Он наклонил голову вперед, прильнув ртом к ее уху, как и на прошлой неделе, и спокойно спросил:
— Ты хочешь, чтобы я отрезал ему руку или сжег ее?
Лайла вздрогнула от его слов, и не совсем от отвращения. Что-то внутри нее, что-то темное и ненормальное, хотело увидеть, как он это сделает, как он отрубит руку, которая прикасалась к ней без ее разрешения. И это пугало ее, эта ее сторона.
Она сглотнула, наслаждаясь силой этого выбора.
— Прекрати.
Она почувствовала, как он улыбается ей в щеку, как его дыхание тепло отражается от ее уха, когда он взял ее запястья в свою блуждающую руку.
— Хорошая девочка.
От его слов, мягких, полных похвалы, в ее организме разлилось что-то теплое, бедра непроизвольно заходили ходуном, ее движения ограничивались, контролируемые его телом.
— И как ты хочешь, чтобы он умер? — спросил он, его голос был низким, почти соблазнительным. — Должен ли Человек-Тень сделать это на расстоянии? Или вблизи и лично? — На последнем слове он приподнял бедро.
Он говорил о настоящем убийстве, и она была мокрой, такой, такой мокрой, более естественно мокрой, чем когда-либо за всю свою жизнь. Она даже не знала, что может так сильно смазываться, и тот факт, что что-то настолько жуткое возбуждало ее, был тревожным. Она собиралась оставить на нем пятно.
— Шлюха наслаждается этим! — Громкий крик сзади заставил ее напрячься, осознание навалилось острыми лезвиями на сознание.
— Шшш. — Слова, прошептанные ей на ухо, немного успокоили ее потрепанные края. — Это просто мы. Это всегда были только мы. Сосредоточься на мне.
Она закрыла глаза и сделала, как он просил. Шум клуба, звуки мужчин сзади — все постепенно отступило, и она сосредоточилась на звуке его голоса, на волынщике, ведущем ее к обрыву.
Его нос прошелся по ее шее.
— Он назвал тебя шлюхой. Ты шлюха, flamma?
Она не знала, как ответить на этот вопрос, ненависть внутри нее подняла голову.
— Тебе нравятся мои прикосновения? — спросил он, крепко сжимая запястья, а другую руку поднес к ее рту, обводя губы.
— Да, — вздохнула она, когда его большой палец погрузился внутрь.
— Если бы я толкнул тебя вниз и заполнил тебя своим членом, тебе бы понравилось?
Ее киска сжалась от его слов, пустота внутри нее обострилась. Она кивнула.
— А тебе бы понравилось, если бы это сделал кто-то другой?
Ее тело напряглось.
— Тогда ты моя шлюха. — Его бедро вдавилось в ее пустоту, сильно сжав ее клитор. — Моя.
Хотя она ненавидела это слово, когда он произнес его так, что-то внутри нее расцвело. Она запомнит это. В следующий раз, когда кто-то назовет ее шлюхой, она напомнит себе об этом моменте.
— А теперь постони для меня, и я дам тебе подарок, который ты сможешь забрать обратно.
С ее губ сорвался звук, совершенно незапланированный, приглушенный, когда он зажал большим пальцем ее рот, пока она скакала на его ноге, ее движения были ограничены из-за того, что он крепко держал ее.
— Хорошая девочка. — Она почувствовала эти слова на своей шее, когда он открыл рот. Зубы впились в ее плоть, и от многочисленных ощущений по всему телу ее шея откинулась назад, ее губы сжались на его большом пальце, а ее тело задрожало. Его зубы на ее шее послали тепло по всему телу, оргазм удивил ее своей интенсивностью, звезды за ее веками были так прекрасны, что она гналась за ними еще секунду, удерживая их.
Это было драгоценно. Оргазм по собственному желанию был чертовски ценен.
Со слезами на глазах она моргнула, глядя в высокий потолок.
В сознание медленно проникали звуки смеха, музыки и болтовни, и она опустила глаза, чтобы встретить его взгляд. Впервые на ее памяти после оргазма она не чувствовала себя грязной, не хотела разорвать собственную кожу.
