— Всё отлично, — заверила его Женя.
Странным образом его присутствие успокаивало. Этот человеческий доктор и собачий тренер умел вызывать доверие своими мягкими манерами и внимательным отношением. Не предлагая Жене руки, он жестом указал на дорожку, ведущую к дому:
— Прошу вас.
Как истинный джентльмен он двинулся немного позади неё. За ними пристроился Влад с чемоданчиком.
Ветер трепал волосы, сладкий смолистый запах нагретых сосен смешивался с ароматом цветущих роз. Жужжали пчёлы, шумели кроны деревьев. Остро кольнула мысль о том, как здорово было бы оказаться в таком прекрасном месте не с малознакомыми мужчинами, имевшими экстравагантные причуды, а с милым и родным Яном. Сколько удовольствия они бы получили от отдыха на уединённом благоустроенном островке. Как бы горячо они любили друг друга под сенью величавых сосен.
Левент не повёл её ко главному входу, а открыл одну из неприметных дверей в торце здания. Они попали в коридор, напоминавший гостиничный. На полу лежала ковровая дорожка, на стенах горели однотипные светильники. В противоположном конце коридора располагалась дверь, выкрашенная в яркий красный цвет. Женя огляделась и увидела номера на дверях комнат. Точно, это было что-то вроде мини-гостиницы, устроенной в крыле хозяйского дома.
Левент толкнул дверь под номером «3» и пропустил Женю в комнату. Это оказался добротный стандартный номер, тянувший на четыре звезды: двуспальная кровать в алькове, диван со столиком у окна, кухонный уголок с чайником, посудой и мини-холодильником. Слева от входа располагался санузел. Единственное, чего не было, — телевизора, телефона и прочих средств связи. Очевидно, собакам такие вещи не полагались.
Влад поставил Женин чемоданчик у шкафа и покинул помещение. Левент быстро прошёл к окну и распахнул его. Шторы тут же надулись от свежего ветра.
— Надеюсь, вам здесь будет удобно, — сказал Левент. — Если что-то нужно, не стесняйтесь, обращайтесь ко мне, вам доставят всё необходимое.
Кроме её мобильного телефона, разумеется. Не стоило даже спрашивать.
— У вас есть полчаса, — продолжил он. — Примите душ, выпейте чаю и приходите в комнату подготовки — она за красной дверью в конце коридора. Я вас там встречу и познакомлю с другими обитателями дома. Мы вас ждём с самого утра, и некоторые уже подпрыгивают от нетерпения.
Вряд ли он имел в виду Сергея Сергеевича. Скорее всего, речь шла о других «сучках». Кто-то же поселился в комнатах под номерами «1» и «2»? Женя нашла в себе силы улыбнуться. И спросила о том, что волновало её больше всего:
— Что мне надеть?
— Ничего. Приходите без одежды. И помните, за красной дверью вы не имеете права разговаривать и ходить на двух ногах.
15. Собачья одежда
Она тщательно намылилась и смыла пену с тела. Затем повторила. Подсознательно ей казалось, что она недостаточно чистая, но разумом она понимала, что просто боится выходить на люди голой.
С другой стороны, она знала, что ей придётся это сделать. Хочет она или не хочет, боится или не боится — это значения не имело. Где-то в недрах дома хранился сейф с убийственным компроматом на человека, который в этой стране решал всё. Её цель — найти сейф, взломать его, похитить компромат (или сфотографировать его) и передать документы Яну.
Ничего сложного. Она справится. Её любимый человек обретёт свободу и вернётся на родину. Рука по привычке потянулась к безымянному пальцу, но помолвочного кольца там не было. Оно осталось дома, за тысячи километров от Тихой гавани.
Стоя в ванной у зеркала, Женя заплела волосы в тугую косу и перекинула за спину. Резиночка ударила её по лопатке. Она повела плечами и окинула себя «чужим» взглядом — таким, каким на неё мог бы смотреть незнакомый человек. Фигура не вызывала никаких вопросов — стройная и женственная, грудь упругая, живот подтянутый. Единственное, что её беспокоило, — вид с тыла. Она повернулась задом к зеркалу, наклонилась и обернулась: ягодицы раздвинулись, обнажив половые губы и анус. Она попробовала сжать мышцы, но это мало что изменило: все её прелести были видны как на ладони. Женя вздохнула и выпрямилась. Наверное, в этом и заключалась игра, — в покорности и предельной открытости. В спокойном, «животном» принятии своей наготы. В доверии к людям, которые будут на тебя смотреть. Аглая доверяла своим «хозяевам», а Женя — нет. Ей было стыдно, противно и тошно обнажаться перед чужими людьми.
