— Я знаю, что сегодня у тебя только совещание. Контракт подготовят, твоя помощь пока не нужна. Фирме не нужна, а вот мне… — мое ухо бессовестно прикусывают!
Более того, Чез на этом не останавливается! Одна горячая ладонь ложится на шею, легонько поглаживая её пальцами, вторая… вторая ползет к краю платья, заставляя сердце судорожно заходится.
— Дверь закрыл, — раздается хриплое, — я только… посмотрю, Нора. Маленькое сладкое искушение… Так, что у нас тут?
У меня мурашки по всему телу и волосы сейчас дыбом встанут от этого голоса! Можно соблазнять одним только тоном? А так, чтобы тело начало буквально сходит с ума?
Ладонь доползает до края платья и приподнимает его.
Вздох. Резкий, отрывистый. Непереводимая игра слов.
— Хочу тебя. Безумно! — его ладони уже каким-то образом оказались в районе выреза.
Они касаются меня сквозь платье, играют со мной, заставляя парить где-то в невесомости. Это сумасшествие. Жаркое. Обоюдное.
— И я… тебя. Не хочу больше ждать, — шепчу в перерывах между сумасшедшими поцелуями.
Мы не раздеваемся. Не идем до конца. Но так ещё острее, ещё желаннее, ещё более сумасшедше! До всхлипа. До закушенной губы. До стона. До чужого довольного рыка. До сладкой истомы.
Из зала совещаний я выхожу на подгибающихся ногах, а Чез сияет довольной ухмылкой застолбившего, наконец, свое законное место самца.
— Меня сегодня не будет, как и Норы Андреевны, — кидает на ресепшене, — и мы проделываем знакомый путь.
Парковка. Машина. Дорога.
— Может… поедем в какой-нибудь отель? — робкое предлагаю.
Да, я уже боюсь! Сейчас приедем, а там троюродная тетушка, дядя по материнской линии, брат, ещё кто-нибудь!
— Птичка моя, я до отеля не доживу. Замок поменял, — черные глаза горят таким предвкушением, что мне даже немного страшно.
— Надеюсь, что его не взломают, — бормочу тихо.
— В комнате тоже есть замок, — намекают мне.
Чез ведет быстро, но осторожно. Аккуратно. Дорога пролетает в мгновенье ока.
Теперь мы предельно внимательны. Сначала исследуем прихожую, потом прислушиваемся к тому, что творится на втором этаже… тишина. А потом… ураган по имени Чез буквально вжимает меня в стену гостиной, рывком пытаясь стащить платье и жадно пожирая глазами.
— Какая ты красивая, Нора. Моя Нора, — он смотри неожиданно ясно, серьезно.
Почти благоговейно. Так, что смущение пропадает, и я как будто распрямляюсь. Осознаю — я красива, я желанна. И буду желанна, даже если вместо весьма соблазнительного прозрачного комплекта на мне будут любимые слоники… ну, наверное! Я ведь и проверить как-нибудь могу… не сейчас…
Все мысли отступают. Уходят на второй план от этого урагана рук и губ.
Все совсем не страшно. Если с любимым — то, как на волне — взлетая высоко ввысь и рассыпаясь на брызги. Плача и смеясь, сходя с ума от восторга. Словно в самом священном действе сплетаясь не только телами — душами!
— Я люблю тебя. Запомни это, девочка моя — и никогда во мне не сомневайся. Я никогда не скажу эти слова впустую. Я говорю их первый раз. Тебе. Только тебе и для тебя, — Чез шепчет это на итальянском, перемежая слова с русскими.
Я лежу на нем, укутанная в чужое тело, как в плед, млея от теплого яркого чувства, которое греет в груди.
Поднимаю голову, серьезно смотря на жениха.
— Чез, и я…
Тишину квартиры разрывает пронзительный звонок моего телефона. Розенбаум радует слух и намекает, что отец вспомнил о блудной дочери.
Мы переглядываемся с Чезом — и вдруг хохочем. Отчаянно, заливисто, как двое малолеток, застигнутых на горячем. Вот прямо предчувствие же было! Ну все, вселенная! Мы тебя обыграли!
Часть 6. Моя «свекровь» и прочие неприятности
Папе тогда ответить все-таки пришлось — не так уж часто отец мне названивал и никогда — по пустякам. Он вообще меня с поступления в институт никак не контролировал.
