И хорошо, если она просто что-то не поделила с девчонками. Куда хуже, если подбила пацанов украсть реактивы из лаборатории и провести какой-нибудь эксперимент. Вот уж Менделеев недоделанный в юбке!
Как следует вникнуть в ситуацию и устроить моей любимой катастрофе допрос с пристрастием мешают медленно разъезжающиеся двери лифта и вваливающиеся внутрь подростки. Особенно вихрастый лопоухий мальчишка с щенком алабая на потертом светло-коричневом поводке. Пес заливается звонким лаем, припадает на передние лапы и, решив, что я не против с ним поиграть, допрыгивает до середины моего бедра, оставляя на светло-серых джинсах мокрые грязные разводы.
Под приглушенный Леркин смех и сигнал, сообщающий, что мы доехали до девятого этажа, мы покидаем веселую компанию и идем на запах выпечки, расползшийся по всему коридору. А дома нас ждет довольная мама с облачком муки на кончике вздернутого курносого носа, разрезающая на идеально ровные треугольники пирог с сыром и зеленью.
Когда-то давно холодными зимними вечерами мы часто устраивали семейные ужины. В той жизни папа любил маму, хвалил ее стряпню и не отлучался под любым, надуманным или нет, предлогом к любовнице. Высокой длинноногой секретарше Александре, которую в фирму устроили по протекции лучшего друга отца.
– Мыть руки и за стол, – командует мама, а я не могу удержаться от того, чтобы не приподнять ее над землей и не покружить.
Пожалуй, из нас троих она больше всего нуждается в поддержке, хоть и храбрится и старается не показывать, как тяжело ей дается развод и переезд. Я старательно делаю вид, что не замечаю, как она иногда плачет по ночам в подушку, и периодически мечтаю сломать нос собственному отцу еще раз.
После небольшого промедления мы рассаживаемся за круглым белым столом, на котором пока нет ни единого пятнышка или царапинки, и с аппетитом накидываемся и на пирог, и на запеченное мясо, и на маринованные помидоры, закатанные мамой по бабушкиному рецепту.
Я увлеченно делюсь с родными женщинами новостями о том, что успешно прошел отбор и снова буду тренироваться в сборной по плаванию. Изредка отвлекаюсь на телефон, отбивая Славе очередное сообщение. И проношу кусок пирога мимо рта, когда трель дверного звонка ударяется в барабанные перепонки.
– Тимур, ты кого-то ждешь? – спрашивает мама, переглянувшись с Леркой, а я неопределенно пожимаю плечами. Потому что единственный человек, которого я бы хотел видеть в нашем тесном семейном кругу, сейчас лежит в постели, укрывшись одеялом, и переписывается со мной.
– Нет.
Как самая любопытная, малая выскакивает из-за стола и с визгом бежит открывать, предполагая, что это курьер привез ей свитер, который она заказывала. Только человек, появляющийся спустя пару минут на пороге нашей небольшой светлой кухни, к службе доставки не имеет никакого отношения.
– Здравствуй, Кирилл. Мой руки и садись, – расплывается в гостеприимной улыбке мама, приветствуя моего друга, застенчиво краснеет мелкая, занимая место рядом со мной, ну, а я хлопаю себя по лбу.
Надо же было забыть, что позвал Шилова на новоселье неделю назад.
– Добрый вечер, Надежда Сергеевна.
Кир передает моей родительнице большую коробку с шоколадным тортом, затем достает из глянцевого черного пакета бутылку дорогого шампанского и под аккомпанемент восторженных вздохов в исполнении женщин откупоривает пробку со звонким хлопком.
Разливая пенящийся напиток в хрустальные бокалы на тонких изящных ножках, он попутно отпускает несколько комплиментов маме и отмечает, как повзрослела мелкая с его последнего визита к нам в Питер. При этом Шилов хитро подмигивает Лерке, отчего та снова краснеет и утыкает неподвижный взгляд в нарядную белоснежную скатерть, пытаясь что-то там найти. А мне хочется от всей души стукнуть друга, чтобы не морочил сестренке голову. Насколько мне известно, ее глупая детская влюбленность давно канула в Лету, и не стоит ее воскрешать.
