… тогда… — Она чувствовала, что задыхается. Разве он еще не понял?
— Тогда скажи это?
— Да, сначала скажи, — умоляла она, глядя на его длинные, прекрасные пальцы, ожидающие ладони.
— Иди сюда, чтобы я мог сказать это ближе. — Он сказал почти шепотом.
Медленно, медленно она протянула руки, касаясь пальцами кончиков его пальцев. Он не пошевелил ими до тех пор, пока она сама не преодолела расстояние между ними, говоря ему, что она тоже хочет, а ее холодная ладонь скользила по его теплой ладони. Медленно его пальцы сомкнулись на ее пальцах, и он так же медленно притянул ее к себе. Ее сердце бешено колотилось, а глаза были прикованы к его глазам, когда он притягивал ее к себе, устраивая между раскрытых ног, а одной ногой продолжал упираться в перекладину стула. Не было сомнения в том, чего он хотел. Его упругость и жар говорили об этом сами. Он крепко прижал ее к себе, а потом прильнул губами к ее губам. Веточка омелы затерялась где-то в ее волосах. Она чувствовала на ягодицах его теплые, твердые руки, которые крепко держали ее, И она чувствовала, что его теплота и упругость разливается по ее животу. Поцелуй стал ищущим и жарким, похожим на дикое выжимание губ и языков, она слышала, как встретились их зубы, потом почувствовала вкус крови, но не думала о том, кому она принадлежала. Он взялся обеими руками за ее лицо, потом резко отстранил ее от себя, мучительно заглянув в глаза.
— Я люблю тебя, Кэтрин, я люблю тебя. Почему мне понадобилось столько времени, чтобы понять это?
— О Клей, пообещай мне, что ты никогда больше не оставишь меня!
— Я обещаю, обещаю, обещаю…
Она с такой силой бросилась к нему, не дав возможности закончить говорить, что он хрюкнул. Он снова притянул к себе ее длинное, гладкое, нежное тело. Она чувствовала, как он поднял колено и потер им властно по ее бедру, закинув ее руки себе на шею. Он описал круг в кресле, потом она почувствовала, что ее ноги отрываются от пола. Наполовину наклоняясь, наполовину падая, одним движением он прижал ее к краю стола. Стол врезался ей в плечи, и она оттолкнула его, повернула, увлекая его вместе с собой в краткое путешествие на вращающемся кресле. Потом она снова стояла на полу между раскрытыми коленями Клея. Они целовались, прижавшись друг к другу и чувствуя тепло, и, пока они это делали, кресло каким-то образом начало покачиваться назад и вперед, назад и вперед, почти как ветка омелы в руке Клея. И каждый раз, когда кресло раскачивалось, напряженное тело Клея соблазнительно терлось об ее тело, а она вставала на носки и встречала его. Она почувствовала, как его рука оставила ее волосы в покое и скользнула к застежке на ремне. Она смутно помнила, что, пытаясь помочь ему, подалась вперед. Ей было приятно ощущать его руку и чувствовать прикосновение к ремню, когда он падал на пол. Одной рукой он расстегнул платье, потрогал кожу вокруг шеи, сначала пальцами, потом коснулся ее губами, потом все ниже и ниже, пока его рука не легла на низ ее живота. Он отклонился назад, чтобы посмотреть на нее, пока стаскивал платье с плеч. А когда он увидел под платьем тоненькое нижнее белье, он застонал и уткнулся лицом в пространство между трусиками и лифчиком, увлажняя кожу своим языком.
— Ты знал, что это белье было на мне в брачную ночь? — хрипло спросила она. Ее голос отдаленно напоминал привычный голос Кэтрин.
— Да? — Его глаза не отрывались от ее глаз, его руки скользнули по лепесткам лотоса вдоль края лифчика. — У нас сегодня будет брачная ночь. — Потом он обхватил ее сзади обеими руками, и она почувствовала, как лифчик стал тесным, потом свободным, потом куда-то улетел в его руках. Его голова подалась вперед, в то время как она запрокинула голову назад. Он поцеловал ее грудь, и легкий стон вырвался из ее горла, когда его язык описал круг вокруг ее соска, потом он легонько коснулся соска зубами. Задыхаясь от наслаждения, она просунула пальцы в его мягкие волосы, привлекая его к своей другой, изголодавшейся груди. Забывшись, он слишком сильно потянул за сосок, так что она вздрогнула, ее ноздри сузились. Откуда-то из глубины послышался звук извинения, и он продолжал сосать осторожнее. Из глубины тела вылились наружу чувства, и она нетерпеливо начала стаскивать с плеч пальто, в котором он по-прежнему находился. Не отрывая губ от ее тела, он освободил свои руки, позволил, чтобы она сняла пальто и бросила. За пальто последовал спортивный пиджак. Лаская носами друг друга, целуя куда попало, он старался развязать свой галстук, а она расстегивала пуговицы на его рубашке. Потом все это присоединилось к вещам на полу. Одной рукой он притянул ее к себе. Ее голые груди касались его голой груди. Потом он отстранился от нее и смотрел на свои руки, которыми обнимал ее груди. Он положил одну руку на ее живот и, скользнув под ее бикини, прикоснулся к интимным местам.
— Ты не хочешь, чтобы я снял все остальное? — спросил он, водя носом по ее шее, касаясь ее языком, ощущая сейчас даже вкус духов.
— Мы находимся посредине кухни, Клей.