Она чувствовала себя… чистой. Драгоценной. Могущественной. Все это были иллюзии, но на мгновение она устояла и перед ними.
Его лицо оставалось нейтральным, как и всегда, единственным признаком того, что на него что-то повлияло, была большая выпуклость между ног и расширенный зрачок светлого глаза. Он отпустил ее запястья и вынул большой палец изо рта, ее зубы глубоко вмяли перчатки. Пульсирующее ощущение на шее заставило ее поднять руку и коснуться чувствительного места.
Он пометил ее. Впервые он заметно пометил ее.
По ее опыту, метки никогда не были хорошими. Метки означали боль, жестокость и небрежность. Метка, которую он поставил ей, была наслаждением, нежностью и обдуманностью. Это был дар, требование, чтобы она помнила, что она принадлежит ему, что никто не сможет добраться до нее, пока он рядом.
И для того, кто был собственником, но никогда не принадлежал себе, это значило все.
Глава 6
Лайла, настоящее
Возвращение в Санктум спустя несколько месяцев вызвало у нее бурные воспоминания. В последний раз, когда она была там, он отметил ее. Это снова наполнило ее надеждой, но со временем надежда угасла. Снова.
Она знала, что ей нужно научиться держать свои ожидания под контролем, что ей нужно принять свою судьбу и свое состояние, не позволяя предательской надежде взять верх, пока она не начнет мечтать о большем. Но сколько бы она ни напоминала себе о том же, это всегда происходило без предупреждения. Надежда рождалась, надежда умирала, и так же умирала маленькая частичка ее самой.
Стряхнув мрачные мысли, она сосредоточилась на боли в ногах на высоких каблуках. Сегодня в клубе было особенно шумно. Это был не обычный секс-клуб, в котором занимаются только сексом. Нет, это был клуб, в котором творилось все самое интересное. Темные сделки, наркотики, выпивка и придурки были там в изобилии.
Когда она пробиралась сквозь толпу в VIP-лаунж-зоне одноуровневого открытого пространства, именно там, где он заставил ее стонать, у нее болели ступни на каблуках-платформах, которые носили все работающие девушки. Ее сердце болело еще и потому, что год назад она была полна надежд больше, чем сейчас, почему-то ожидая, что этот момент к чему-то приведет — в лучшем случае к побегу, в худшем — к более глубокой близости.
Но это ни к чему не привело. Ничего не изменилось. Он больше не прикасался к ней, но продолжал бдительно следить за ней. И ей это чертовски надоело.
Он явно был кем-то важным в преступном мире. С тех пор она слишком часто видела его публичные выступления, вокруг него было слишком много влиятельных людей, чтобы сомневаться в этом. Мистер Блэкторн, как они его называли, был кем-то важным. Он также ходил по ночам как Человек-Тень, хотя она сомневалась, что кто-то об этом догадывается. Человек-Тень был горячим, не в себе убийцей, процветающим в созданном им хаосе. Мистер Блэкторн был холодным, замкнутым и дотошным. Если кто-то и подозревал, что это одни и те же люди, то это был гений.
И она знала его секрет. Она могла бы использовать его против него, угрожать ему разоблачением, но не могла. Она была слаба и бессильна, а Человек-Тень был единственным существом, которое по какой-то причине давало ей хоть какую-то защиту. Она не могла поставить это под угрозу.
Проходя через клуб, она держала лицо подальше от этого места. Даже после многих лет хождения на каблуках, она не освоила их так идеально, как другие. Что-то в их ходьбе заставляло ее чувствовать себя более выставленной напоказ, в то время как ей хотелось спрятаться. Она ненавидела быть на виду, когда ей хотелось быть невидимой.
Завершив заказ наркотиков и напитков на один из столиков, где один из серверов угощал хорошо одетую женщину, она повернулась, чтобы быстро вернуться к бару, когда ее взгляд остановился на мистере Иксе, который сидел в темном углу секции и разговаривал с мужчиной со светлыми волосами. Она не могла видеть его лица, но, судя по языку тела мистера Икс, светловолосый мужчина казался кем-то важным.
Движимая каким-то инстинктом, который она не могла назвать, она направилась в нишу рядом с их столиком, чтобы подслушать.
