А остальные?
Что с ними делать?
Недолго думая, открываю дверь и первая выхожу из машины. Девушка красива в любой одежде. И пофиг, что она чем-то смахивает на гнома.
– Мне тоже в магазин нужно. Еда в холодильнике закончилась. А в выборе продуктов я тебе не доверяю.
– Чипсы – это не еда, Комиссарова.
Не смотря на парня, я знаю, что он за моей спиной идет и улыбается.
– Но и ты сейчас больше на хомяка похожа, чем на человека. Можешь травиться чем угодно.
– Спасибо, Артёмка. Ты сегодня такой добрый и много разговариваешь. Это подозрительно. Обычно же просто взглядом убиваешь, а тут…
Не обращая внимания на взгляды кассиров и покупателей, беру в руки тележку и иду вглубь магазина, проходя мимо полок с чипсами. Сегодня что-то они своими красивыми упаковками меня не привлекали. Старею, наверное. Или после бассейна еще в себя не пришла. Любой вариант, но только не тот, где я восприняла всерьез издевку Козловского.
Мне все равно на его мнение.
– Ты меня не настолько знаешь, Комиссарова, чтобы делать выводы.
– Почему же? Я знаю, что ты раб своей работы, борец за здоровое питание, несколько раз в неделю занимаешься спортом, еще ты чистюля до мозга костей и домосед. Про отношения с бабами твоими я промолчу. Не люблю совать нос в чужую личную жизнь.
– Неужели? Не любишь?
В мою тележку летит бутылка кефира, и это не я ее туда кинула.
– Эй, это моя телега. Не надо смущать мою колбасу своим кефиром.
– Скажи, а ты можешь думать, прежде чем начать возмущаться?
– Не знаю. Могу, наверное.
– Попробуй. Но если не можешь, то я объясню: ты в одном халате ходишь по магазину. Телефона с собой у тебя нет, потому что ты про него и не вспомнила, а я бросил его на заднее сиденье машины. Денег тоже нет, если ты, конечно, перед уходом не обчистила своего Тимурку. Не обчищала?
Что?
Как он смеет?
Так, на фиг мне не сдалась его квартира. Жить с человеком, который считает, что я могу быть потенциальной воровкой, я не собираюсь. Сегодня же соберу вещи и свалю из его логова.
– Знаешь что, Козловский? Пошел ты.
Отталкиваю в сторону тележку и с гордо поднятой головой иду к выходу.
Обидно. Да так сильно, что плакать захотелось.
К черту все. И мечты к черту, и Козловского туда же, в самый жаркий котел.
– Стой!
Ага. Разбежалась.
– Комиссарова, тормози.
И не подумаю. Наоборот, плечи распрямила, пусть не думает, что у него силенок хватило меня обидеть.
– Влада!
И почему я такая медленная?
Шла бы быстрее, то меня не поймали бы точно возле машины.
Если он сейчас скажет, что пошутил, то я тапком его огрею. Благо они огромные. Уверена, козлине будет больно.
– Остановись.
Могу еще поясом задушить. Или сесть за руль его тачки и въехать в мусорку. Мало. Надо его связать и жирными котлетами накормить. Мозг придумывал план мести, когда меня за руку поймали.
– Чего тебе? Не договорил? Или новое что-то придумал? – злюсь еще сильнее. – Козловский, если не хочешь получить удар в нос, то лучше тебе отпустить мою руку.
– Удар в нос я заслужил. Если тебе станет легче после этого, вперед. Но… Я не хотел тебя обидеть. Сам не понял, почему так сказал. Прости.
Станиславский бы точно поверил.
И судя по взгляду, Артём не играл.
Кажется, он вообще играть не умеет.
Мне бы оттолкнуть его, двинуть коленом, сказать, что он будет гореть в аду и меня вспоминать, но вместо этого говорю:
– Купи котлет, Козловский. И газировку. Сегодня у тебя ночной дожор.
Артём извинился. Сам. Без моих угроз и пыток.
Такое событие нужно отпраздновать.
13.