— Это ненадолго, — прошептала она своему отражению. — Если повезёт, через пару дней всё закончится.
Босая и голая, она вышла из своей комнаты и дошла до красной двери. Ковровая дорожка заглушала её неуверенные шаги. На секунду Женя остановилась, вдохнула несколько раз во всю глубину лёгких и толкнула дверь. Зашла в какое-то большое светлое помещение и сразу же опустилась на колени. Села попой на пятки, сложила руки на бёдрах и уставилась в пол. Сердце билось так сильно, словно она взбежала на десятый этаж без лифта, перед глазами плыло. Она не ожидала, что так болезненно отреагирует на начало игры. В мыслях и фантазиях это не выглядело таким чудовищным унижением, каким оказалось в реальности.
Она переоценила свою психологическую выдержку.
— А вот и новенькая! — донёсся до неё голос Левента.
Откуда он появился, Женя не заметила. Она видела только грубые ботинки, топтавшие пушистый ковёр, и мощные икры в кожаных брюках. Левент положил руку ей на затылок и чуть надавил, побуждая двигаться:
— Пойдём, я тебя одену.
И хотя он говорил спокойным голосом, похожим на тот, каким врач говорит с испуганным пациентом, Женя ощутила, как по всему телу пробежала дрожь. Волоски на руках и ногах вздыбились, дыхание участилось, во рту пересохло. Он называл её на «ты»! Ещё полчаса назад Левент был учтивым джентльменом, кардиологом и владельцем столичной клиники, теперь же он стал собачьим тренером, а она — собакой. Отношения между ними мгновенно изменились. Он имел право называть её на «ты», одевать и раздевать, трогать в любых местах и отдавать приказы, а она имела право лишь подчиняться. Она согласилась себя дегуманизировать, не осознавая в полной мере, что это значит, а сейчас не могла справиться с реакцией организма.
Левент двинулся к спортивному мату, лежавшему в центре комнаты. Женя поползла следом. Ковёр, несмотря на пушистость, оказался мягким, шелковистым и удобным для ползания на коленках. Левент указал на мат, и Женя села на него.
— Давай лапу, — сказал Левент.
Женя вытянула одну руку, и он надел на неё перчатку в виде большой собачьей лапы. Кожаная, чёрная, с бархатными подушечками на ладони, она затягивалась на запястье ремешком и полностью скрывала кисть. В такой перчатке можно было ползать, но взять стакан воды или откинуть волосы с лица не получилось бы. Когда вторая перчатка была надета, Женя поняла, что рук у неё больше нет, — у неё были собачьи лапы, не приспособленные для человеческих дел. И даже снять их самостоятельно она не могла — не зубами же расстёгивать ремешки? Ей понадобится помощь, чтобы вернуть свои руки. Она потеряла не только человеческое достоинство, но и свободу.
— Заднюю лапу, — скомандовал Левент.
Неловко развернувшись на мате, Женя протянула ногу. Левент надел кожаный наколенник, застегнув его в двух местах, — на бедре и голени. На застёжках Женя заметила железные карабины: при желании можно было подтянуть ступни к ягодицам и накрепко их зафиксировать. Если хозяин захочет это сделать, она даже ползать не сможет — она будет ковылять на коленках, как на обрубках.
Воздух словно сгустился, дышать стало нечем. Пока Левент быстро и сноровисто затягивал наколенник на второй ноге, Женя боролась с подступавшей паникой. Она лишилась рук, а теперь ещё и ног. Она стала беспомощной и зависимой от… хозяина. Пора было привыкать к этому слову.
Когда Левент покончил с наколенниками, он надел ей на ступни носки, похожие на лапы. А затем принёс собачью маску. Она полностью закрывала лицо, имитируя вытянутый нос собаки, и оставляла на виду только глаза. На макушке торчком стояли уши — весьма реалистичные. Маска была сделана из неопрена, который комфортно прилегал к лицу. Пока Левент возился с застёжкой на затылке, Женя думала, как поступить, если её стошнит. Не хотелось бы, чтобы рвота осталась в полости собачьего носа, — это неприятно и опасно: можно захлебнуться. А быстро сорвать маску не получится — у неё теперь лапки, а не руки.