– Я рад, что вы все теперь в Москве! Будем теперь вместе с Тимуром соревнования выигрывать, – как будто почувствовав перемену моего настроения, товарищ усаживается рядом с мамой и больше не обращает внимания на вздернувшую подбородок Валерию. А еще светится таким неподдельным счастьем, что мне становится неудобно за секрет, который я все еще от него утаиваю.
– Как дома, Кирюш?
Всегда любившая Кирилла, почти как родного сына мать, взъерошивает его шевелюру и торопится наполнить пустую тарелку едой. Никто никогда не уходил от Надежды Сергеевны Громовой голодным, и уплетающий румяный сытный пирог за обе щеки Шилов не исключение.
Ненадолго оторвавшись от умопомрачительной выпечки, приятель в красках повествует о родительском отпуске, изощренно ругается на аэропорт, отправивший их чемоданы вместо Москвы в Бангладеш, и сетует на неприветливых угрюмых стюардесс. Плавно уводит повествование к его достижениям в сборной по плаванию и заканчивает рассказ планами об участии в программе по обмену с каким-то Британским вузом. Но половину фраз я пропускаю мимо ушей, залипая на значке «онлайн», горящим рядом с профилем Славки.
И, пока Кир описывает все плюсы пребывания за границей, мои пальцы сами набирают короткое сообщение Авериной.
«Ты же полчаса назад легла».
Ответ прилетает спустя пару секунд, и я ожидаемо отвечаю невпопад на заданный вопрос, игнорируя выразительное покашливание.
«Почему-то не могу уснуть».
«Хочешь, я к тебе приеду?».
«Да».
Наверное, сейчас я выгляжу как полный идиот с широкой улыбкой на пол лица, потому что мелкая фыркает и тихо хихикает, косясь на мой мигающий оповещениями гаджет. Шилов, наоборот, задумчиво меня изучает, пытаясь разгадать причину моего странного за столом поведения.
Обычно я предельно собран, активно поддерживаю беседу и обязательно вставляю едкие саркастичные ремарки. Сегодня же я молчал весь ужин и под конец намертво залип в телефоне, напрочь выпав из реальности. Что, безусловно, не вписывается в привычную картину Кирюхиного мира.
В коридор мы протискиваемся одновременно, синхронно ныряем я – в свою потертую куртку, Шилов – в модную дубленку и так же одновременно шнуруем ботинки. Кир напоследок обнимает маму и обещает заскочить на следующей неделе на «Медовик», а я выдаю что-то неопределенное и выскальзываю в коридор прежде, чем меня начнут о чем-то расспрашивать.
В сверкающем чистотой сером лифте между нами с другом простирается вязкая неуютная тишина, которую я точно не хочу нарушать первым. Оцениваю свое растрепанное отражение в зеркале, вижу горячечный блеск в глубине собственных глаз и отчетливо слышу, как стремительно разгоняется пульс.
В таком же неловком молчании мы доезжаем до первого этажа и выходим на улицу, ежась от мороза, покалывающего кожу, и останавливаемся друг напротив друга метрах в ста от припаркованной машины Шилова.
– Гром, ты какой-то странный последнее время, – задумчиво роняет Кирилл после непродолжительной заминки и явно хочет курить, шаря по карманам узких дизайнерских джинсов.
– Нормально все, – я пожимаю плечами и скрещиваю на груди руки, невольно отгораживаясь от товарища.
Мы обязательно все обсудим. Только не здесь. Не сейчас.
– У тебя девушка появилась? – бьет не в бровь, а в глаз Шилов, демонстрируя проницательность, и больше не кажется расслабленным балагуром-шутником, коим его привыкла лицезреть вся группа.
– Да.
– Подбросить?
– Нет, спасибо. Тебе не по пути, – отказываюсь я и, быстро пожав другу руку, направляюсь в сторону ворот, чувствуя, как между лопаток ввинчивается чужой любопытный взгляд.
Глава 12
Слава
Вот уже целых пятнадцать минут я бездумно пялюсь в потолок, считая овец, а сна ни в одном глазу. Сегодня родители в кои-то веки оторвались от сотни своих дел, отложили переговоры и встречи и долго, с чувством, расстановкой крутили мои мозги в словесной мясорубке. Читали нотации о важности высшего образования, обвиняли в недостаточном прилежании и приводили в пример свою отличную учебу.