- Так, ребенок, не дави на жалось, если я сейчас ныть начну, всем миром реветь будем. – Смеется в трубку тетя Надя, и этот веселый смех можно расценить как: у тебя нет выбора, Влада. – Картина – это мой подарок на годовщину свадьбы. Твоя поездка с Артемом к художнику – ваш подарок. Сама я приехать не смогу, Юра болеет и ведет себя, как трехлетний ребенок. Оставлю его одного, он мне это потом до самой смерти вспоминать будет. А проконтролировать надо. Мне на эту картину каждый день смотреть придется. Не хочу рисковать, и каждое утро на стене видеть бочку с ушами и моими глазами.
Закрываю глаза и падаю на подушку. Помочь маме Артема мне, конечно же, хотелось, но вот находиться в машине с ее горячо любимым сыночком особого желания не было. После его ночного «прости», я решила, что надо быть осторожной. Парень явно что-то задумал.
- Теть Надь, - устало выдыхаю в трубку, - Я уверена, Артем сам справится. Мне зачем ехать?
- Затем, что он ехать не хочет. Совещание у него какое-то важное, а заниматься ерундой не в его правилах.
- Так и сказал?
- Почти. В общем, тебя одну я просить не могу, ты города не знаешь, поэтому тебе надо уговорить Артема. Меня он не слушает, вырастила детину, а у тебя талант заставлять людей делать то, что ты захочешь. Давай, красавица, не подведи.
Эх, переоценивает меня тетя Надя. Проще слона заставить поверить, что он зеленый кузнечик, чем уговорить Козловского делать то, чего он не хочет. Неужели, она и правда верит, что у меня получится? Особенно сейчас, когда Артем уже не реагирует на мои уловки. Котлетки положили конец моей тирании. То есть, после них с моим соседом что-то произошло, и эти изменения меня напрягали.
В любом случае, остаться в комнате у меня не получится.
Женщина однажды помогла мне, теперь пришло время отдать ей долг.
Судя по звукам, Козловский все еще дома. Скорее всего сидит в гостиной и просит прощение теперь у своего желудка за то, что нагрузил его.
Видимо, придется его побеспокоить.
Комиссаровы трудностей не бояться. Если у Козловского совещание, то придется его отменить.
Ради мамы, конечно. Точно не от большой любви ко мне.
- Доброе утро! Я думала, ты уже на работе.
Артем отрывает взгляд от ноутбука, и смотрит на меня. Несколько секунд его взгляд блуждает по мне, и от этого мне как-то неловко становится. Он увидел на мне какой-то изъян, который я в зеркале не увидела? Почему так смотрит?
- Встречу перенесли. – Мне показалось, или он сейчас и правда улыбнулся? Нет, точно что-то задумал. – Твои курсы закончились или ты просто решила на них забить?
- После обеда поеду. – сажусь в кресло, перед этим схватив со стола кофе Козловского. – Вкусно. Спасибо.
- Не обожгись. – говорит Артем с явным намеком на обратное.
- Люблю заботливого Артема. – протягиваю, поджимая ноги. – Такой добрый, умный, понимающий, а как он может…
- Тебе мать звонила! – перебивает, захлопывая ноутбук. – Можешь не стараться. Еще раз я туда не поеду.
Еще раз?
Значит, он там уже был?
И почему мне об этом не рассказали?
- Художник попросил тебя попозировать? – стараюсь говорить серьезно, чтобы улыбкой не разозлить парня. – Я бы от такого предложения не отказалась.
- Серьезно?
- Почему нет? Если есть вероятность засветиться в Лувре, я от нее не откажусь. – выпаливаю я.
- Оскар, Лувр, какими еще фантазиями забита твоя голова?
Ох, знал бы он, как пару лет назад я полностью распланировала нашу свадьбу. Десятиметровая фата, облегающее платье, Козловский в белом костюме, чтобы все издалека видели, что он жених и к нему даже подходить нельзя.
- Я больше не фантазирую, теперь уверенно иду к поставленной цели.
Артем ухмыляется.
- Когда-то твоей целью был я.
Ой, а что сейчас происходит? Кто-то по прошлому соскучился?
- Это было давно и не правда. Обычная детская влюбленность, пора бы тебе уже забыть о ней. Сейчас мы повзрослели и вкусы изменились. Теперь собирайся, ты не хочешь, но ехать надо. Годовщина родителей, не обижай маму.
- И какой же у тебя теперь вкус?
- Что?
- Ты сказала: вкусы изменились. Поясни.
Это на него так котлеты подействовали?
А что будет, если он кастрюльку борща навернет?