Подошел, посмотрел, как я собираю вещи, чтобы рвануть в город, нахмурил кустистые брови и сказал:
— Ну все, Норка, ты у меня взрослая. Сама знаешь, чего надо делать, чего нет. Принесешь в подоле — сама себе жизнь сломаешь, но останавливать не буду. Учить тоже. Бесполезно это, учить. Все вы на своем опыте только учитесь, на своих граблях.
Это он про Аню, дочку тракториста нашего. Она была старше меня на пару лет, уехала тоже в город, радовалась, что вырвалась… а потом вернулась спустя год беременная и в слезах. Повелась на одного красавчика-мажора, она девчонка видная была. Чего уж он ей только не обещал, оказалось, только что звезд с неба… А потом опозорил и подставил так, что её из института выдворили. Говорят, что его невеста вроде бы постаралась, тоже королева красоты из местной тусовки. Только Аня про невесту понятия не имела. Хорошая девчонка, светлая, добрая.
Теперь с дочкой маленькой у отца живут, Аня не сдается, получает образование онлайн, надеется потом переехать в другой город. А на мужиков больше и не смотрит.
К чему это я? А к тому, что прививка от мужского внимания нашим девчонкам была знатная. Я так продержалась все пять лет института… ну, почти.
Хмыкаю на лежащего на постели Чеза. Тот отвечает мне белозубой улыбкой и поигрывает мускулами.
Отец как будто чувствовал что-то — начал зазывать меня к себе, говорит, старый я стал, давай приезжай, хоть увижу, как ты там живешь, а то и на праздники не выбралась. Стыдно мне было ужасно, признаю. Но как ему Чеза представить, если папа сразу же за ружье схватится? Не любит он богачей.
— Съездим к твоему отцу? — с некоторым нетерпением интересуется итальянец.
Никогда не видела мужчину, который так рьяно мечтает увидеться с родственниками своей девушки!
— Чез, не сейчас, — вздыхаю, чувствуя, как в груди при взгляде на это совершенство, которое буквально облизать хочется, начинают порхать целые ба-бочки — да-да, не бабочки, а как в Алисе в Зазеркалье! — Через месяц, как выйду на написание диплома, так и поеду. Отдохну от города как раз…
— Как думаешь, может быть нам купить загородный особняк? Тут есть отличные поселки, недалеко от леса и реки, я уже смотрел, — горячее дыхание Чеза обдало шею.
Мужчина встал, крепко обнимая меня ладонями за талию и прижимая к себе.
— Чез! — я задохнулась от странного ощущения нереальности.
Даже ноги задрожали. Так не бывает. Я не золушка, он не принц, мы в России, а не в волшебном мире, где сбываются мечты. Я только-только начала привыкать к мысли, что мы живем вместе, что эта роскошная квартира почти мой дом, но…
— Чересчур, да? Поторопился? — бархатный мужской голос ласкал каждый нервик в теле. — Ладно, прости, не буду настаивать.
— Вернемся к этому разговору после свадьбы… — мне показалось — или он действительно это сказал?
— Чез! Что ты там ещё распланировал?! — мой вопль, клянусь, был достаточно возмущенным.
Я девушка самостоятельная, последний раз мне командовали, что делать, ещё до выпускного в школе.
— Имена нашим детям, например, — в черных глазах моего итальянца, когда я все-таки обернулась, чтобы слегка стукнуть обнаглевшего мужчину, заплясали черти, — мальчика будут звать Бальтазар, а девочку — Бьянка.
— Бальтазар?! — как я ему ухо не откусила, не знаю!
Зато быстро вывернулась из загребущих рук, чувствуя, что сейчас просто лопну от негодования. Пар из ушей пойдет!
— Какой Бальтазар, Чез? У вас это семейное, издеваться над детьми? Ну кто, скажи, сейчас так ребенка назовет? Хотя имя красивое, признаю, но…
— Значит, против девочки Бьянки ты ничего не имеешь? — уточнил босс, сверкая этими дьявольски-черными и наглыми глазищами.
— В смысле не имею? Бьянка хорошее имя, но… — тьфу ты, ирод, поймал в ловушку! — Какие дети, Чез?! — грозно хмурюсь. — Я ещё слишком юна для детей, да и…
Запнулась. Почему-то подлая мыслишка о маленьком карапузе с черными глазами Чезаре показалась весьма привлекательной. Хватит таять, как мороженое, Нора! Где твои мозги? Испарились вместе с жаркой ночью и её последствиями?
