Слишком живо припомнив множество споров из-за этого его единственного увлечения, Каролин снова пережила глухую боль отторжения, которую постоянно испытывала во время их совместного проживания.
Эта боль усилилась, и Каролин расплакалась, посылая в адрес Александра проклятия.
Она, как и прежде, проклинала его за то, что стремление к успеху убило в нем все живые человеческие чувства. Он видел перед собой только работу - и служил только ей.
По прошествии лет Каролин, конечно, признала горькую правду, что ее реакция тогда была незрелой, как незрелой была и она сама, все еще цепляющаяся, в силу юного возраста, за иллюзию, что Александр - ее герой, ее рыцарь.
Грустный смешок осознания неправоты, рожденного жизненным опытом, раздался в тихой комнате.
Жизненный опыт теперь подсказывал ей вопрос: ну зачем ему, герою и рыцарю, выбирать себе спутницей жизни впечатлительную девочку, какой она была в восемнадцать лет?
Каролин знала, что она больше не та девочка с глазами-звездами. Она взрослая, знающая цену людям и жизни, она - женщина. Она изменилась.
А изменился ли Александр?
Тот Александр, которого она знала и с которым жила, пальцем бы не шевельнул, чтобы помочь.
Сегодняшний Александр сделал это без колебаний.
Тот Александр, которого она знала и с которым жила, и не подумал бы принести цветы.
Сегодняшний Александр сделал это.
Эти мысли вернули ее к прошедшему вечеру.
Когда на кухне был полный порядок, Александр предложил Каролин и Джесси поиграть в «Монополию» и довел обеих до банкротства.
О да, Александр - на редкость обаятельный гость, в ужасе признала она. Его шутки и поддразниванье привели Джесси в состояние почти беспрерывного хихиканья и, боялась Каролин, полной очарованности.
Джесси была настолько покорена им, что Каролин становилось страшно за дочь.
Вечер подходил к концу - к немалому облегчению Каролин - и они складывали фишки в коробку, когда Алекс совершил промах, небрежно упомянув о планах, которые были у них с Джесси на следующее утро.
- Итак, встречаемся завтра рано утром, - сказал он, улыбаясь, Джесси. - Отлично?
- Отлично, - невинно ответила та, кладя свою фишку в коробку.
Каролин переспросила:
- Завтра утром? Что завтра утром? - Она строго посмотрела на Алекса и Джесси.
- Алекс со мной идем за ракушками, - ответила Джесси, посылая улыбку их гостю.
- Мы с Алексом, - автоматически поправила Каролин, еще не поняв, в чем дело. - Нет, юная леди, вы завтра утром не идете за ракушками. Вы идете в воскресную школу, а потом в церковь.
- Но, мама, - захныкала Джесси. - Я же не знаю, сколько здесь пробудет Алекс, а в понедельник я пойду в школу. Ну можно я пропущу воскресенье?
Покачав головой, Каролин открыла было рот, чтобы отвергнуть мольбы, но Алекс, повторив ее движение головой, вступил раньше:
- Минутку, Джесси, ты ни слова не сказала мне о воскресной школе и церкви.
- Прости, пожалуйста, - вздохнула Джесси, опустив голову и демонстрируя полное раскаяние. - Мне так хотелось пойти с тобой за ракушками, что я, наверное, забыла, что завтра воскресенье.
- Да, завтра - воскресенье, и… - грозно начала Каролин, только чтобы прервать Алекса, узурпировавшего, по ее мнению, родительский авторитет.
- И ты, как обычно, пойдешь в воскресную школу и церковь, - сказал он более мягким тоном. - Мы можем пойти позже, когда ты вернешься из церкви.
- После воскресного обеда, - вставила Каролин, наращивая свой авторитет.
Губы Александра сложились в некое подобие улыбки.
- Да, после обеда, - повторил он.
Каролин почувствовала страстное желание шлепнуть его, но сдержалась.
- Алекс придет к нам обедать?
Вопрос Джесси поставил Каролин в ужасное положение. Ей отчаянно хотелось ради собственного спокойствия отказать в приглашении. Однако как она откажется пригласить Алекса на обед, если он планирует провести весь остаток дня с Джесси? Конечно, она не может. Итак… Сохраняя на лице ласковое выражение, она вздохнула и произнесла:
- Конечно, можно пригласить Алекса на обед. - (Лицо девочки засияло.) - Разумеется, если у него нет других планов…
- С огромным удовольствием присоединюсь к вам. Я много лет не наслаждался домашним воскресным обедом. Большое спасибо.
К тому времени, когда Алекс наконец распрощался, Джесси была влюблена в него по уши.
Легко понять, размышляла Каролин, оглашая вздохами тихую комнату. Не она ли пала четырнадцать лет назад под чарами Александра, лишь увидев его и поговорив с ним?
Четырнадцать лет назад?
Насмешка над собой всплыла из глубин подсознания Каролин. А как сейчас? Как насчет повторяющихся приступов трепета в течение всего вечера?
Он был слишком близко, оборонялась Каролин от внутреннего голоса. Обычная реакция на уровне физиологии.
Она уткнулась лицом в подушку. С глаз долой - из сердца вон.
Ага, нашептывал насмешливый голос. А теперь объясни, почему не можешь заснуть, откуда все тот же трепет и постоянное чувство пустоты, той пустоты, которую мог заполнить только Александр?
Этот внутренний голос пробудил поток чувственной памяти.
Каролин задрожала, вспомнив губы Александра, касающиеся ее губ, его язык, требующий ее отклика, его руки, воспламеняющие ее.
В один прекрасный момент она почувствовала силу его стройного мускулистого тела, требующего всего, что она может отдать.
Ее тихая мольба звучала в летнем ночном воздухе. Она не может без него, ей пусто без него.
Насмешливый голос внутри отзывался на ее мольбу притворным смехом.
Господи, беспомощно думала Каролин, поджимая ноги в бесплодных попытках облегчить свою боль и страсть…
Так как знала, что насмешливый голос прав.
Сон не шел к Алексу.
Проклиная все на свете, он сбросил одеяло, поднялся и встал у окна, в расстройстве разглядывая освещенный луной океан.
Каролин все так же красива и притягательна, как четырнадцать лет назад…
Нет. Алекс встряхнул головой. Сейчас она даже более красива и притягательна.
По- прежнему ли она считает его рабом амбиций?
А почему бы ей так не думать, если это подлинная правда?…
По крайней мере, уточнил Алекс, он рабски подчинялся интересам карьеры, пока не столкнулся нос к носу с маленьким бесенком с ангельским личиком.
С ребенком Каролин.
Алекс поморщился от слишком живых воспоминаний того, как Каролин умоляла подарить ей ребенка. Она обожала детей и говорила, что мечтает иметь не меньше трех. Он отказывал, заявляя, что им нужно уделить какое-то время себе, прежде чем заводить детей, но втайне считая, что она слишком молода, чтобы принимать на себя обузу материнства. Честно говоря, он просто желал свободы. Хотел пожить как потребитель.
